Книга Удивительная история одной феи. Книга 1 - Вупи Голдберг

— Ха, — шепчет Эпата, — а теперь что — выберут самую худшую?

— На прошлой неделе я была на конференции преподавателей танцев, — продолжает мисс Деббэ. — Мы много говорили о том, как раскрыть потенциал наших учеников. Так как же мы будем выбирать исполнителей ролей в этом году? Мы устроим лотерею, будем тянуть бумажки с именами наугад. Теперь все вы имеете равный шанс стать Феей Драже.

Девочки перешептываются. С лица Эпаты сползает улыбка. Террела настроена решительно. Даже Бренда морщит лоб.

— Кстати очень будет роли главной о запись колледж в поступать буду я когда.

Террела тяжело вздыхает.

— Слушай, тебе всего девять! — говорит она. — До поступления в колледж еще семь лет, чего ты сейчас-то дергаешься?

Мисс Деббэ стучит тростью о пол, призывая к вниманию.

— Лотерею мы устроим на следующем занятии. Исполнители будут выбраны сразу и окончательно — никаких изменений. Никаких споров. Но какая бы роль вам ни досталась, в ней вы расцветете. Расцветете, как цветочки! А теперь — к станку!

После занятий все только и говорят о лотерее. Девочки, которые танцуют хорошо, расстроены — они-то думали, что роль Феи Драже достанется кому-нибудь из них. Те, кто танцует похуже, просто в восторге, ведь у них появился шанс. Что до меня — я просто хочу отзаниматься и ничего себе не сломать.

Мы собираем вещи. С другого конца раздевалки слышен визг.

— Кто привязал мои кроссовки? — вопит девочка в диадеме.

Террела улыбается.

Я выскакиваю наружу, где меня ждет мама. Пусть мисс Деббэ сколько угодно твердит про мой потенциал, я-то знаю: нет у меня никакого потенциала. По крайней мере по части балета. Мне все равно, кто получит роль Феи Драже, — это точно буду не я. Это просто невозможно, ну, и слава богу. В классе двадцать три человека, а в лотерею мне никогда не везло. Даже когда лотерея беспроигрышная — все равно не везло. Как-то раз на дне рождения Кейши мы тянули бумажки с именами и получали призы. Каждому должно было достаться хоть что-нибудь, но бумажка с моим именем куда-то потерялась. Ее нашли два дня спустя, в куче крошек под холодильником.

Ладно — меня заставляют заниматься балетом, и пусть, но одно я знаю точно: проклятие Феи Драже мне не грозит.

Глава 7

— Александрина! Надевай свой славный костюмчик и пойдем! — кричит мама.

Я оглядываю комнату — славного костюмчика нигде нет. Зато есть матросский костюм в голубую полоску, с плиссированной юбкой и соломенной шляпой. Похоже на наряды, в которые одевали детей сто лет назад — наверное, именно в этот костюм и одевали сто лет назад.

Мама сказала, что сегодня мы «займемся реализацией маркетингового плана». Это значит, что она договорилась о встрече в десятке театров и собирается познакомиться с их руководством и продемонстрировать свои работы. Увы, она намерена показать, что способна создавать не только современные, но и исторические костюмы, и хочет продемонстрировать, как ее наряды сидят на живых людях. Вот поэтому я и наряжена ребенком, сбежавшим из сиротского приюта сто лет назад.

Мама заглядывает в дверь. На ней костюм под названием «Айсберг». На его создание маму вдохновил фильм «Титаник». Костюм весь белый, с мерцающими голубыми тенями, как настоящий лед. На каждом плече — острые треугольные выступы, и еще к нему полагается такая же заостренная треугольная шляпка. Мама говорит, что в такие ответственные дни, как сегодня, наряжаться айсбергом очень полезно, потому что айсберг — это природная сила, способная победить даже самый большой корабль. Я так понимаю, она имеет в виду, что во всех театрах ей должны будут дать заказы.

— Идем, детка, — говорит она. — Ты ведь помнишь, что нам сегодня предстоит?

— Не понимаю только, зачем нам это все предстоит, — бубню я, но все же натягиваю юбку и блузку. С плаката на меня сочувственно смотрит Фиби Фитц.

— Ты прекрасно выглядишь! — говорит мама, заставляя меня повернуться.

— Если тебе сегодня дадут много заказов, нам ведь не надо будет больше всем этим заниматься, правда? — спрашиваю я.

— Правда, — соглашается мама.

Десять минут спустя мы шагаем вниз по улице. Женщины показывают на меня друг другу и говорят, как трогательно я выгляжу.

— Разве тебе не весело? — спрашивает мама, цепляя на нос огромные белые солнцезащитные очки. И у нее, и у меня в руках стопки брошюр с мамиными моделями. Мне так жарко, что нижняя брошюра, которую я придерживаю потной ладонью, уже стала скользкой и сморщилась.

Мама договорилась о множестве встреч по всему городу. Она с хозяйским видом заходит в каждый театр, шлепает на стол брошюру и рассказывает любому, кто готов ее выслушать, о том, почему ее услуги этому театру совершенно необходимы. Все очень вежливо ее выслушивают и обещают сохранить ее адрес, чтобы можно было с ней связаться.

— А прямо сегодня тебе кто-нибудь даст работу? — спрашиваю я.

— Все происходит совсем не так, Александрина, — говорит мама. — Вначале нужно посеять побольше семян, а там, глядишь, что-нибудь и прорастет.

Я, наверное, никогда не буду настоящей деловой женщиной — мне скучно ждать, пока из семян что-то там прорастет. Когда я дома сажала цветы, то очень скоро выкапывала семена и клубни, чтобы поглядеть, изменилось хоть что-нибудь или нет.

Проходит не один час, но в конце концов мы все же поворачиваем домой. На Бродвее я вижу высокое здание с большим козырьком над входом. Наверное, у этого театра куча денег и он может нанять сколько угодно костюмеров.

— Вон еще один театр, — говорю я. — Мы туда зайдем?

Мы останавливаемся перед зданием.

— Гарлемский театр балета, — говорит мама. — Здесь в молодости танцевала мисс Деббэ. Я очень хотела ее увидеть, но у нас не было таких денег.

Мама рассматривает театр, как какой-нибудь храм. Никогда не видела у нее такого взгляда. Неужели ей страшно войти?

Внезапно я все ей прощаю — и мой дурацкий наряд, и то, что она целый день таскала меня по жуткой жаре. Я беру ее за руку и тяну ко входу.

— Мам, теперь-то ты можешь сюда прийти. Ну так пойдем!

Мы вдвоем с трудом открываем тяжелую дверь и входим в помещение кассы.

— Чем могу помочь? — спрашивает женщина, продающая билеты.

Мама стоит и молчит. Я толкаю ее локтем в бок. Она откашливается и начинает свою речь. Прижимает брошюру к окошку кассы, чтобы продавщица билетов ее получше разглядела, и спрашивает, нельзя ли встретиться с кем-нибудь, кто занимается в театре костюмами.

У нас за спиной слышатся шаги. Я чувствую сосновый запах.

— Александрина?

Да это же мистер Лестер! А еще говорят, что в большом городе невозможно встретить знакомых. Враки. На самом деле, здесь все совсем как дома — надо быть осторожнее, не то налетишь на свою учительницу, которая обнимается со своим бойфрендом или покупает крем для ног.