Книга Салют, Варварята! - Галина Исакова

Цвет у них всех одинаковый: темный. Когда они обсохнут, будет видно, тигровый окрас или нет, а так — кто знает… Ольга думает, что щенки будут, скорей всего, ярко-рыжими. Пахнут они водой… и здоровой собакой.

Димыч весит 800 граммов! Оля говорит: «Ляжки, как у коня…» А по мне — так сурки мокрые, все друг на друга похожие. Хотя вторая — Сафи — сама нежность. Такая маленькая на фоне двух коней — первой, Стоцкой, и Димыча — беззащитная. Девицы перемещаются из таза к соскам и обратно, а Димыч ест не переставая, всех оттолкнул и ест. Молодец! Уважаю.

Пока затишье. Я полощу пеленки с каплей отбеливателя, Оля дует кофе, Варик дремлет, Димыч сосет, девчонки пищат… Лежат в тазу на пеленке и грелке и, как бы это сказать, мычат, ворчат, пищат, но на слух приятно. Шубки у них — натуральная цигейка, мягонькая, стриженая, бархатная на ощупь, серо-темная. Может, будут тигровыми (дедушка тигровый), может, рыжими. Да какая разница!

Вот какое оно — счастье: чай с молоком, который хлебает собака, джин на дне прозрачного широкого стакана, жаркое солнце на балконе, три мягких колбаски у сосков большой собаки… Спасибо тебе, Господи!

Мы к четвертому готовимся… чш-ш… Все приготовились… Варик спит, хотя там точно — один хотя бы есть! Оля Варю уговаривает… Пеленки выполосканы и сушатся на солнышке. Как люди зимой рожают? Сижу в обнимку с тазом…, там мелкие… пищат…, тычутся мне под мышку…, легли друг на друга и утихли… Ой! Палец мой сосут! Хоть и беззубые челюсти, но сильные.

Варик устала…, я переключилась с джина на кофе. Оля уговаривает Варю: «Ну подыши хоть для приличия». Варя на роды положила с большим ошейником.

Ребенки, знаете, на кого похожи? Есть такие автомобильные собачки-бульдожки, едешь, а они башкой кивают — тынц, тынц. Одно лицо! Вернее уже три лица. И размерчик тот же: на одной ладони моей не помещаются, но в «ковшике» двух ладоней — вполне. С характерами. Забыла сказать, что Димыч с последом родился, Варя послед съела, пуповину сама перегрызла, умничка… В итоге имеем один не вышедший послед и не желающую больше рожать мамашу. Ольга отправляет меня в аптеку за одноразовыми перчатками. Будет стимулировать. Звонил наш «свекор». Счастлив безмерно!

Мы с Варей прогулялись, потом пешком поднялись по лестнице, еще походили по квартире… Ходит — вроде пыхтит, ложится, тужится, но пока безрезультатно.

Перерыв у нас, получается большой… Третьего родили в половину третьего, а сейчас — шесть. Пять с половиной часов уже рожаем. Детишки сосут, смешные такие… Варвара устала, но тужится исправно, следующий щенок «продвигается к выходу», но так медленно, что, боюсь, мы раньше состаримся, чем дождемся!

А может, это послед? Тот мешочек, в котором щенятки были?

Ольга — рука в перчатке — в петле опять почти по локоть… Варя тужится. «Ммммммммммолодеееец, Вааааааречка, дддддддддддавай, ай хххххххорошоооооооооооо, умммммммница, ттт1тгттттужься, сооооолнышко…» И обе дышим…, и напрягаем животы (непроизвольно). Варя дышит и тужится тоже. И когда уже «вот-вот», вдруг ослабевает… Задышала сильнее!

Уже родившаяся мелочь наелась и дрыхнет на грелке…

Оп-ля! Пацан. Рожали 50 минут!

Весу 850 граммов, без последа. Живой. Конечно, живой!

