Книга Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец

– Напротив, все получилось простоотлично! – заверила его Двухдюймовочка. – Слушай, глупыйвеликанчик!.. Завтра из реставрационной мастерской при Пушкинском музее будетпохищена картина «Мальчик с саблей» работы неизвестного художника. Она пропадетсреди бела дня, из охраняемого помещения, и круглосуточно направленная на неевидеокамера ничего не зафиксирует. Кто-то наденет на нее – на видеокамеру, тобишь! – носок с сохранившимся ценником.

Низко висящая лампа закачалась, задетаявзвившимся затылком Эди.

– Когда ограбят мастерскую? –крикнул он.

Двухдюймовочка удивленно подняла брови.

– Ну я же, кажется, сказала: завтра! Иеще раз повторяю: не вздумай стать пажом моей сестры! Ты понял, великанчик?Только попробуй служить ей, а не мне, и я превращу твои уши в свиные!.. Эй, тыкуда? Я с кем разговариваю?

Но Эдя уже мчался к дверям, словно егопреследовал осиный рой.

– Ох уж эти великанчики! Убежал и дажеручку не поцеловал!.. Выпить мне, что ли, коньяку? Пусть у сеструхи башка потомтрещит! – мечтательно произнесла Двухдюймовочка.

* * *

Час спустя стеклянная дверь буфета главногокорпуса «Стаканкино» отразила стремительно несущегося Эдю. Мимо милицейскогопоста на входе внизу он пробрался каким-то чудом, примазавшись к группеучастников спортивного шоу «Тяни-Толкай». Едва прошмыгнув пищащийметаллоискатель, усмотревший грозное оружие в обычных ключах, он нагло удрал оттянитолкаевского ассистента и моментально заблудился в одном из коридоров.Здесь, перейдя с кроссового бега на спортивную трусцу, он отловил за локотьмолоденькую секретаршу, дожевывавшую на ходу песочное пирожное.

– Где «Пророк»? – крикнул Эдя ей вновенькое ухо.

– Шестой этаж. Три комнаты сразу улифта, – пугливо роняя крошки, объяснила секретарша.

Вскоре бывший официант задумчиво созерцалодинаковые железные двери. На первой было: «НЕ БУХГАЛТЕРИЯ! ПОСТОРОННИМ НЕВХОДИТЬ!» На второй: «БУХГАЛТЕРИЯ! НЕ ВХОДИТЬ!» и на третьей: «ПРИЕМПРЕДСКАЗАНИЙ СТРОГО ПО ТЕЛЕФОНУ!»

Кроме упомянутых надписей, на одной из дверейкрасовался захватанный график съемок, на котором кто-то понаставил карандашомязвительных вопросительных знаков.

– Будем считать, что я не посторонний! Якурица, которая снесла для них сенсацию. Они примут меня с распростертымиобъятиями, – сказал себе Эдя, с трепетом открывая первую дверь.

Бывший официант наивно ожидал оказаться втворческом пекле, где методом проб и ошибок, в бесконечных дублях ирежиссерских криках куется массовое искусство, но, увы, загроможденная столамикомната была почти пуста. Лишь у окна происходило какое-то подобиедеятельности. За столом, к Эде затылком, сидел молодой мужчина в светлой майкеи, страдальчески потея, топтал клавиатуру компьютера двумя пальцами.

– Добрый день! Моржуева не видели?Ведущего, в смысле? – крикнул Эдя, обращая свой вопрос к одинокомузатылку.

Затылок не ответил. Эдя разглядел украшавшиеголову мужчины наушники.

– С этим все ясно. Он как три обезьянкисразу: ничего не видит, ничего не слышит и ничего никому не говорит, –прокомментировал Эдя, толкаясь в следующую дверь.

Но, увы, и эта комната его ничем непорадовала. В ней Хаврон нашел лишь одинокого электрика, который, стоя настремянке, старался не уронить себе на голову пластиковый плафон. Несмотря натеплое время года, шея у электрика была обмотана длинным красным шарфом.

– Приветствую вас! Вы не знаете,где… – начал Эдя, созерцая эту картину.

– Закройте дверь! Сквозняк! Говорят вам,я простужен! – засипел электрик.

Он с такой яростью обернулся к Эде, чтостремянка опасно покачнулась. С ее деревянной, заляпанной краской площадочкипосыпались лампы дневного света. Не дожидаясь, пока его догонит яростный вопль,Эдя ретировался и, порядком озадаченный, сунулся в третью комнату. Навстречуему, угрожающе размахивая руками, тотчас устремился курчавый молодой человек сочень красными губами.

– Дорогуша, вы что, читать не умеете? Небухгалтерия! – простонал он плаксивым голосом, пытаясь выдавить Хавронанаружу.

Эдя осторожно отлепил от себя руки молодогочеловека и вытянул их по стойке смирно.

– Без паники! Где пожар? Нету пожара!Моржуев здесь? – сказал он строго.

Красногубый молодой человек озабоченновоззрился на Эдю.

– Андрей Рихардович занят. У него скорозапись. А вы ему, собственно, кем приходитесь? – спросил он с внезапнымподозрением, косясь на крепкие плечи Эди.

– Я ему всем прихожусь! Другом, товарищеми братом, – с раздражением ответил Хаврон.

– В каком смысле «товарищем»? –забеспокоился курчавый церберенок.

– Не вибрируйте, юноша! Вобщечеловеческом. Я должен видеть его немедленно. Перед эфиром. У менясенсация.

– Дорогуша, тут у каждого сенсация! Ихоть бы что-нибудь стоящее! – с облегчением затараторил молодойчеловек. – Вам нужно было позвонить по телефону и оставить сообщение. Каквы, собственно говоря, сюда попали? Кто вам выписал пропуск?

– Юлий Цезарь, – ляпнул Эдя.

– Юрий Цезаревич? В нашей редакции такойне числится! – заявил красногубый. – Из сего я заключаю, что пропускау вас нет… Уходите, дорогуша, по-хорошему! Позвоните завтра секретарю строго сдесяти до двух и сообщите ему свои предсказания. В другое время их у вас непримут.

– А кто секретарь? – спросил Эдя.

На щечках у курчавого церберенка появилисьзлорадные ямочки.

– Я секретарь. Не мешайтеработать! – сказал он.

Эдя почувствовал, что начинает злиться. Заспиной у красногубого он внезапно углядел дверь, сиявшую золотой табличкой «А.Моржуев».

– Говорю вам, у меня сенсация! Мне нуженваш шеф! – тихо повторил он, загипнотизированно глядя на заветноемерцание.

– А я утверждаю, что он вас не примет,дорогуша! Уходите!

Осознав, что переговоры зашли в тупик, Эдярешительно сдвинул со своего пути молодого человека и, как тигр, бросился ккабинету. Цербер в прыжке попытался вцепиться ему в штанину, но, промахнувшись,трепетно обнял ножку стула. Воспользовавшись этой внезапно вспыхнувшейстрастью, Эдя прорвался за заветную дверь.