Книга Стены молчания - Филип Джолович

Исполнить гражданский долг оказалось не так уж страшно. Общество в лице детектива Манелли казалось благодарным. У меня не создалось впечатления, что кто-то обвиняет меня в том, что произошло на шоссе Рузвельта. Я был всего лишь очевидцем, но все же я чувствовал свою вину. Мог ли я предвидеть случившееся?

Бог мой, ну каким образом? Я даже не был у Джей Джея дома и не знал, что творится у него в голове.

То немногое, что я знал о Джей Джее, не могло объяснить, почему он пригласил на свое самоубийство именно меня. Сегодня в шесть утра я думал, что потакаю детской радости по поводу новой игрушки, а не маньяку, страдающему манией убийства с намерением умереть самому.

Я решил вернуться в офис. Надо было подготовить еще много бумаг по вопросу слияния, и в любом случае из Франкфурта еще последует буря недовольства по поводу подписного листа. Я позвоню Кэрол Амен в «Джефферсон Траст» и уговорю ее взяться за дела. Мы могли свободно беседовать практически на любые темы. Временами я думал, что мы можем разговаривать о делах даже без одежды. Но…

В любом случае в шесть у меня встреча с Эрни, и я ждал этого с нетерпением.

— Вижу, тебя повысили, пока меня не было, — сказал я, войдя в комнату и увидев занимающую мое место Полу.

Она вяло улыбнулась.

Я посмотрел на корзину для входящих бумаг — не появилось ли что-нибудь новенькое.

— Только не говори, что я должен сидеть дома и плевать в потолок. Я всего лишь хочу поработать, вот и все.

— Тебе уже не двадцать один год. Если не хочешь отдыхать, не надо, — отрезала Пола.

— В чем дело?

Пола встала с обиженным видом да еще и протерла стул рукой.

— Спроси лучше Шелдона Кинеса. — Она направилась к двери.

— Постой, Пола, прошу тебя. Ну давай рассказывай.

— Шелдон пришел в бешенство, когда узнал, что ты позвонил в полицию и пошел туда без его ведома.

— Ну и? Он же зол на меня. Почему ты так расстраиваешься? Как ты говоришь, мне уже давно стукнуло двадцать один, и я могу сам позаботиться о себе.

— Но мне тоже досталось от него.

— Разрядил всю обойму?

— Что-то вроде того, — Пола взяла бумаги, оставшиеся после встречи. — В любом случае я лучше займусь бумагами, а ты иди поговори с Шелдоном. Он хотел позвонить тебе на сотовый, чтобы вернуть тебя в офис. Хорошо, что ты сам появился.

— У меня же был мобильник с собой, — я охлопал себя и нащупал мобильник в кармане куртки.

— А он был включен? Гений!

Я достал телефон. Экран был мертв. Я с недоумением смотрел на кнопки, которые могли нажаться сами собой. Мне казалось, что у Полы есть еще какие-то новости и она не горит желанием поделиться ими со мной.

— Ты все еще злишься на меня? — спросил я. — Ну, что еще, Пола?

Она колебалась:

— У тебя был плохой день. И он еще не закончился.

— Нет, — сказал я, — сплюнь. Мне гораздо хуже, если я знаю, что тебя что-то беспокоит и ты не хочешь мне об этом рассказать.

— Твоя встреча, этим утром, — спросила Пола. — Это по поводу слияния?

— Ну конечно же, Пола, встреча была по поводу слияния. Ты же сама это знаешь, но никто не просит тебя об этом спрашивать.

Я положил мобильник в карман.

— Фин, когда это случится? — спросила она. — Слияния сильно действуют на людей, а это давит на меня. Оно вообще произойдет?

— Если и произойдет, с тобой все будет в порядке, — ответил я. Мэндип был моим защитником, практически он был моей семьей. А я буду защитником Полы, ее рыцарем.

— Откуда ты знаешь? — прошептала она. — Ты ничего обо мне не знаешь.

Она не закрыла дверь, выйдя из кабинета, видимо, чтобы не хлопнуть ею.

Пола права. Я ничего о ней не знаю, только то, что ее муж умер и что дорога на работу из Бруклина ежедневно доставляет ей кучу неприятностей. Она спокойно выслушивала мое ежедневное нытье и ворчанье, занималась, кроме всего прочего, и моими минимальными квартирными проблемами: уборщица, кабельщик, агенты домовладельца. Она знала, из чего складывается моя хрупкая жизнь здесь, так же хорошо, как и я сам.

Когда я приехал в Нью-Йорк, Пола уже работала на компанию. Еще тогда я предположил, что она и в будущем продолжит поспевать за ходом моей жизни.

Как же мало я знаю о тех, кто окружает меня!

Я вышел из кабинета, чтобы увидеться с Шелдоном Кинесом.

Шелдон разговаривал по телефону, он махнул рукой, чтобы я заходил. Я плюхнулся на кожаный диван и окинул взглядом его кабинет в темно-вишневых тонах. На столе стоял граненый стакан с минеральной водой «Перье» и кусочком лайма. Лед в стакане крутился из-за бурных пузырьков. Диваны для компаньонов, «Перье», лайм и холодильники. У моего отца когда-то были все эти привилегии в этой фирме. Будут ли они когда-нибудь у меня?

Шелдон создал домашнее гнездышко в своем кабинете: семейные фотографии, снимки его знаменитых ударов в гольфе, напоминающих о его былой славе, открытка, нарисованная его четырехлетней дочерью. В кабинете еще стояли шкафчики, в которых хранились материалы сделок, заключенных им, списки участвующих в проектах и безнадежные дела.

Шелдон закончил разговаривать по телефону.

— Как говорила моя няня, ты человек не без странностей, — начал он. — Я сказал тебе ждать меня. И вдруг я узнаю, что ты находишься в полицейском участке и рассказываешь там все подробности.

Это прозвучало не очень убедительно. У Эрни все получилось бы гораздо лучше, но Шелдон не мог сравниться с ним.

— Я и так слишком затянул с этим, — сказал я, — я должен был сразу же пойти туда.

Шелдон кивнул. Он был на шесть лет старше меня, и в тридцать пять лет его ангельское лицо выражало странную смесь мудрости и опыта.

— Я понимаю, — ответил Шелдон, — но мне было бы спокойней, если бы с тобой был кто-нибудь из наших. Как-никак, у тебя был шок.

— Я всего лишь рассказал им о том, что произошло, ничего более, — продолжал я, — я придерживался законов допроса, не давал ложных показаний и не пытался увильнуть от вопросов.

— Я уверен, ты отлично со всем справился, Фин. Но в этой трагедии погиб один из наших очень важных клиентов, и мы не хотим рисковать попусту.

— По какому поводу рисковать? — Я начал раздражаться. — Наш клиент начнет давить на нас из-за того, что у одного из его банкиров случился кратковременный припадок умопомешательства и он пригласил меня на свое самоубийство? Я так не думаю.

— Я тоже так не думаю. Но ведь все нервничают. А Чарльз — так особенно, и он все еще на расстоянии трех тысяч миль отсюда. Ты должен понять, что они очень чувствительны к таким делам. Или это называется отзывчивостью? В любом случае, люди нервничают, вот и все.