Книга Ремейк первой любви - Ирина Мазаева

– Я сначала почищу Параболу, – сказала после паузы Наташа и ушла из раздевалки.

– Ты куда? – попыталась было крикнуть вслед Гордейка.

– А я сначала почищу свою Загадку, – сказала Яна и тоже вышла.

– Наташа ухаживает за Параболой, Яна за Загадкой, мои – Диалог и жеребенок Ночлег, Ленкины – Кармелитка с Полигоном. Женька обычно ездит на Эгине и чистит ее. Иногда он еще страстно влюбляется в Хрустальную. Катя чистит свою Ласковую и ее жеребенка Ловеласа. Сергей – своего Атома. Так что свободны только Забава и Ульяна. Выбирай, – сказала Аня с непередаваемо отстраненным видом. И добавила: – Выбирай и иди чистить.

– Мне нравится Хрустальная, – Гордейка явно не хотела сдаваться.

– Насчет Хрустальной тебе с Женей разговаривать.

– А он мне ее отдал! Мы вчера вечером лошадей вместе кормили, – и она кокетливо повела плечиком.

Это был удар ниже пояса: Аня растерялась. А Гордейка радостно закончила:

– Так что Забаву с Ульяной чистить вам, – и ушла.

Лена с Аней переглянулись.

– Нет, но что же это творится, товарищи?! – Аня уперла руки в бока. – Мало того, что она теперь нами командовать будет, лошадей у нас отбирать начала, так она еще и парней решила у нас увести?!

– Да, как-то уж совсем все печально, – согласилась Лена. – Как это она умудрилась с Женькой спеться?

– А я тебе говорила: надо чаще на конюшню ходить!

– Ну не могу я чаще! У меня же десятый класс, я дополнительно занимаюсь...

– У всех десятый класс, – перебила Аня. – Если мы сейчас не поставим себя... правильно, то потеряем все: свое место, любовь Кати с Сергеем, своих лошадей. И своих мальчиков, что тоже немаловажно! Неужели ты не понимаешь, что сейчас все решается? Школа – это школа, туда мы все ходим. А конюшня, лошади – это наша жизнь!

– Хорошо, я постараюсь приходить на неделе, – послушно согласилась Лена: ей и самой было как-то неприятно слушаться девчонку, которая только появилась на конюшне и по возрасту была не старше их.

И Аньку Лена вполне понимала. Та ведь Женьку уже фактически своим считала, а тут – конкуренция!

За сеном девчонки не пошли – отправились чистить своих любимцев. Судя по тому, что Гордейка сама почистила Ульяну с Забавой, Наташа с Яной тоже стояли намертво.

Так, в борьбе с новенькой, прошел месяц. В отношении обязанностей на конюшне мало-помалу установилось перемирие. Гордейка девчонками не командовала, но они сами по очереди чистили «ничьих» лошадей. Женька в самом деле отдал ей Хрустальную. Но это было его право. Позже Пахом выбрал себе Великую Удаль и стал ее чистить. И только Забава осталась бесхозной. Может, ему было жалко кобылу, но Пахомов таскал сахар, хлеб и морковку не только Ульяне, но и ей тоже. А иногда и чистил, тем самым сглаживая разногласия между девчонками.

Но это что касалось обязанностей и лошадей. Имелся и еще один конфликт.

– Она же бессовестно, бесстыдно, нагло флиртует с нашими мальчиками! – озвучила как-то проблему Аня, когда они с Леной снова парой в хвосте кавалькады возвращались на конюшню.

Отрицать очевидное было глупо. Лена и сама последнее время думала об этом. Гордейка умудрилась как-то в момент втереться в доверие к мальчишкам. Хотя совсем не «как-то», а вполне конкретно. На конюшне она постоянно ахала и охала:

– Ах, мне не затянуть подпругу! Женечка, помоги, пожалуйста!

– Ох, у меня свело поясницу после езды без стремян. Пахом, надави, пожалуйста, мне вот здесь!

– Ой! Я уронила ключ от гаража где-то за углом. Мальчики, не поможете его найти?

И уводила обоих в темноту, за угол.

Аня бесилась. Наташа вынашивала планы мести. Яна что-то задумывала. Лена просто грустила.

– И почему я так не умею? – печально спросила она.

– И не надо так уметь! – сразу пресекла ее самобичевание Аня. – У нас замечательные отношения с мальчиками были. Пока эта дура все не испортила! И еще не хватало нам такие же спектакли устраивать. Мы приберем к рукам наших мальчиков: я – Женьку, а ты – Пахома, чтобы Гордейке никто не достался! Мы будем умнее.

Аня постоянно постулировала это решение: «Мы будем умнее». Но умнее быть не получалось. Они теперь, как дуры, бегали на конюшню, почитай, через день, а то и по два дня подряд. А застать там парней без Гордейки было почти невозможно.

Один раз только им это удалось. Все вышло просто замечательно. Когда они пришли, на конюшне никого не было, кроме Кати. Она очень обрадовалась, оставила подружкам ключи, попросила накормить лошадей вечером, а перед этим разрешила покататься. И убежала.

– Ладно, – сказала Аня, – нет парней – ну и пусть! Зато вся конюшня в нашем распоряжении.

– Только давай ты на кобыле какой-нибудь поедешь, а то я уже сто лет на своей Кармелитке не выезжала, – взмолилась Лена.

– Хорошо!

И они пошли чистить.

Лена уже оседлала свою любимицу, как послышались шаги и голоса. Она прислушалась... И ее почему-то бросило в дрожь. У нее подогнулись ноги. Она услышала голос Пахома.

Выехали вчетвером: Лена на любимой Кармелитке, Женька на Эгине, Пахом на Великой Удали, а Аня взяла Хрустальную.

– Айда в лес! Там такие дивные дорожки! Я здесь когда-то с родителями на лыжах катался! Вон в ту сторону. Сначала мимо воинской части, а потом в горку. Там такая широкая просека для лесовозов, – позвал всех Пахом.

– Конечно, – поддержал его Женька. – Не будем же мы тут кататься по кругу? Одно дело, когда Катя с нами занимается, другое дело – сами. Хоть поскачем в лесу.

Девчонки переглянулись: прямого запрета выезжать в лес не было... Но никто этого и не разрешал. Тем более что настал конец октября, дни все укорачивались, и уже должно было вот-вот стемнеть: площадка стадиона освещалась, а в лесу смеркалось. Но по парням было видно, что, с девчонками или без них, они все равно поедут в лес. Аня это поняла первой и быстро согласилась:

– Да, давайте в лес!

И они шагом, чтобы лошади разогрели мышцы, поехали в сторону воинской части. Аня на Хрустальной ехала впереди. Другого и быть не могло: скаковая лошадь всегда остается верной себе, даже если ипподрома она в жизни не видела. Шла она очень быстро, было заметно, что сил у нее накопилось много, и кобыле хотелось поскакать.

Эгина – вторая по дурости лошадь после Хрустальной – тоже жаждала скорее перейти на более быстрый аллюр. Она тянула вперед, вынуждая Женьку всем весом висеть на поводьях. Только тогда удила, обычно свободно лежащие во рту лошади, начинали давить ей на губы, приводя в чувство. Но несмотря на это, Женька как-то очень быстро поравнялся с Аней, и бороться со своими лошадьми они стали вместе.

Рядом с Леной ехал Пахом. Ленина любимица Кармелитка тоже жаждала поскакать, но управляться с ней все-таки было легче, чем с той же Хрустальной. Великая Удаль же совсем никуда не спешила, просто шла широким спокойным шагом. Рядом с ней и Кармелитка стала успокаиваться.