Книга Книга без переплета - Инна Гарина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы? — охотник хмыкнул. — Мы — Стража. Это Пэк, — он повел рукою в сторону костра, и ящерица комично поклонилась. — А меня зови просто Ловчим.
— Это саламандра? — с любопытством спросил Овечкин, глядя на Пэка.
— Разумеется. А я — призрак, если тебе интересно.
— А-а-а, — протянул Михаил Анатольевич с таким видом, словно уж теперь ему все стало ясно. — А я — Овечкин. Библиотекарь.
И засмеялся. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Может, это подействовал коньяк, а может, просто начиналась истерика, но ему вдруг показалось ужасно смешным, что в самом сердце Муромских лесов сидят себе саламандра, призрак и библиотекарь. Он смеялся и никак не мог остановиться. Недоумение, появившееся на лицах стражников, охранявших в этих дебрях неведомо что, лишь усугубило его неуместное веселье. Лес отвечал гулким эхом. Ловчий переглянулся с Пэком и вновь извлек из ниоткуда свою волшебную флягу.
— Спасибо, не надо, — сквозь смех выговорил Михаил Анатольевич, кое-как успокаиваясь. И страх почему-то покинул его совершенно, осталась лишь легкая нервная дрожь где-то в глубине существа, как предчувствие и предостережение. — Вы позволите мне посидеть с вами до утра? А то, боюсь, в темноте мне не выйти из этих ваших лесов.
Он подавил снова грозящий прорваться смех и с надеждой взглянул на Ловчего.
— Позволим, — вдруг подал голос Пэк, приближая к самой границе огня свое точеное личико с горящими глазами. — Хоть всю жизнь!
Голосок у него оказался тонкий, но вполне человеческий, как у ребенка.
— Если тебе не надоест, конечно, — добавил он и ухмыльнулся. — У нас тут бывает скучновато. Такие веселые путники, как ты, забредают редко. В основном, шарахаются от нас, а то начинают ныть о своих несчастьях, полагая разжалобить…
— Но, но, — предостерегающе сказал человек без лица. — Не распускай язык. Наш гость забрел сюда случайно. Не хочешь ли ты, Овечкин, перекусить, к примеру?
— Нет, — ответил Михаил Анатольевич и улыбнулся. Улыбка ему удивительно шла, придавая его невыразительному лицу какое-то простодушное обаяние. Только Овечкин этого не знал. — Я бы, пожалуй, все-таки выпил еще глоточек.
Есть он и вправду не хотел, хотя нынче вечером усилиями домового яичница, сжаренная им себе на ужин, так и осталась нетронутой. Вот отдохнуть, поспать действительно не помешало бы… но ему вдруг стало жаль расставаться с этим сном. Он внимательно следил за тем, как на ладони Ловчего опять возникает из ничего фляга, как движутся тонкие белые пальцы призрака, отвинчивая крышку… Жар от костра приятно согревал, и совсем не хотелось думать о том, что будет дальше. Так бы и сидел здесь, действительно, всю жизнь…
— А куда ты пойдешь утром? — спросил Пэк, раскачиваясь в огне.
— Не знаю, — неохотно ответил Овечкин, принимая у Ловчего флягу.
Второй глоток прошел значительно легче, согрел тело и душу и прояснил мысли. Спать расхотелось. Захотелось говорить.
— А можно спросить, что вы тут охраняете? — полюбопытствовал Михаил Анатольевич, оглядываясь на ели, окружавшие поляну со всех сторон.
— То, что тебе не нужно, — сурово ответил призрак. — Ты ведь пришел сюда случайно, как ты сказал? Тебя не прислала Лесная ведьма и не привел цвет папоротника. Случайно… хотя ты не выглядишь ни бродягой, ни миджнуром — обезумевшим от любви юношей из восточных сказаний. Кто же ты, Овечкин?
— Я не хочу говорить об этом, — нахмурился Михаил Анатольевич.
— Почему?
— Ну… потому что мне неприятно.
Ему и вовсе не хотелось вспоминать сейчас о часах, проведенных на скамейке в Таврическом саду, когда открылась вся бездарность его жизни. Но Ловчий явно остался неудовлетворен таким ответом, и Михаил Анатольевич поискал и, к своему удивлению, нашел слова, объяснившие ему самому, что он чувствовал.
— Я не хочу возвращаться к прошлому, — сказал он. — Не хочу возвращаться к себе, каким я был.
И умолк, глядя в тень, скрывающую лицо призрака. Ловчий помедлил и кивнул.
Какое-то время они молчали. В голове у Овечкина звенела пустота, и он бездумно глядел в костер, на завораживающе плавные движения огненной саламандры.
— А мне это непонятно, — сказал вдруг Пэк. — Послушай, смертный… до утра далеко! У тебя есть тайна, и я умираю от любопытства. У нас тоже есть тайна. Давай сыграем в кости?! Твоя тайна против нашей, идет?
Михаил Анатольевич только собрался отрицательно покачать головой, как оживился и Ловчий.
— Скоротаем время, — он потер руки. — Ставки велики, но тем интересней. Соглашайся, Овечкин! Кто будет метать — ты, Пэк, или я?
— Ты, — ответствовала саламандра и легким изящным движением пятипалой ручки, столь похожей на человеческую, выбросила из огня два пылающих, словно раскаленные угли, кубика. Ловчий подхватил их на лету. — А то наш гость, пожалуй, обожжется, принимая кости из моих рук!
— Итак, — объявил призрак, — если ты, Овечкин, проиграешь, ты расскажешь нам, почему ты так не любишь свое прошлое. А если проиграю я, ты узнаешь, что мы здесь охраняем.
Михаил Анатольевич еще колебался. Но глаза Пэка заполыхали таким азартом, а у Ловчего от предвкушения стали даже, кажется, прорисовываться какие-то черты лица… ему не захотелось огорчать стражей своим отказом.
— Ладно, — нехотя сказал он. — Только объясните мне, как это делается. Я никогда не играл в кости.
— Проще пареной репы, — весело отвечал Ловчий. — Гляди — встряхиваешь их вот так и бросаешь.
Он разжал руки. Два огненных кубика покатились по земле, постепенно тускнея, и замерли у ног Овечкина.
— Тройка и четверка — итого семь, — сказал призрак. — У кого выпадет больше, тот и выиграл.
Он нагнулся и быстрым движением подобрал кости с земли.
— Странный ты человек, Овечкин. Как можно этого не знать? Ну, ладно, теперь играем…
На сей раз у Ловчего выпало одиннадцать очков. Пэк захихикал, и кости, еще теплые, шелковистые на ощупь, перешли в руки Овечкина, не понимавшего покуда, что может практически считать себя проигравшим. Однако он вдруг заволновался. Старательно проделал всю процедуру и…
— Две шестерки, — пораженно сказал Ловчий.
Пэк замер было, а потом порывисто высунулся из огня, дабы убедиться своими глазами.
— Не может такого быть, — с негодованием сказал он. — Ты сжульничал, Овечкин!
— Я? — растерялся Михаил Анатольевич. — Как это… я никогда…
— Слышали уже!
Пэк подхватил кости с земли и скрылся с ними в костре.
— Не знаю как, но сжульничал, — сердито пробормотал он, придирчиво рассматривая кубики со всех сторон.
Овечкин в смятении посмотрел на Ловчего.
— Вы тоже так считаете? Вы же видели — я сделал все так, как вы показали!