Книга Цусимский синдром - Станислав Смакотин

Только виду не подавай, Матавкин! Ты меня не знать, я тебя не знать! Мир, дружба, жвачка… Банзай! Одежду давай неси ему, а не стой тут как истукан! Но только одежду, Матавкин! Ничего лишнего!..

Словно услышав мои мысли, врач пулей вылетает за дверь. Пока мы ждем, от нечего делать начинаю беззастенчиво разглядывать сопроводителя. На вид лет тридцать. Лицо загорелое, обветренное. Небольшие усики, держится уверенно, подтянут… А вот взгляд наглый, я бы даже сказал – конкретно борзый. На штабиста явно не тянет… Внутренне одергиваю себя: «Ага, добавь еще к описанию: «характер нордический». – Штирлиц недоделанный!..»

А вот и Аполлоний Михайлович вновь пожаловали… С вещами, как говорится. Надеюсь, с правильными вещами? Молодец!

Врач вручает конвоиру сверток, виновато глядя на меня. Ладно, чего уж там… Буду думать, как выкручиваться.

Делаю уже шаг к выходу, когда меня останавливает лейтенант:

– Стойте. По команде!

Покорно останавливаюсь, жду.

– Идите!

А вот это уже похоже на издевательство! Кто я тебе здесь? Характер решил показать?

Тем не менее, молча перешагивая металлический порог, я выхожу в коридор: «Так уж и быть… Ты ведь тоже считаешь меня шпионом…»

Лейтенант следует в шаге позади. В надежде повернуть на верхнюю палубу делаю движение к трапу.

– Прямо!

Прямо так прямо… Так бы сразу и сказал, а то: «Пря-амо»… Ладно хоть руки не назад.

Пока идем по широкому коридору, с интересом рассматриваю обстановку. Никогда не был на военном корабле не то что старом, но и современном. В Питере хоть и бывал, но на «Авроре» так и не пришлось. Зато сейчас – гляди не хочу.

Справа, слева – двери. На каждой табличка с названием. На ходу не прочесть, а головой не верчу – мало ли что на уме у товарища… Коридор выкрашен все той же мышиной краской. Что у вас, цвета другого не было? Стены собраны из металлических плит, прикрученных болтами. Шляпки наружу… Похоже, о красоте тут мало кто заботился. Какие-то металлические шкафы на стенах. У самого пола и под потолком тянутся кабели в изоляции, изогнутые трубы с большими вентилями… От одной идет ветка к пожарному гидранту… Почти как у нас!

– Налево!

Поворачиваю и аккурат вписываюсь макушкой в такую чугунную засаду. При моем росте за метр девяносто ходить здесь… Звон гулом разносится по голове. Шишка наверняка будет…

Вот и трап. Наверх, вниз? Замедляю шаг…

– Наверх!

Нет, ты мне поразительно уже надоедаешь. Эх, будь мы с тобой не на твоем броненосце, а в моем веке… Начав подниматься, я чуть позорно не съезжаю обратно, едва успевая схватиться за поручень. Кстати, а шум двигателей стал значительно тише. Значит, лазарет на корме, а мы идем к центру… Ну да, Матавкин говорил, что под его каютой машинное…

– Направо!

Чуть не проскакиваю нужный выход. Освещено все ужасно, ни черта не видать…

Как они служат здесь вообще?..

– Прямо!

Наконец встречается хоть кто-то. Матросик – синий китель, тельник, бескозырка. Моет… То бишь «драит» палубу. Похоже, проштрафился. При виде нас вскакивает, вытягиваясь. Отдает честь. Поскольку я первый, рука сама поднимается в ответ, но вовремя спохватываюсь: «Не тебе, балда! Да и к пустой-то голове!..»

– Налево!

Да сколько можно уже?.. Это не броненосец, лабиринт какой-то!..

– Стойте.

Ну, наконец-то пришли… Оглядываюсь вокруг. Длинный коридор, красная ковровая дорожка, с десяток дверей по каждой стороне. Двери – не просто двери, а очень напоминают красное дерево. Фига себе… Роскошно! На каждой медная табличка, соседнюю можно даже прочесть: «Старший штурманский офицеръ».

Офицерская палуба? Не знаю, как правильно, но каюты однозначно именные. То есть должностные. Похоже, мы действительно на месте.

Сопровождающий проходит вперед и стучит в ту, что напротив.

– Войдите! – Голос командный.

Кивает в сторону каюты.

Проходя внутрь, успеваю прочесть табличку: «Старший офицеръ».

Большое помещение отделано тем же красным деревом. За массивным столом человек лет сорока с окладистой черной бородой. Волосы заложены четким пробором, умные глаза рассматривают меня внимательно… Слишком внимательно. Две черных полоски, три звезды, как у… Полковник? Звезды больно малы. Пусть будет старший офицер. Голову поломаешь с их флотскими званиями.

Чуть подняв глаза, внутренне содрогаюсь – с высоты взирает огромный Николай Второй, собственной персоной. Правда, из круглой рамы. Совсем молодой еще. У нас в ходу более старшая версия, ближе к Первой мировой… Рядом портреты помельче, такие же круглые. Навскидку узнаю лишь Ушакова. Еще одна дверь, видимо, ведет в жилое помещение. Здесь – рабочий кабинет.

Лейтенант вытягивается в струнку:

– Господин…

– Вольно.

Ну вот, договорить не дал… Откуда я теперь твое звание узнаю? Надо было Матавкина спросить…

– Как себя чувствуете? – первым нарушает он молчание.

Хм, весьма любезно с его стороны… Может, чаю еще предложит?

К моему удивлению, тело вдруг само пытается вытянуться. Ни с того ни с сего… Тело, ты куда? Насмотрелось? А ну-ка стоять! Ты гражданское, а военку давно пора забыть! Когда это было?..

– Не очень. Немного мутит, – честно признаюсь я. Это чистейшей воды правда – качка дает о себе знать.

Бородач делает приглашающий жест:

– Садитесь.

Как скажешь. Похоже, бить меня здесь не будут. Хотя кто их знает? По Новикову если, так совсем не стеснялись порой…

Я кошусь на лейтенанта.

– Борис Арсеньевич, полчасика в коридоре вас не затруднят? – замечает мой взгляд Македонский. – Сверток оставьте… Вот здесь, – показывает на угол стола. – И пока свободны.

Сама любезность. По опыту знаю – это не к добру…

Когда дверь закрывается, тот берет со стола бумагу:

– Вас подобрали на одиннадцать градусов северной широты, сто девять восточной долготы… – Он углубляется в чтение.

А где минуты, секунды?! Эй, я как домой потом поеду? Надеюсь, хоть в докладной записке указано… Или что там у тебя? Рапорт?..

– …Передан под присмотр младшего корабельного врача, в лазарет… – Перестает читать, поднимая глаза. – Повезло вам! Не был бы ход в пять узлов… – Многозначительно замолкает.

Интересно, броненосца или мой, пока я греб к кругу? А серьезно – че так тихо-то? Меньше девяти, помнится, эскадра не давала. Сломалось чего?

Словно отвечая на мой вопрос, подытоживает:

– Дожидались отстающих, – и при этом внимательно за мной наблюдает.