В отличие от нас… Мы с Ольгой просто отвалились, когда приложили щенка к титьке. Руки трясутся, ноги трясутся, все в крови, да ерунда! Уффффффффф… Спасибо всем, кто с нами. Теперь я знаю, что такое ТУЖЬСЯ, СУКА!

И нет такого смайла, который можно было бы поставить. Прядь со лба, потную футболку в шерсти — в корзину, дыхание сбивчивое…

Выдохнула-вдохнула, устала я, ребята, за последние роды.

Потерпевшая спит с олимпийским спокойствием (между нами говоря, с ним она и провела почти все роды). Детишки спят в тазу, у грелки, обернутой в пеленку.

Букву пока не знаю, а дома буду звать, как хочу. Я же не зову Варишну — «Овенсис», хотя это ее имя. Именно «Овенсис», ошибки нет. Это Тойота Авенсис пишется с «а», а у Варвары кличка на «о».

… О чем я? Заговариваюсь уже. Оля уехала домой, а мы (я) тупо сидим и ждем последы. И на всякий случай бдим. Я. Одна, остальные спят. Хотя очень хочется залезть в горячую ванну, однако горячей воды все равно нет. Дети проснулись и кушаютЪ.

Что же они пищат-то? И сытые, и в тепле… Наверное, не знают команды «ИДИ СПАТЬ»? А вот Варя знает.

Мы с Варишной спать пошли. Я на койку, а она с дитями у грудей. Укрыла их, пузы погладила, веревочки поправила…, ну, с Богом. Ребята, спасибо еще раз огромное тем, кто был с нами. В «прямом эфире» на форуме с нами рожали и в Финляндии, и в Канаде, и в Австрии, и в Германии, и в Израиле, и в Болгарии, и в Москве, Питере и еще в восемнадцати городах! Форум-сила, спасибо, Интернет!

Щенки — они такие…, такие!

Страшненькие, но симпатичные!

… Только зачем же ждать до утра? 02.35. Мальчик. Вес 700 граммов.

Угу. Пятый.

Отдыхать.

Дети — цветы жизни. Пятеро

Нельзя сказать, что они меня разбудили. Из тех 2,5 часов, что я провела лежа, спала от силы минут 20. Каждые 10 минут (я засекала) поднимался такой скулеж — хоть вешайся. Варя от детей периодически сбегала, я ее обратно загоняла. Детки ползают по всему загону, то холодно им, то жарко, то есть надо, то один на другого залез… Какой-то из щенков все время норовит к петле присосаться, а из петли идет что-то жуткого зелено-бурого цвета. Только пристрою пеленку Варе под хвост, начинается великое переселение народов.

В конце второго часа я уже озверела и непедагогично прошипела: «Дети! Хорош базлать!» Весь день, понимаешь, у мартена. А они…, они…, сволочи маленькие… шустрые такие… ВСЕМ СПАТЬ! На счет три выключаю свет. Не помогает. Я уже думала плюнуть на все, ну пусть пищат, работа у них такая, но ведь это невозможно! Такой визг, писк и верещание — как в женской бане, когда мужик зайдет. Вскочу — посмотрю: не задавили кого? Все в сборе? По хвостам: один, второй, третий… Сбиваюсь. Опять: раз, два, три, четыре, пять… Ну и славно, вот и спали бы себе.

Младенцы, говорят, едят или спят. А это что? Черти какие-то, а не младенцы. У меня крыша едет. Я спать хочу.

И ненавижу ветеринаров. Я же говорила — там еще есть! Иваныч к нам так и не приехал, сейчас на операции, телефон отключил. И я ему с вечера не дозвонилась, другие «по ночам не выезжают», третьи еще чего-то…, суки в ботах они — вот кто! А Ольга в 9 вечера домой ушла, звонила потом, но мы тогда — ах, молодые, наивные! — спать собирались.

Последнего я одна приняла, да. Собственно, Варишна сама родила. Она в очередной раз выбралась из загона, привалилась к кровати, печально посмотрела мне в глаза, кряхтонула пару раз, потужилась, встала, ойкнула, и на руки мне (еле успела подставить!) упал мокрый комочек.