Книга Парящие острова - Екатерина Каретникова

Ребята дружно кивнули.

Когда катер отошёл от берега метров на двести, Егор понял, что волны на воде всё-таки есть. Они налетали и с шумом разбивались о высокие борта, заставляя катер качаться пусть и легко, но вполне ощутимо.

Лёлька уселась на скамье боком, чтобы был виден пенный след, прочерченный винтом в прозрачной воде. То и дело до её щёк долетали ледяные брызги. Лёлька взвизгивала и вытирала их ладонью. Одна из капель попала ей в рот. Лёлька почувствовала резкий вкус соли.

Оставленная позади пристань уменьшалась на глазах. Впереди качалось и сверкало на солнце холодное Белое море.

– Смотри! – крикнул Егор сестре. – Парящие острова!

Лёлька обернулась и увидела, что из-за горизонта выплывает скалистый остров. И ничего в нём не было необычного, кроме того, что между тёмной полоской земли и блестящей водой белело узкое облако. Будто остров и в самом деле парил в воздухе.

Через полчаса катер приблизился к берегу. Иван Степанович заглушил мотор.

– Причалим здесь, – обернулся он к ребятам. – А в бухту придётся идти ножками.

– Почему? – удивилась Лёлька.

– Видите ли, милая барышня, – объяснил Пономарёв, – бухта эта даже не бухта, а скорее внутреннее озеро. Её с морем только протока соединяет. Причём узкая. На катере лучше в неё не лезть. Камней много. Дно поцарапаем. А пешком тут рядышком.

Лёлька завозилась, стаскивая спасательный жилет.

Иван Степанович пробрался на корму, наклонил мотор, чтобы винт не цеплялся за дно, и сел на вёсла. Несколькими сильными гребками он подогнал катер к самому берегу.

– Вылезайте! Только по очереди и за борта держитесь.

Первым на песок выбрался Егор. Следом общими усилиями вытащили Лёльку.

Иван Степанович зацепил якорь за камни и подтянул катер так, чтобы нос лежал на суше, а корма покачивалась на волнах.

Песчаная полоса у кромки воды оказалась совсем узкой. За ней поднимался обрывистый, поросший жёсткой травой и кустами берег. Тут и там из травы торчали тёмные валуны. Сначала Егор решил, что забраться наверх почти невозможно, но Иван Степанович вывел их на едва заметную тропинку. Та вилась между камней и кустов так хитро, что подъём показался не таким уж и крутым. Правда, Егор всё равно вспотел в своём свитере, а Лёлька громко пыхтела и отдувалась.

Сразу за подъёмом начался спуск. Но теперь ковылявшая сзади Лёлька обогнала всех, потому что внизу открылась маленькая синяя бухта с песчаным пляжем.

– Ура! – закричала она и припустила по тропинке со всех ног.

– Вы вот что, – предложил Иван Степанович. – Купайтесь, загорайте, а я на катере с удочкой посижу. Когда надоест, крикнете мне. По воде звук хорошо расходится. Сразу услышу.

Егор согласно кивнул.

– А вы не знаете, – на всякий случай уточнил он, – здесь глубоко?

– Кошке по колено! – хмыкнул Иван Степанович. – Разве я б вас в опасное место повёл? Нет, тут не утонешь. И дно хорошее, твёрдое.

* * *

Всё-таки вода оказалась холодной. Лёлька два раза проплыла вдоль берега, поднимая тучи брызг, и выскочила греться. Егор продержался и того меньше.

А потом ребята улеглись на песке, подставив спины солнечным лучам, и незаметно для себя задремали.

Егор проснулся от голода. Под ложечкой сосало, а перед глазами как назло всплывали тарелочки и судки из ресторана, так и оставшиеся нетронутыми во время завтрака.

– Лёль, – позвал он посапывающую рядом сестру. – Вставай!

Лёлька открыла круглые спросонок глаза и непонимающе уставилась на брата.

– Мы где?

– Лёль, мы в бухте купались, – напомнил Егор. – А потом заснули.

Лёлька помотала головой, сбрасывая остатки дрёмы.

– А сколько времени? – спросила она.

Егор посмотрел на часы.

– Половина второго.

Лёлька испуганно подняла брови:

– Слушай, мы же на обед опоздаем! И папа, наверное, уже волнуется!

– Наверное, – согласился Егор. – Погоди, я Ивана Степановича позову.

Он натянул джинсы, накинул на плечи свитер и повернулся в ту сторону, где, по его соображениям, ловил рыбу Пономарёв.

– Иван Степаныч! – закричал Егор. – Иван Степаны-ы-ыч!

Собственный крик показался ему оглушительным. Может, потому, что прозвучал в полной тишине, а может, из-за того, что сразу же его подхватило многоступенчатое эхо.

Лёлька подошла к брату.

– Не отзывается? – спросила она через пару минут.

Егор покачал головой.

– Лёль, ты вещи собери, и пойдём к морю. Оттуда он нас точно услышит.

Поднявшись по знакомой тропинке, Егор сразу увидел катер. Тот стоял точно так же, как его поставил Пономарёв, когда высадил ребят. Вот только самого Ивана Степановича в нём не было.

– Может, он в кустики побежал? – предположила Лёлька и покраснела.

– Может, – согласился Егор, чтобы успокоить сестру.

На самом деле он очень сомневался, что Иван Степанович отлучился по нужде. Ведь с тех пор, как Егор позвал его в первый раз, прошло уже минут пятнадцать. К тому же из любых кустиков можно было бы откликнуться.

– Иван Степанович! – завизжала Лёлька.

Но в ответ услышала только эхо.

Между тем Егор быстро спустился и подошёл к катеру. На песке чётко отпечатались следы. Вот эти – от его кроссовок, эти – от кроссовок Лёльки, те – от сапог Ивана Степановича. Но, кроме знакомых, Егор обнаружил ещё одни – здоровенные следы рифлёных подошв. Этих чужих отпечатков обуви было немного, и они вели к воде. Не туда, где стоял катер, а левее. Рядом с ними вилась цепочка следов Ивана Степановича. Егор пошёл по ним и вскоре заметил длинную яму на песке. Такую, как остаётся от днища причаленной моторки.

– Лёль, – осторожно сказал Егор, – похоже, Иван Степанович уехал. На чужом катере.

Лёлька посмотрела на брата расширившимися от страха глазами.

– Уехал? А как же мы?

Егора этот вопрос тоже очень беспокоил. Он прищурил от солнца глаза и посмотрел на море. Может быть, Иван Степанович уже возвращается? Ведь не мог же он оставить их одних на острове надолго! Да и катер…

Лёлька тоже смотрела на воду. Вдруг она вскрикнула и села в песок.

– Ты что? – испугался Егор.

Лёлька молча подняла руку и показала. Рука тряслась мелкой дрожью. Метрах в двадцати от берега в волнах качалось что-то тёмное и страшное. Сначала предмет выглядел единым целым, но чем ближе волны подгоняли его к берегу, тем яснее Егор видел, что тот будто бы состоит из трёх частей. Та, которая посередине, была самой большой. А те, что по краям, казались одинаковыми и поменьше.