Книга Кровавая Мэри - Александр Каневский

— Где вы были вечером и ночью?

— Как всегда, ужинал в «Пегасе», а потом ночевал у Ромочки. Ромочка подтвердит.

— Кто платил за ужин?

— Это имеет значение?.. А, понимаю: вы думаете, что из-за ужина Ромочка меня будет выгораживать?..

— Мне просто интересно.

— Хорошо. Платил я. Я всегда плачу. Потому что Ромочка бедный. Но честный!.. А точнее: честный, поэтому и бедный.

— Ладно, о Ромочке потом. А как вы относитесь к Юле?

— Как можно относиться к хищнице?.. Не люблю и презираю. Беспардонно сосала деньги!

— Из вашего наследства?

— Вы опять поворачиваете на меня?.. Да, я — единственный сын, ему некому больше оставлять… Хотя от него можно ждать любых выходок… Поскорей бы вернулся наш адвокат-завещание у него.

— А где он?

— На Канарских островах. Завтра прилетает, в четыре тридцать.

— Откуда вы это знаете?… — Арнольд смешался. — Вы ему уже звонили?.. Да или нет?

— Да, звонил. Звонил!

— Почему вы так разволновались?

— Потому что это естественно: решается моя дальнейшая жизнь!.. А как вы бы себя вели, если бы ожидали многомиллионное наследство?

— Не знаю: мне это не грозит… — спокойно сообщил Борис, и, не меняя тон, спросил. — Где я могу видеть вашего Ромочку?

— Зачем? — испугался Арнольд. — Он ни в чём не виноват!..

— Вы считаете, что лучше прислать за ним милиционера?

— Нет! Не надо, прошу вас!.. Это испортит его репутацию!

— Где я смогу его повидать?

— В ночном клубе «Голубой банан» — это название Ромочка придумал! Оно привлекает, народ прёт.

— Спасибо. Мы ещё встретимся. А пока, мой вам совет, примите душ и проспитесь. И из города не выезжайте. Если вы это сделаете, я вас найду и арестую. Ясно? — Арнольд покорно кивнул. — Спокойной ночи, точнее, утра!

Внизу, в холле, Борис столкнулся с капитаном.

Тот доложил:

— Садовница, по-моему, вне подозрения: толстая, рыхлая, больная. На ногах валенки с галошами, даже летом боится сырости. Горничная накапала, что она ходит в кальсонах мужа, точнее, еле ходит.

— А помоложе он найти не мог?

— Она какая-то троюродная сестра его покойной мамы, поэтому держал. Да там работы немного: деревья срублены, чтобы весь двор просматривался, кусты все одинаково подстрижены, как призывники. Есть ещё две клумбы с цветочками, только поливать — полив автоматический… Приползает она сюда три раза в неделю. на два часа, больше не требуется, в дом не заходит — запрещено.

— А кто занимается машинами?

— Есть техник, его вызывают по необходимости. Во двор не пускают — гараж снаружи за забором.

— Кто смотрит за собаками?

— Охранники. Если что случается, привозят ветеринара. Но что с этими чудовищами случится? Разве что подерутся, покусают друг друга… Я, товарищ майор, из всех разговоров понял, что после случая с сыном, Бурцев жёстко ограничил доступ в свой дом.

— Правильно поняли, капитан. Значит, только двое там бывали ежедневно: повариха и горничная. Так?

— Так. Повариху отслеживаем.

— Займитесь горничной, прощупайте её со всех сторон… Но не в буквальном смысле!

Улыбнувшись, капитан козырнул и отправился искать горничную. а Борис пересёк двор, вышел за ворота и попросил охранника провести его к их начальнику Игнату Бондарю. Тот проводил его к домику за оградой.

Они беседовали в комнатке, которая была чем-то вроде кабинета. Бондарь сидел в полукресле, за столом. Борис расположился напротив и исподволь рассматривал собеседника.

Высокий, поджарый, с серым лицом, словно отлитым из бетона, со шрамом через всю щеку, глубоким, с рваными краями, будто его выбивали зубилом, никогда не улыбающийся — Бондарь не вызывал желания сразу броситься к нему в объятия. Наоборот: тому, на ком он останавливал свой тяжёлый холодный взгляд, сразу хотелось лечь и самому добровольно умереть. Борис подвёл итог своему первому впечатлению, перефразировав Чехова: в Бондаре всё прекрасно, за исключением лица, одежды, души и мыслей.

Под пиджаком у него виднелись две кобуры, из которых высовывались рукоятки пистолетов. Он никогда не расставался с оружием, ни днём, ни ночью.

Борис подумал: наверное, даже во время еды. у его тарелки, справа и слева, вместо ножа и вилки, лежат пистолеты. Он предварительно ознакомился с биографией Бондаря и знал, что сразу со школьной скамьи тот пересел на скамью подсудимых. Отсидел восемь месяцев за хулиганство, вернулся, снова сел на три года за грабёж. Вышел, занялся рэкетом, там и познакомился с Бурцевым, который взял его в свою команду. Несколько лет они «работали» вместе — Игнат был постоянным телохранителем Бурцева, исполнительным, жестоким и надёжным. Он расчищал ему дорогу, убирая врагов и конкурентов. «Ему жить вредно» говорил он об очередной жертве, и это звучало приговором, который он же и приводил в исполнение.

Естественно, что пробившись в олигархи, Бурцев назначил его начальником своей службы безопасности.

— Вы были обижены на Бурцева? — спросил Борис.

— Конечно!.. Мне этот Петюня сразу показался подозрительным: не пил, не курил, не матерился… Я сказал Олегу, но он отмахнулся, только присматривать велел… А я эту падлу до конца так и не усёк!.. Правда, ему это даром не прошло, но… Конечно, я виноват. проглядел Арнольда!..

— Вы дружили с Бурцевым?

— Да мы — два братана!.. А он меня, как собаку, из дому выставил, и собак вместо меня взял!..

— Вам очень обидно?

— А то!.. Даже в тюряге амнистию дают, а он меня уже пять лет за забором держит.

— А вам никогда не хотелось рассчитаться за обиду?

— Не понял… Не-по-нял!.. — Лицо Игната налилось кровью и из серого стало бурым. — Вы хотите сказать, что это я?.. Олега?!..

— Я только спрашиваю.

— Ты спрашиваешь, замочил ли я своего братана?… Ну, мент!.. Сейчас я тебе отвечу!.. Культурненько!

Он вскочил и замахнулся через стол, но Борис успел перехватить его руку, и отработанным приёмом прижал к столу. На шум ворвался капитан Рябой, выдернул пистолеты, щёлкнул наручниками, хотел увести.

— Не надо, — остановил его Борис, — мы не договорили.

Капитан отпустил Бондаря и, уходя, предупредил:

— Товарищ майор, если что — я за дверью.

— Садитесь! — пригласил Борис. Игнат молча опустился в своё полукресло, глазами упёрся в стол. — Ваш эмоциональный порыв я расцениваю как отрицательный ответ. Верно? — Бондарь молчал, не поднимая головы — И даже готов поверить в вашу дружбу с покойным. Но тогда объясните: почему вы его отпустили одного, именно в день убийства?