Книга Тысяча и один мужчина - Ирэн Бург

«Я хочу только любви, но, похоже, в наше время любовь в страшном дефиците», — прочел он.

С размаху Артур сел на стул, но тут же вскочил — настолько сиденье было холодным. Он отложил тетрадь, присел на корточки и заглянул в камин. Огонь был в стадии раздумья: заснуть или подождать. Артур ласково подул на огонь. Искорки весело поприветствовали его вмешательство. Хвост пламени вдруг проскользнул между поленьев. Кора занялась, скоро дальше пойдет, решил он. Но пока разгорится, пока согреется воздух, пока влага испарится, пройдет не один час.

Артур вернулся в машину, достал из багажника сумку с продуктами и «Джони Уокером», подаренный матерью на Рождество шерстяной плед. Когда он вошел в дом, огонь весело потрескивал в камине. Это радовало, но еще не согревало. Артур бросил вещи на стол, выдвинул из угла кресло с высокой спинкой, поставил напротив распахнутой до предела заслонки, накрыл пледом. Он принес из подсобки еще поленьев — пусть просохнут — и наконец опустился в кресло. Поленья потрескивали в камине, то были единственные звуки, окружавшие его. Густые сумерки рассеивало пламя горевших дров. Он как зачарованный смотрел на пляшущие языки огня.

Где-то за спиной послышался шорох. Он оглянулся. Ему показалось, что из глубины мрака на него смотрят наполненные болью синие глаза…

Артур тряхнул головой, видение исчезло. Отвинтив алюминиевую крышку, вынул пробку, глотнул прямо из бутылки виски. Алкоголь, горечью обдав рот, скользнул в гортань, теплом разлился по груди. Артур еще раз взглянул в угол. Отраженное пламя мелькнуло в синеве, очерчивая извилистый силуэт с острыми пиками сухоцвета. Эту покрытую голубой глазурью вазу покупала Маргарет и радовалась как девчонка: в интерьере старого коттеджа дешевая ваза смотрелась вполне элегантно. Особенно когда в ней красовалась роза. Одинокая белая роза в синей вазе…

Чувство жгучего сожаления накрыло его с головой. Он сам виноват, что не смог удержать Маргарет. Его вина, что жена не смогла быть с ним счастлива. И если она сумела найти кого-то, кто смог полюбить ее так же, как когда-то любил он… Что ж…

Поленья рьяно горели, обдавая жаром ближайшую территорию. Артур сделал еще несколько глотков виски и, примирившийся с действительностью, вытянул ноги, с удовольствием ощущая тепло, взял в руки тетрадь с пружинным креплением. Любопытство раздирало его. Он узнал почерк Маргарет. Его ждали открытия.

«Я хочу только любви, но, похоже, в наше время любовь в страшном дефиците. Можно есть пищу без соли, только невкусно. Так и без любви — скучно и пусто. Мне говорят, научись сначала любить себя. Но разве это интересно? Звезды не стали бы зажигаться, если бы это не было кому-нибудь нужно. Я же не нужна никому. И себе тоже. Что-то не так в моей личной карте звезд… Мне никогда не узнать счастье».

Артур опустил тетрадь на колени. Неужели он нашел дневник Маргарет? Двойственное чувство раздирало его. С одной стороны, он считал дурным тоном читать личные откровения без ведома писавшей, но с другой… Так хотелось узнать потайные мысли самой дорогой для него женщины. Немного поколебавшись, он продолжил чтение.

«Я приехала сюда, где само место говорит о стольких минутах, часах, днях, когда я была несказанно счастлива. Мне необходимо разобраться в самой себе. После разрыва с А. прошло уже почти два года, но я до сих пор страдаю… Пусто, гулко в душе. Мне надо разорвать ту нить, что связывает меня с прошлым. Прошлое мучит меня, я топчусь на месте и не могу двигаться дальше. Иногда мне кажется, что мне вообще не стоит жить. Я ничтожна, слаба, я недостойна этой жизни. И в то же время что-то мне подсказывает, что мною движет обида, подчас отчаянье… Надо набраться терпения и ждать … Говорят, если передоверить свои мысли бумаге — обида исчезнет, боль пройдет. Что ж… Надо попробовать. Только с чего начать? Может, с того дня, когда я впервые встретила ЕГО? Надо покопаться в памяти… Или все же не стоит?»

