Книга Цена короны - Татьяна Серебряная

Йохаллинцы подготовились к обороне. Был объявлен сбор ополчения: земледельцы и ремесленники получили в арсенале пики, шлемы, кожаные нагрудники, обшитые железные бляхами, разбились на десятки и сотни, провели смотр… Более зажиточные жители явились на службу со своим оружием и верхом на боевых верблюдах.

По ночам единственные ворота Йохаллы, крепко запертые, охраняла утроенная стража, днем — удвоенная. Во все стороны разъехались верховые дозоры, готовые предупредить о приближающемся войске йордлингов.

Прошел день, второй, третий — бунчуки Балеога не появлялись на горизонте. Йорд-каан предпочел обойти оазис стороной, узнав о его готовности к нападению? Йохаллинцы надеялись именно на это, ибо надеяться всегда хочется на лучшее. Но неплохо было бы получить подтверждение, что угроза и в самом деле миновала.

Поэтому первый же вопрос, который задали сторожившие ворота караульные прибывшим на четвертый день тревоги караванщикам, был: где войско йорд-каана?

— Разве сторож я этому нечестивцу?! — риторически вопросил старшина каравана, невысокий рыжеватый эрладиец. — Ай-ай-ай, из-за таких вот бродячих псов честные торговцы не знают покоя на дорогах, клянусь Семью Царями! Люди говорят, что нечестивый йордлинг грабит сейчас Кандию, и пусть-таки его там изловят, и пусть посадят на кол, и пусть он будет умирать долго-долго, и пусть мальчишки кидают в него камни и верблюжий навоз!

Стражники согласно кивали, столь незавидная судьба йорд-каана их вполне устраивала. Приехавшие торговцы улыбались словам своего караван-баши, и лишь его помощник, начальствующий над охранниками, — здоровенный детина, до самых глаз заросший черной густой бородой, — недовольно хмурился. Наверное, считал, что неплохо бы для начала все-таки захватить Балеога, а уж потом обсуждать варианты его позорной казни.

— А теперь, о почтеннейшие стражи ворот, — сказал старшина, — откройте же ворота, и дозвольте нам попасть внутрь, и напоить-таки животных, и дать отдых людям, и предложить наши товары, лучшие под небесами, клянусь Семью Царями!

— Конечно же, почтеннейший, — начальник стражи сделал знак, и створки ворот медленно поползли в стороны. — Заплатите въездную пошлину — три рэнда с человека, два с лошади или верблюда, половину рэнда с любой иной скотины — и проезжайте, и отдыхайте на здоровье, и торгуйте с прибылью.

Конечно же, эрладиец не был бы эрладийцем, если бы так просто, за здорово живешь, согласился бы сразу отдать запрошенную сумму. Он призывал всех известных и давно позабытых богов засвидетельствовать тот факт, что со времен падения Уорлогского Зиккурата нет, не было и не будет на свете людей более жадных, чем мытари Йохаллы. И требовать за въезд в нее такие деньги — просто преступление, куда хуже Талаарской резни, таки да. Тридцать рэндов — и по рукам?

Главный стражник остался непоколебим: не нравится — разбивайте бивак снаружи, на раскаленном камне, и пейте привезенную с собой воду. И сами с собой торгуйте. Он махнул рукой подчиненным: запирайте, дескать, ворота.

Караван-баши ухватил его за рукав, и, стеная, что собственными руками вырывает хлеб изо рта своих детей, набавил цену аж на целых пять рэндов. И деловые переговоры вступили в новый цикл.

Торговались долго, до хрипоты. Трижды начальник делал вид, что приказывает запереть ворота, трижды старшина накидывал предлагаемую плату. Под конец торг шел уже за каждого человека, за каждое животное. Двенадцатилетнего мальчишку утомленный стражник согласился учесть за половинку человека и удовлетворился платой за него в полтора рэнда; две овцы, предназначенные для трапезы караванщиков, были немедленно зарезаны и перешли в категорию товара, не облагаемого пошлиной… Вроде бы дело шло к полюбовному соглашению, но тут караван-баши заявил, что лошадь, способная нести куда меньше груза, чем верблюд, ну никак не может оцениваться в ту же сумму.

И все началось снова.

Стражники, собравшиеся поначалу вокруг каравана, заскучали от нескончаемых препирательств. И помаленьку потянулись с солнцепека в прохладную караулку. Остались лишь двое у створок ворот, причем уже перестали реагировать на указующие взмахи руки начальника…

Однако и караванщиков, похоже, жара донимала не меньше. Чернобородый детина потянул старшину за рукав, что-то шепнул на ухо. Эрладиец шмякнул оземь круглую войлочную шапочку, в очередной раз оплакал тяжкую судьбу своих умирающих с голоду детей, — и согласился-таки заплатить последние спорные монеты.

Начальник караула облегченно вздохнул, глядя, как старшина полез в объемистую суму за деньгами… вздохнул и рухнул на землю, заскреб ногами, щедро орошая кровью придорожную пыль. Потому что вместо монет эрладиец вытащил узкий, похожий на шило нож, — и молниеносным, точно рассчитанным ударом вогнал его в артерию начальника караула, туда, где под бармицей, откинутой из-за жары, белела полоска незащищенной кожи. Затем лжекараванщик сильным толчком швырнул на землю стражника, не позволив кровавой струе попасть на себя.

Двое йохаллинцев, стоявших у створок ворот, умерли прежде, чем сообразили, что происходит. А вдали, в нескольких лигах, над гребнем кургана уже появилась темная движущаяся масса — многочисленные конники, галопом несущиеся к оазису.

Над головой раздался громкий трубный звук — в небольшой надвратной башенке дозорный дул в сигнальный рог, побагровев от натуги. Долго не протрубил — стрела, выпущенная одним из «охранников каравана», пробила кожаный нагрудник.

Однако в Йохалле, жившей в последние дни настороже, немедленно поднялась тревога. Необходимо было удержать ворота до подхода основных сил.

— Вперед! — гаркнул чернобородый детина, взмахнув секирой. Ухватил себя за бороду, сорвал, отбросил в сторону, — и, о чудо! — обернулся йорд-кааном Балеогом.

Воины — и те, что изображали торговцев, и те, что выступали в роли охранников — поспешили в ворота, бросив снаружи животных и грузы.

С остальными стражниками рубиться не пришлось. Два десятка здоровенных мужчин вывел из строя щуплый мальчишка — тот самый, которого покойный начальник караула неосмотрительно сосчитал за половинку человека. Вывел очень просто: незаметно проскользнул внутрь, да и подпихнул под дверь караулки небольшой клин из твердого дерева.

Стража оказалась в ловушке: дверь при попытке ее распахнуть сдвинулась на ладонь и встала намертво. Караульные, ругаясь, пытались снести дверь с петель и пробовали на прочность решетки, затянувшие узкие окна. Напрасный труд, строили караулку на совесть.

Воины йорд-каана, не обращая внимания на вопли запертых, быстро соорудили у распахнутых ворот импровизированную баррикаду: опрокинули арбу водовоза, в неудачный для себя час прикатившего сюда, добавили к ней бочки с водой, подперли массивным брусом, служившим для ворот засовом.

Очень вовремя — по узким улочкам Йохаллы уже грохотали копытами боевые верблюды с всадниками, с ног до головы закованными в железо. Сзади, поотстав, спешили пехотинцы-ополченцы.

Первый натиск оказался страшен. Казалось, громадные животные, не сбавляя аллюра, разнесут сейчас хлипкое укрепление, растопчут людей шипастыми подковами, и всадникам даже не придется пускать в ход двуручные мечи…