Книга Александр. Божественное пламя - Мэри Рено

— Я пришел развлечь вас беседой, потому что моего отца нет дома, он делает смотр войскам. Мы ожидаем, что он вернется после полудня. Все зависит от пеших гетайров, — правильно ли они выполнят построение. Сегодня у них должно получиться лучше, они работают с большим усердием.

Послы, выбранные среди прочих за их беглый греческий, наклонились вперед. Оба не вполне освоились с непривычным македонским диалектом, его дорическими гласными и резкими согласными, но ребенок говорил очень отчетливо.

— Это ваш сын? — спросил он.

Старший посол сдержанно ответил, что это сын друга, и представил его. Юноша с глубоким поклоном снова отказался сесть, но улыбнулся. На мгновение их сияющие глаза встретились. Послы обменялись восхищенными взглядами. Все было очаровательно: прелестный сероглазый принц, маленькое царство, провинциальная наивность. Царь сам муштрует войска! Это все равно, как если бы ребенок похвастал тем, что царь сам готовит себе обед.

— Вы не едите пирожные. Я возьму одно.

Он откусил немножко: ему не хотелось разговаривать с набитым ртом. Его познания в этикете не простирались до умения вести легкую беседу за едой, поэтому он прямо перешел к делу.

— Менапис и Артабаз будут рады помилованию. Они часто говорят о родине. Я не думаю, что они взбунтуются снова. Можете сказать это царю Оху.

Несмотря на неуклюжие выражения, старший посол понял большую часть тирады. Он улыбнулся в черные усы и заверил, что не преминет это сделать.

— А что с полководцем Мемноном? Он тоже прощен? Мы думаем, что его можно было бы простить, после того как его брат Ментор выиграл войну в Египте.

Посол на мгновение сощурил глаза.

— Ментор Родосский, — сказал он через некоторое время, — всегда был ценным наемником, и, без сомнения, великий царь милосерден.

— Мемнон женат на сестре Артабаза. Вы знаете, сколько у них сейчас детей? Двадцать один! Все живы! У них много близнецов. Одиннадцать мальчиков и десять девочек. У меня только одна сестра. Но, думаю, этого достаточно.

Оба посла поклонились. Они знали о домашних неурядицах царя.

— Мемнон говорит по-македонски. Он рассказывал мне, как проиграл сражение.

— Мой принц, — улыбнулся старший посол, — вам следует изучать войны по рассказам победителей.

Александр задумчиво посмотрел на него. Его отец всегда брал на себя труд разбираться в ошибках побежденных. Мемнон надул одного его друга на покупке лошади, он не моргнув глазом рассказывал, как проиграл сражение, но он чувствовал, с кем можно говорить об этом, а с кем нельзя. Если б этот юноша спросил его, он, наверное, ответил бы по-другому.

Управляющий отослал рабов, но сам задержался в зале, чтобы вовремя прийти на помощь, если это понадобится. Пока такой необходимости не было. Мальчик слегка куснул пирожное, перебирая в уме наиболее важные вопросы: на все не хватило бы времени.

— Сколько человек в армии великого царя?

Оба посла поняли вопрос правильно, оба улыбнулись. Правда принесет только пользу. Мальчик, без сомнения, запомнит большую часть сказанного.

— Без счета, — сказал старший. — Как песчинок на морском берегу или звезд на безлунном небе. — И он стал описывать мидийских и персидских лучников, конные войска Нисибиса на рослых лошадях, воинов из дальних краев империи — киликийцев и гирканцев; ассирийцев в плетеных бронзовых шлемах и с булавами в железных шипах; парфян с луками и кривыми саблями; эфиопов, одетых в леопардовые и львиные шкуры, перед боем раскрашивающих лица красным и белым, а к стрелам своим привязывающих камни; арабов, ездящих на верблюдах, бактрийцев, — и так далее, до самой Индии. Александр слушал, как всякий ребенок, с округлившимися от восторга глазами. Он упивался рассказом о чудесах, пока тот не был закончен.

— И все они должны сражаться, когда великий царь посылает за ними?

— Все до последнего, под страхом смерти.

— Как много времени нужно им, чтобы собраться?

Последовала внезапная пауза. Прошло столетие с похода Ксеркса, послы сами не знали ответа. Наконец они сказали, что царь властвует над обширными странами и людьми многих наречий. Говорят, что от Индии до побережья год пути. Но войска стоят везде, где только могут понадобиться.

— Выпейте еще немного вина. Есть ли дорога, ведущая прямо в Индию?

Потребовалось время, чтобы ответить и на это. В дверях теснились слуги. Новость быстро распространялась.

— Каков царь Ох в бою? Он храбр?

— Как лев, — ответили послы в один голос.

— Каким крылом конницы он командует?

Ответы послов стали уклончивыми. Мальчик набил рот остатками пирожного. Зная, что с гостями нельзя быть грубым, он переменил тему.

— Если солдаты приходят из Аравии, Индии и Гиркании, не зная персидского, как он говорит с ними?

— Говорит с ними? Царь? — Это было так трогательно: маленький стратег снова стал ребенком. — Ну, сатрапы провинций выбирают военачальников, которые могут говорить на их языках.

Александр слегка покачал головой и поднял брови:

— Солдаты любят, чтобы с ними говорили перед сражением. Им нравится, когда знаешь их имена.

— Я уверен, — вкрадчиво сказал второй посол, — им нравится, когда вы знаете их. Великий царь, — добавил он, — разговаривает только со своими друзьями.

— С друзьями мой отец разговаривает за ужином.

Послы что-то пробормотали, не отваживаясь глядеть друг на друга. Варварство македонского двора было широко известно. Говорили, что царские симпозионы больше похожи на оргии горных разбойников, делящих награбленное добро, чем на званые пиры владыки страны. Милетский грек, клявшийся, что присутствовал на таком пиру, рассказывал, что царь Филипп, нимало не смущаясь, спустился со своего ложа, чтобы возглавить цепочку танцующих. Однажды, когда гости, повздорив, кричали на весь зал, он бросил гранат в голову своего военачальника. Грек, обладая бесстыдством этой нации лжецов, дошел до того, что заявил, будто военачальник ответил ломтем хлеба и не только остался в живых, но и не потерял своего поста. Если верить в это хотя бы наполовину, чем меньше будет сказано самими послами, тем лучше.

Александр, со своей стороны, боролся с дилеммой. Историю, которую он счел выдумкой и хотел проверить, ему рассказал Менапис. Изгнанник, должно быть, хотел посмеяться над Великим царем. Если упомянуть имя Менаписа, эти люди донесут на него, и бедняга будет распят по возвращении домой. Грешно предавать гостя и друга.

— Один мальчик сказал мне, — выкрутился Александр, — что, приветствуя Великого царя, люди должны простираться ниц. Но я сказал ему, что он глуп.

— Изгнанники могли бы объяснить вам, царевич, всю мудрость этого обычая. Наш владыка повелевает не только многими народами, но и многими царями. Хотя мы и называем их сатрапами, некоторые из них царской крови, и предки их правили от своего имени, пока их страны не были присоединены к империи. Великий царь должен возвышаться над другими царями так же, как те — над своими подданными. Склоняясь перед ним, подвластные цари должны чувствовать не больше стыда, чем перед богами. Если бы он не казался ровней божествам, его власть вскоре бы ослабла.