Книга Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Австро-Венгрия по соглашению с Германией решила предпринять военное и политическое давление на Сербию. Популярнейшим лозунгом окружения наследника престола и партии войны стал «Сербия должна умереть!» (Serben muss sterben!). Империя с 52-миллионным населением всерьез опасалась страны, в которой насчитывалось всего 4,5 млн человек3. Возможность избавиться от этих страхов предоставляла или превентивная война против Сербии, в случае если ее удастся ограничить рамками австросербского конфликта, или в противном случае превентивная война против России и Сербии. Осознавая возможность войны с Россией при реализации планов подобной агрессии, Берлин и Вена активно готовили общественное мнение к мысли о ее неизбежности. Инициатором кампании был, конечно, старший партнер Австро-Венгрии.

10 (23) февраля 1914 г. начальник штаба Киевского военного округа докладывал начальнику Главного управления Генерального штаба (ГУГШ): «В Германии в настоящее время исподволь начинают подготовлять войска и население к мысли о неизбежности столкновения с Россией. Среди намеченных мер обращает на себя внимание популяризация этой мысли в ряде чтений на соответствующие темы в войсках и общественных аудиториях»4. Это было результатом заранее подготовленной и продуманной программы. Австрийцы в этом отношении уступали немцам по уровню организованности и несколько опаздывали. Еще 24 января 1914 г. в Вене прошло совещание высших чинов Военного министерства, на котором рассматривался список первоочередных действий по повышению уровня боеспособности австровенгерской армии5. В нем среди прочих, по донесениям русской разведки, содержалось и такое положение: «Необходимость скорейшего принятия мер, однородных с германскими, для подготовки общественного мнения по вопросу о вероятности участия Австрии в союзной войне против России»6.

Вскоре союзники перешли к публичным акциям. В германской и австровенгерской прессе появились многочисленные статьи с призывами к превентивной войне. Начало им положила статья «Русский сосед», опубликованная 9 марта 1914 г. в газете Berliner Tageblatt. Она была посвящена проблеме русской угрозы Австро-Венгрии. Даже британский посол в Германии счел необходимым обратить внимание своего министра на данную публикацию. Утверждения этой статьи действительно достойны упоминания: «Если какая-либо из европейских великих держав нуждается в поддержке мирных тенденций, то это Австро-Венгрия. В каком бы направлении эта монархия ни захотела направить свою армию, ее противник всегда найдет расовую поддержку и симпатию внутри ее собственных приграничных районов. Армия является самым сильным связующим элементом империи и важнейшей поддержкой династии, и события нескольких последних лет убедительно доказали, что армия будет призвана для защиты империи только в наиболее исключительных случаях»7. Далее цитировались высказывания князя Отто фон Бисмарка о том, что хотя превентивная война является самоубийством, совершенным из боязни смерти, но обстоятельства таковы, что цивилизованной Европе необходимо сделать выбор между вооруженной до зубов Россией, готовой в любой момент нанести Coup de Grace Дунайской монархии, и союзом, объединившим это государство с Германией. Статья заканчивалась весьма символично: «В Вене и Будапеште многие пришли к выводу, что ужасный конец лучше бесконечного ужаса»8.

Подобные заявления появлялись и в других германских газетах, при этом правительство не проявляло желания сдерживать русофобскую кампанию9. Впрочем, смысл ее был достаточно очевиден. 31 мая (13 июня) 1914 г. в Государственной думе прозвучала примечательная речь Б. А. Энгельгардта, в которой он заявил, что шумиха в германской и австро-венгерской прессе была необходима этим государствам для оправдания собственных военных расходов. Действительно, штатный состав германской армии увеличился в 1911 г. на 10 тыс. человек, в 1912 г. – на 29 тыс., в 1913 г. – на 117 тыс., таким образом всего на 30 %. Законы, принятые в Австро-Венгрии с 1912 по 1913 г., способствовали росту численности армии в мирное время на 210 тыс. человек, то есть на 64 %. На фоне этого увеличение контингента новобранцев русской армии в 1914 г. на 114 тыс. человек, то есть на 30 %, явно не выглядело угрозой Берлину и Вене10.

«Я полагаю, – сказал Б. А. Энгельгардт, – что нам нечего обращать внимание на шумиху иностранной печати и на решение Штутгартского съезда (всенемецкий съезд, принявший резолюцию о том, что после окончания Балканских войн возросла угроза войны ввиду подготовки России к нападению на Германию и Австро-Венгрию. – А. О.). Нечего нам прислушиваться к успокоительным заверениям дипломатов, успокоительные речи ничего не стоят. Вооружение стоит весьма дорого и, очевидно, надо считаться не с успокоительными речами, а с дорогостоящим вооружением. Глядя на вооружение Германии и Австрии, нам приходится осознать, что и нам необходимо вооружаться. Для того чтобы играть ту роль, которая принадлежит России по праву, она должна иметь армию сильную, и точнее армию сильнейшую, чем у ее соседей, сильнейшую не только численно, но и качественно»11.

Такова была думская реакция на воинственные настроения в Германии и, по словам германской прессы, в столицах ее союзницы. Этим заверениям можно было верить. 25 февраля (10 марта) 1914 г. русский генеральный консул в Будапеште докладывал поверенному в делах в Вене И. А. Кудашеву: «Газеты, субсидируемые Министерством иностранных дел, вновь начали всячески убеждать своих читателей в агрессивности политики России, приводя в доказательство как те меры, которые действительно принимаются у нас для естественного развития нашей боевой мощи, так и те, которые, по-видимому, измыслены самими газетами. Замечательно, что совершенно в том же духе, хотя и не называя прямо России, решился выступить и венгерский военный министр, защищая новые военные законопроекты перед Палатой магнатов 13 (27) февраля. Ближайшая цель этой кампании ясна – убедить венгерское общественное мнение в необходимости тех тяжелых жертв людьми и деньгами, которые будут возложены на народы монархии с принятием упомянутых законопроектов… Отсюда – стремление сделать войну с Россией и популярной, и желательной, и притом в ближайшее время»12.

В высшей степени характерно, что союзники России подозревали ее в отсутствии готовности к тому, чего так опасались ее противники. В конце 1913 – начале 1914 г. в прессе союзной Франции появились статьи о военной слабости России, медлительности ее мобилизации и прочем. Одним из инициаторов этой кампании стал французский военный агент в России, с осени 1910 г. информировавший Военное министерство о значительных прогерманских настроениях в России и о том, что она избрала оборонительную стратегию в будущей войне на своих западных границах13. Последовала реакция в независимой прессе свободной страны. Примером такого рода французской журналистики может служить статья «Si la guerre eclarait demain? Jl y a la Russie!», опубликованная 23 декабря 1913 г. в «Корреспондант» (Correspondant). Совпадая с проведением очередной подписки на так называемый «русский займ», подобные публикации существенно влияли на курс русских бумаг, да и на отношение к России. Русское посольство и атташат активно следили за происходящим. 9 (22) января 1914 г. военный агент полковник граф А. А. Игнатьев докладывал генерал-квартирмейстеру ГУГШ генералу Ю. Н. Данилову: «Вашему превосходительству небезызвестно, что одним из главных устоев нашего союза является глубокая и слепая вера французского народа в нашу военную мощь и нашу готовность использовать эту мощь в тот день, когда существование Франции будет поставлено на карту»14.