Обрывочные фразы, начатые и незаконченные предложения. Перечеркнутые фразы. Вырванные страницы. Как тяжело давались Маргарет откровения! А вот это можно разобрать…

«Ну и самое интересное — первый мужчина, и второй, и сто сорок второй. А назову все это: „Моя первая тысяча мужчин“».

Артура как кипятком обдало — Маргарет всегда любила крайности. После него, вероятно, решила качество заменить количеством. Но все равно с тысячей перегнула, решил он, сделал еще глоток «Уокера», мельком взглянул на рьяно горящие поленья и снова начал листать тетрадь.

Маргарет писала о своем детстве, как она играла в мячик, прыгала через скакалку, занималась музыкой. Много страниц было посвящено матери — танцовщице из ночного кабаре, бабушке, которая приехала в Англию из Польши и служила горничной.

Артур перелистывал страницу за страницей. Снова о матери, снова о бабушке, опять о матери, еще и еще раз о бабушке. Как странно, подумал он, за все годы, что мы жили в супружестве, Маргарет никогда не говорила о своих родных. А может, и говорила, а я просто не слушал?..

Одну за другой он переворачивал страницы. Ничего особенного — о подружках, о музыке, об ожидании любви.

Артур сделал глоток виски. Поленья уже пылали вовсю, обдавая его жаром. Он снял куртку и снова положил тетрадь на колени. Большая часть страниц была прочитана, но ни слова о тысяче мужчин! Артур стал судорожно перелистывать тетрадь. Одноклассницы, девчонки, с кем пела в хоре, снова и опять о Бахе, Моцарте, Гершвине… Вот…

«Бывает — раз и влюбишься! Синие глаза, темные волосы, улыбка, от которой становится жарко. Какой все же Пирс Броснан красавчик. О, мой агент 007…»

Тьфу, три страницы об актере и ни слова ни об одном реальном мужчине! Артур бегло пересмотрел написанное в тщетной надежде хоть раз наткнуться на собственное имя, заглянул в конец тетради. На последней странице он нашел только круглую рожицу с выпученными глазами и высунутым языком.

В порыве раздражения Артур кинул тетрадь в огонь. Пламя вспыхнуло с новой силой.

Все потеряно, он так ничего и не узнает о мужчинах, которых любила Маргарет. И были ли все эти тысяча и один мужчина? Может, как и он, Маргарет пыталась найти забвение в объятиях других мужчин, но никто не смог вытеснить любовь к нему из ее сердца?

Где же ты, моя единственная? Где, моя Марго? — подумал Артур, как вдруг, будто кто-то невидимый вошел в дом, потянуло холодом. Он даже оглянулся, не открылась ли входная дверь. Нет, деревянная дверь была на месте. Он еще раз глотнул виски, встал, прошел в другую комнату. Широченная, в треть комнаты, кровать была такой же, какой он ее помнил: деревянные спинки, вздымающийся бугром в изголовье клетчатый плед. Одним рывком он откинул покрывало. Ничего особенного — пододеяльник в мелкий цветочек, такие же наволочки. Отогнув край одеяла, он убедился, что простыня белая. Как когда-то, когда они с Маргарет проводили здесь свой медовый месяц.

Неожиданно для него самого в носу засвербело, глаза заволокло влагой. Артур упал навзничь на кровать и разразился слезами. Плакал он самозабвенно, не стесняясь ни громких рыданий, ни шумных всхлипов. Да и кого было стесняться в пустоте и гулкости старого коттеджа?.. Наконец слезы иссякли, веки налились тяжестью, глаза — как песком запорошило. Но, как ни странно, в душе он ощутил некую пустоту: ни горечи, ни страха, ни обиды, ни сожаления. Наоборот, его обуяло некое предчувствие неизбежного открытия. Наверное, впервые он осознал, что какая-то важная глава его жизни завершена. А может, не глава, а целая книга? Или всего лишь черновик? Ему захотелось еще раз прочесть все, что написала Маргарет. Он понял — что-то очень важное ускользнуло от его внимания.