Книга Марс наш! - Валерий Большаков

Не выдюжит старая…

Оглядываясь на «Энтерпрайз», командир завел своего «конька-горбунка».

Бледные конусы газа ударили из дюз, и космоскаф, как прозвали СПК досужие журналисты, двинулся вдоль корпуса.

Вот она, пробоина…

Двое пролезут.

Титановая оболочка разошлась на добрый метр, расплескалась, оголяя керамит.

Края бреши глазурованные будто…

Уроды.

Воронин повернул голову, глянул на штатовский корабль, сощурясь – словно прицеливаясь.

Дать бы вам хорошенько, да нечем.

Ничего…

Будет и на нашей улице праздник, когда перевернется «КамАЗ» с печеньем…

Потихоньку Николай добрался до изувеченного, разорванного пополам отсека.

Здесь тоже хватало сферобаллонов – целая гроздь шаровидных баков с водородом, а за ними, во все четыре стороны, простирались громадные радиаторы, похожие на крылья.

Когда корабль разгонялся, радиаторы трудились вовсю, раскалялись докрасна, охлаждая ЯДЭУ и «согревая Вселенную».

За ними еще недавно круглилась параболическая антенна, здоровая, метров пять в поперечнике, если не больше, а теперь от нее даже пенька не осталось.

Ну, правильно, зачем жертвам нападения связь? Еще лишнего наговорят…

– Ур-роды, – буркнул Николай.

Там, куда ударил луч лазера, металл и композиты испарялись – 400 тераватт в импульсе!

«Я вам еще устрою!» – пообещал себе командир «Леонова».

Хвостовая часть удалилась метров на двести, она плавно, замедленно вращалась.

– Не улетай, – фальшиво пропел Воронин, – побудь со мною!

Добравшись до хвоста и уравняв скорости, Николай поработал манипуляторами, стараясь ухватиться за стойки и раскосы.

Со второй попытки ему это удалось.

Вцепившись в корму, как в родную, космоскаф включил двигатели на полную тягу погашая инерцию хвостовой части, и медленно потащил ее к носовой половинке ТМК.

Воронин успел лишь зафиксировать фалом обе части корабля, как в наушниках взволнованно проговорил Ашот:

– Эти гады выслали спасательную капсулу!

– Бли-ин… Спроси этих гадов, чего им надо.

– Чичас!

Голос Подоляна смолк, но скоро послышался вновь:

– Они требуют наши топливные баки! И кислородный!

– Много хотят, – хладнокровно рассудил Воронин. – Но мало получат.

СПК двинулся навстречу капсуле «Игл» – круглой, как шар, с четырьмя опорами.

Видно было, как попыхивает двигатель коррекции.

– Баки вам? – бормотал Николай. – Будут вам баки!

Космоскаф с модулем сошлись на встречных курсах, и Воронин с лету вцепился манипулятором в одну из посадочных ног.

От столкновения оба аппарата закрутило, как в танце.

СПК притормозил, а затем потащил модуль к корме «Энтерпрайза».

Внутри спасательной капсулы решили противиться своей доле и включили маневровые, пытаясь вырваться их слабой тягой.

Воронин поступил просто – перехватился манипулятором, да и повернул капсулу, куда ему нужно.

В итоге американцы прибавили скорости СПК.

Спохватившись, они выключили двигатели, тут же задействовав другие.

– Ку-уда? – выговорил Николай, удерживая вырывавшуюся капсулу, но вертеть ею не стал, поступил проще: свободным манипулятором размозжил сопло.

Обратным движением он и вовсе сбил движок, похожий на крест – четыре сопла торчали в стороны.

– Сидеть и не рыпаться! Бортинженер!

– А?

– Бэ! Что там с двигателем? – спросил Николай, слегка задыхаясь, будто собственными руками хватал «Игл».

– Да я как раз проверял… Чичас… Так… ЯРД цел!

– Сла-ава богу…

– Но ремонту… Чтобы ты понимал – силовые профили с правого борта всмятку, половину лонжеронов расплавило и разбрызгало. Турбонасос… Хана турбонасосу… И защита реактора течет… Коль… Мы не потянем.

– Жить захочешь, еще не то потянешь…

– Да тут работы…

– Чего ты тупишь, Ашот? Тянешь-потянешь, и вытянешь! Как дед репку…

Рваная дыра в топливном баке была велика – «Игл» вошел в нее почти весь.

Воронин еще и подпихнул капсулу, заталкивая ту поглубже в бак, а затем аккуратно завернул рваные листы обшивки, полосатые от ребер жесткости. Упаковал.

Выглядело это, наверное, смешно, как сцена из ситкома, но командира корабля злость разбирала: «Хрен выберетесь теперь!»

Николай уже назад поворачивал, когда заметил открывавшийся люк жилой гондолы «Энтерпрайза».

Оттуда вывалился астронавт, разматывая фал.

Обеими руками он сжимал некий прибор…

Какой, к черту, прибор?!

Огнестрел!

Вспышка – и астронавта плавно опрокинуло отдачей.

Пуля звякнула рядом с Ворониным, ударив о стойку и улетела рикошетом.

Николай сунул руку к карману на «космическом сапоге».

Дернул клапан и вытащил пистолет, привязанный к скафандру шнурком.

Стрелять в перчатках было неудобно.

Как смог, Воронин прицелился и нажал на спуск.

СПК вздрогнул, но его не повело.

А вот астронавт опять ноги закинул…

Выстрел.

Пуля пробила пустотник сбоку. Ладно, там, пробила…

Она и космонавта продырявила!

Николай зарычал от боли, прикладывая зачем-то ладонь к отверстию в скафандре.

Многослойная оболочка пустотника затянет дырку в боку.

Спецбелье впитает и пот, и кровь, чтобы не испачкать вакуум-скафандр…

Скрипнув зубами, Воронин выстрелил дважды.

И один раз попал – пуля пронзила шлем неведомого астронавта.

Тот кувыркнулся назад, да так и завращался, уже не шевеля ни руками, ни ногами.

Готов.

В это самое время у штатовцев нашелся умник, запустивший главный двигатель на остатках рабочего тела.

Николай заметил это по тепловому муару заструившемуся из дюзы ЯРД – истекавший горячий водород не виден в вакууме.

За колеблющимся маревом выхлопа пустились в пляс звезды.

Что случилось секунду спустя, так и осталось неясным.

Скорее всего сказалось то, что двигатель находился в облаке «гремучего газа».

Короче говоря, ЯРД рванул.

Весь агрегатный отсек «Энтерпрайза», опутанный блестящими трубочками и оттого похожий на валторну, разнесло на куски. Вздувшийся клуб фиолетового пламени угас так же быстро, как и возник.