Книга Странница - Шарон Крич

Такое впечатление, что у дяди Дока повсюду есть знакомые. По пути в Тюленью бухту он по радио связался со своим другом Фрэнком, и тот встретил нас на рейде и указал «Страннице» путь к пристани. Гавань расположилась за огромным волноломом, похожим на крепость. Наша яхта оказалась единственным парусником в бухте, забитой рыболовными судами, словно автостоянка перед супермаркетом. Фрэнк усадил нас всех в свой фургон и привез к себе домой, где мы познакомились с его семьей. По дому мы ходили вразвалку — ноги отвыкли от твердой земли.

Я по-настоящему увлеклась рыбной ловлей. Иначе нельзя: все, кто здесь живет, связаны с рыбой. Они ловят омаров, сайду, сельдь или работают на консервных заводах, выпускающих сардины и селедку в банках. Рыба, рыба повсюду!

Сегодня мы все ловили омаров на рыбацком катере Фрэнка под названием «Форт Фрэнка». Корпус судна он купил, а все остальное достроил сам. Люблю, когда человек может из отслужившей свое развалины сделать вещь не хуже прежней!

Брайану не понравилось увиденное.

— Софи, смотри не свались за борт! Это ведь простая лодка.

Простая лодка?! И месяца не хватит, чтобы рассмотреть ее содержимое. Здесь и ведра с приманкой, и ящики с омарами, резинки, которыми скрепляют им клешни, шланги, сети и прочие снасти, покрытые рыбьей чешуей и водорослями. Кто знает, может быть, и я когда-нибудь стану ловить омаров?

— Как тебе может нравиться весь этот хлам, Софи? — морщился Коди.

— А тебе не нравится? Представь себе, какова была бы твоя жизнь, стань ты рыбаком? Весь день ты вдыхал бы запах моря…

— И запах рыбы. От него может стошнить.

— Может, этот запах показался бы тебе самым лучшим на свете. Ты полюбил бы дни, проведенные на соленом ветру, вытягивая сети, набитые рыбой и…

— Ладно, Софи, можешь любить всю эту бодягу, если хочешь, — перебил Коди.

Некоторые из ловушек, которые мы подняли на борт, оказались пустыми, от приманки остались одни чистые, белоснежные скелетики сельди.

— Куда они подевались? — изумилась я.

— Рыб съели морские блохи, — ответил Фрэнк. — Они здесь повсюду, очень мелкие, почти невидимые рачки. Им наша приманка нравится. Если упадешь за борт и тебя не подберут в течение дня, эти морские блохи съедят тебя вчистую, только скелет пойдет ко дну.

— Хочешь попробовать? — Коди приподнял меня и свесил за борт.

— Не смешно, Коди.

Мне не слишком нравится мысль о том, что рачки объедят меня до костей.

Нам попалась самка омара с яйцами — миллионами оранжевых бусин, прилепившихся на всей поверхности ее брюшка до самой головы. Фрэнк назвал их икрой омара.

— Ступай домой, подружка. Продолжай свой род. — И он бросил омара в море.

Странно, подумалось мне, животное спасли, бросив обратно в океан. Если бы меня бросили туда, мне пришел бы конец.

Вчера вечером я звонила домой. Мама задала миллион вопросов: «Как ты себя чувствуешь? Не укачало ли тебя? Не мерзнешь? Ты цела? Ты не боишься? Тебе не одиноко?» Наконец, трубку взял папа и сказал:

— Вот это приключение! Невероятное приключение!

Пока я разговаривала с родителями, мне было так хорошо. Правда, мама немного расстроила меня, она словно предчувствовала несчастье. Я твердила ей, что все прекрасно и для тревоги нет причин, но, когда настало время прощаться, у меня словно язык прилип к нёбу. Показалось, что мы прощаемся навсегда. Я едва выдавила из себя:

— До встречи, пока-пока… — Я повторяла эти слова, пока не услышала их в ответ, и мне стало немного легче.

Мама сказала, что уже позвонила Бомпи, чтобы сообщить о нашем прибытии, и его это очень взволновало.

— Почему?

— Кажется, сначала он не понял, с кем разговаривает, и называл меня Маргарет.

— Маргарет? А кто это?

— Бабушка, моя мама. Его жена. Он меня этим очень встревожил, но потом наваждение прошло, и Бомпи сказал, что все в порядке, он просто пошутил. Он очень рад вашему приезду.

— Что ж, значит, все хорошо?

— Все хорошо, — подтвердила мама.

16. На приколе

Что за путешествие, мы больше времени торчим на суше, чем плывем. Как будто дядя Док вовсе и не хочет отчаливать. Мне смешны все эти остановки. А может, у яхты серьезные неполадки и дядя Док знает об этом и молчит?

Сегодня я спросил дядю Дока, знает ли он, что случилось с родителями Софи.

— Ничего не случилось. Они остались в Кентукки.

— Да нет, не с этими. С ее настоящими родителями, — пояснил я.

— А-а.

— Ты знаешь, что с ними произошло?

— Да.

— Расскажи мне.

— Нет.

— Почему?

— Невеселая это история, — пробурчал дядя Док.

17. Традиция

Вчера со мной заговорила жена Фрэнка:

— Ты очень смелая девочка, если поплыла на яхте! Ты храбрая, ведь вокруг одни мужчины.

Еще ее интересовало, позволяют ли мне управлять парусами.

— Доходит до драки, — призналась я. — Они не очень-то хотят…

— Я думала, что ты только стряпаешь и убираешь.

— Вовсе нет! Это работа Коди! — отрезала я.

Но готовит и убирает не только Коди. Мы все по очереди занимаемся хозяйством, только Брайан отлынивает. Коди больше всех любит работу по хозяйству. Когда Фрэнк пришел к нам на «Странницу» и посмотрел, как лихо Коди моет посуду и драит палубу, он сказал:

— Из тебя вышла бы отличная жена. — И он стал звать Коди Мистер Мама.

А Коди не обиделся. Он превратил все в шутку.

— Мистер Мама к вашим услугам, — говорил он, подавая сыр и галеты. Или покрикивал: — Ну-ка, посторонитесь, Мистер Мама должен вытереть за вами пол!

Хотелось бы мне иметь такое чувство юмора, как у Коди. Я просто места себе не нахожу, когда люди удивляются, что я умею пользоваться электроинструментами, поднимаюсь на мачту или работаю с фибергласом, а особенно, если меня считают коком. Я обязательно сорвусь и нагрублю в ответ, а лучше бы брать пример с Коди. Если сам смеешься над собой, люди перестают тебя донимать.

Вчера, когда мы собирали моллюсков, Фрэнк обернулся ко мне и предупредил:

— Сегодня тебе придется много готовить!

— Нет, не мне! Я не единственная на яхте, кто умеет готовить, и вы это знаете! — выпалила я.

Фрэнк только охнул. Наверное, я его обидела, оборвав так грубо, и пожалела об этом, ведь он так добр к нам. Пора мне научиться сдерживаться.