Книга Вдали от Рюэйля - Раймон Кено

Девушка повсюду ищет брата. Она решает обратиться к хозяину заведения. Вот этот, наверное, хозяин: в сером рединготе и с огромными усищами, что отросли чуть ли не до самого пуза. «Простите, сударь, вы не видели моего брата, сироту Билли?» Хозяин не прочь вникнуть в проблему, он выспрашивает подробности с нескрываемым интересом: сразу понятно почему. Еще один сатир. Пройдите-ка сюда, в уголочек, говорит он барышне, посмотрите, не он ли это, где же он мог спрятаться. Эй, малыш, малыш! Дева следует за ним. Негодяй закрывает дверь каморки и с ввожуделением раскатывает губищи. У! Подлая образина! Малышке наверняка пришлось бы туго, если бы туда якобы случайно не ворвался Жак. Ударом каблука по темени он вырубает вероломного трактирщика. Тот прикусывает ус и скрипит зубами. Нетрудно догадаться, что просто так он этого не спустит и задумает какую-нибудь редкостную пакость.

Жак галантно кланяется: «Чем могу услужить, сударыня?» Дэйзи улыбается и отвечает: «Я ищу своего брата, сироту Билли». Билли? Еще бы он его не знал! Но, увы, у брата дурная репутация. Жак показывает сестре бесстыдного братана. Билли пьянствует на втором этаже, а у него на коленях сидит какая-то кокотка. Какой ужас, восклицает наша юная героиня. Жак выдергивает несчастного сироту из притона, и это еще одна причина и повод для павильонной заварухи.

Все вроде бы улаживается: Жак дарит Дэйзи ранчо, что позволяет малышке щегольнуть на новоселье в широких брюках и белых сапогах.

Но трактирщик так и не сумел переварить публичное оскорбление, нанесенное ему основателем династии Сердоболингов. Он нанимает нескольких апачей и подключает их к операции. Они похищают девушку, и Жак вместе с по-прежнему непросыхающим брательником бросается в погоню. Минут пять они галопируют, минуты три длится потасовка, в итоге он вызволяет красотку, но женитьба его не очень устраивает, так как заканчивать историю еще рано, и он предпочитает получить смертельную пулю, с большой вероятностью последующего воскрешения[42].

— Ну как, Жако, тебе понравился этот прекрасный фильм?

Жако оборачивается. Сзади сидит де Цикада.

— Да, мсье, — ошарашенно отвечает он: ни фига себе, вот он, внебрачно-предполагаемый и титулованный папаша.

— Ты любишь кинематограф?

— Да, мсье.

— Я — тоже. Это искусство — а кино, несомненно, является искусством — позволяет нам забыть о превратностях жизни.

— Да, мсье.

— Хочешь леденец?

— Да, мсье.

— А твой товарищ?

— Да, мсье, — отвечает Люка.

Де Цикада покупает три леденца, один из которых для себя.

— Спасибо, мсье, — благодарят дети.

Де Цикада продолжает разглагольствовать:

— Когда я смотрю фильм, подобный тому, что мы сейчас просмотрели, я каким-то магическим и уж во всяком случае трансцендентальным способом переношусь на экран и осознаю себя одним из героев истории, рассказываемой нам при помощи плоских, но подвижных картинок.

Дети переглядываются.

— Например, в фильме, который только что был явлен нашим зрительным отверстиям… Вот, например, кем из этих персонажей представлял себя ты, Жако?

Жако в растерянности. Вопрос ему кажется ужасно нескромным, и он пытается уклониться от признаний.

— Парнем, который умирает в конце?

— Да, мсье.

— А ты, малыш?

— Я тоже, мсье, — отвечает Люка.

— А вот я, — заявляет де Цикада, — я был Дэйзи.

Он задумчиво сосет свой леденец. Дети переглядываются.

Внимание! Звенит звонок. Антракт заканчивается, в воздухе пролетают последние недососанные леденцы, то тут, то там раздаются запоздалые крики, наконец свет гаснет, и в полной тишине начинает разворачиваться история изобретателя, которого, с одной стороны, обманула жена, а с другой стороны, провели бессовестные прохвосты, овладевшие результатом его открытий. Это всерьез интересует Жака Сердоболя, так как он и сам инженер, который работает над целым рядом сенсационных открытий. После киносеанса он спешно возвращается в свою лабораторию и с еще большим азартом принимается за работу. Его-то уж не проведут, так как он уже научен горьким (чужим) опытом: как можно после этого отрицать пользу немого искусства. Он работает, работает, работает. Даже больше того! Его мозг кипит, бурлит, и вот, в один прекрасный день, ррраз — и вдруг эврикнулось, вот оно, нашел! Нашел что? Да то, что тяжелее, чем воздух, но в нем удерживается.

Он первым пересекает Ла-Манш на аэростате, первым налаживает воздушное сообщение между Парижем и Нью-Йорком, первым облетает весь земной шар. Будучи себе на уме, к тому же наученный горьким (чужим) опытом, он регистрирует кучу патентов, а значит, эксклюзивно производит воздухоплавательные аппараты, организует их серийное производство, становится триллионером, а следовательно, самым могущественным человеком на свете. Он вновь восходит на трон Сердоболингов, и в конце концов его провозглашают Управляющим Земным Шаром. Рогоносный, непризнанный и разоренный изобретатель умирает.

Зажигается свет.

— Что, нюни распустил? — спрашивает Люка.

— Я?! Шутишь? — шмыгая носом, отвечает Жако.

— Ну как, понравилось? — спрашивает его мать.

— Да, мам.

— Что ты смотрел?

— Наверняка какие-нибудь глупости, — обрывает Сердоболь. — Не понимаю, зачем ты вообще спрашиваешь. Кино это сплошная глупость. Только дети и смотрят.

— Сзади меня сидел мсье де Цикада, — произносит Жако.

— Де Цикада?!

— Да, пап. Он ходит в кино два раза в неделю.

— Де Цикада?!

— Да, пап. И к тому же это ему очень нравится. Он предпочитает фильмы о фаруэсте[43]и еще те, где показывают кровавые преступления. Он сам мне сказал.

— Ну и ну! Никогда бы не подумал, что де Цикада…

— Вот видишь, — говорит мадам Сердоболь, — как часто можно ошибаться в людях.

Жако чешет макушку.

— Ты там вшей хотя бы не подхватил? — спрашивает мать.

— Нет, мам. Вроде нет.

— В твоем кино должно быть полно всякого отребья.

— Я же тебе говорю, мама, туда ходит мсье де Цикада.

— Подцепить вшей может кто угодно, — говорит Сердоболь. — Вот я, например…

— Знаем, знаем, — обрывает супруга. — Ты их подцепил в армии.