Книга Копье и кость - Анастасия Машевская

Рядом с шатром, заметив приближение танши, поднялись с земли и выстроились семнадцать бойцов личной дружины. От одного взгляда женщины стало ясно, что она в бешенстве. Быстро пробежав глазами, Бансабира выбрала:

– Вал.

Воин кивнул и поспешил вслед за госпожой. Они отдалились совсем немного, когда Бану остановилась, расцепив пряжку. Пояс, звякнув, упал. Меч с ножнами остался в руках. Присвист – и женщина метнулась в атаку.

Тан Сабир сел за стол. Каждое ее слово, каждое действие той, ради которой когда-то его сердце снова забилось, заставляло закусывать губы. Неведомое чувство вгрызлось Яввузу в межреберье – как? Как ее вообще можно хоть кому-то отдать?!

Но не отдать – нельзя. И только что Бансабира добровольно предложила себя на торги.

Бансабира согнулась пополам, упираясь ладонями в бедра чуть выше колен. Сбивчивое дыхание с сипом вырывалось из легких. Оружие валялось на земле. Как и Вал – в нескольких шагах. Нет, не потому что Бану уложила его на лопатки – танша никогда бы не доверила подбор ее личной охраны человеку, которого сама может победить без труда, – телохранитель тоже умотался. Исподлобья женщина бросила короткий взгляд на морщившегося мужчину.

– Неплохо.

Вал согласился молча, с трудом приподнялся на локтях, кивнул Бансабире за плечо. Женщина обернулась:

– Я впечатлен, – отозвался тан Маатхас, примостившись на бревне неподалеку.

Танша распрямилась, вздохнула, немного нахмурилась. В любой другой ситуации она бы обрадовалась его компании, но сейчас в душе столкнулись смешанные чувства. Почему он всегда стоит в стороне? Зачем без конца наблюдает за ее тренировками? Почему преследует, ходит по пятам, как тень?! Ярость от ссоры с отцом она благополучно выместила в пылу тренировки, а как быть с раздражением от неопределенности?

– Неужели, – ледяным тоном отозвалась женщина. Маатхас отпрянул от такой реакции. – Вал, – обернулась к телохранителю, – можешь идти.

Боец с усилием перевел туловище в вертикальное положение и, едва поклонившись, ретировался. Провожая его взглядом, Бану констатировала:

– Вы уже сто раз видели мои упражнения. Не стоит делать удивленный вид.

Тан быстро взял себя в руки:

– Я впечатлен вашей склонностью выпускать пар скорее по-мужски, чем по-женски.

Бану поглядела на мужчину с недоверием и принялась собирать оружие. Через пару минут спросила, чего он хотел. Тан признался честно – увидеться. Убедиться, что все в порядке. Бансабира тихонько с недовольством хмыкнула и направилась в сторону шатра. Сагромах мягко придержал женщину за предплечье и с нежностью посмотрел в глаза – право, не стоит раздражаться по пустякам, к тому же срываться на тех, кто не сделал ничего дурного.

Бану почувствовала, как краснеет от стыда. Да уж, и впрямь, кто-кто, а Сагромах перед ней безвинен. Вполне возможно, он сам понимает, чего от них ждут, и потому, тоже не имея выбора, действует соответственно. Женщина со смущенным смешком отвела глаза и попросила прощения, вздернув брови. Извинения дались легко – как ни крути, а время, проведенное с Маатхасом, оказалось самым лучшим в этом походе.

– Зачем ты это сделала? – спросил Русса незадолго до ужина. – Отец рассказал мне! – сокрушался брат. – Мне казалось, мы выяснили вчера, что тебе не нужен никакой брак!

– А мне он и не нужен, – отозвалась Бансабира. Выглядела женщина хмуро, будто ее безмерно раздражало то, что Русса мешал сосредоточиться на штопанье ремешков подвязок для ножей. – Он нужен танаару.

– Сдался он танаару! – озверел Русса. – Или тебе нравится думать, что, жертвуя собой, ты всех спасешь? – Упал на пол рядом с сестрой и схватил монотонно двигающуюся руку с иглой, заставив Бану посмотреть на себя.

– Нет, – отрезала сестра. – Но когда будущее очевидно, я предпочитаю не ждать, пока судьба заставит меня принять неизбежное, а самой явиться за ним! Даже будь это трижды иллюзией, я лучше буду верить, что сама выбрала свою жизнь. В конце концов, в каком-то смысле все так и есть, – добавила тише, взглядом заставив брата отпустить ладонь.

– Что ты имеешь в виду?

– В жизни всегда нужно ясно понимать, на чьей ты стороне, и, выбрав, надо держаться ее, что бы ни случилось. Я определилась год назад, Русса, и теперь буду делать все, чего эта сторона потребует от меня. Даже если с неба повалятся разом все звезды.

– Откуда ты набралась такой идиотской решимости? – Русса нахмурился и встал. Это упрек, что ли?

– Сегодня прибыли Каамалы. Если дадут повод, стоит быть готовым пойти на любую гнусность, – безэмоционально закончила Бану.

– Владыка Вод, – прорычал Русса, вскакивая. – Сколько раз я твердил тебе, что северные кланы никогда…

– Никогда, Русса, солнце не взойдет на западе. А все то, что относится к людям, меняется ежедневно.

Мужчина глубоко вдохнул.

– Тану, – раздалось с улицы, – к ужину зовут.

– Передайте отцу, я не голодна, – громко ответила Бану.

– Что с тобой?

– Ничего. Ты иди, нехорошо заставлять тана ждать, – пресекла женщина протест.

– Ладно.

Полог взметнулся и опустился больше четверти часа назад, а Бансабира по-прежнему сидела, почти не шевелясь. Неужели звезды с неба вот так и валятся?

Щека повлажнела. Бану судорожно прижала слезы пальцами, будто это могло помочь. Повлажнела другая.

– Госпожа, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросил голос Юдейра. – Я войду? – Оруженосец, не дожидаясь реакции танши, вошел.

Бану успела повернуться к выходу спиной.

– Тебе чего-то нужно, Юдейр? – как могла строго выговорила тану.

– Русса-Акбе сказал, что вам нехорошо, и я поспешил узнать, не надо ли вам чего. Я могу помочь?

– Помнится, я дала тебе выходной. Так иди и отдыхай – справиться с головной болью из-за недосыпа мне и Праматерь не поможет, – соврала женщина.

– Хорошо, тану, – понуро согласился юноша.

Великая, да что же она делает?

– Со мной правда все в порядке, – окликом задержала парня у выхода, обернувшись. – Но если вдруг что, я пошлю за тобой.

Юдейр обернулся, растерянно заозирался, расцвел.

– Хорошо, госпожа.

– И не опаздывай утром, завтра важный день, я полагаюсь на тебя, – улыбнулась женщина.

– Слушаюсь, тану! – отрапортовал воин и, точно пущенный с тетивы, выскочил из шатра.

Бансабира еще недолго улыбалась, восхищаясь искренностью влюбленного мальчишки, потом вновь загрустила. Мать Сумерек, как же не хватало женской заботы и ласки. Шавна, родная, дорогая Шавна, думала Бану, где ты? Где ты, о сестра по дому? Сестра по вере. Сестра по выбору…

Утром было парадное построение «меднотелых» – личной гвардии танов Пурпурного дома. Сабир шел впереди, дочь – вровень, справа от него, Русса – слева и чуть отставая.