Книга Воспоминания любовницы миллионера - Энн Оливер

Звонок мобильного телефона не позволил Камерону закончить фразу. Диди изучала его, пока он беседовал по телефону. Высокий, темноволосый, роскошный мужчина, одетый в деловой костюм, безупречно отглаженную белую рубашку и галстук цвета черники.

Диди одернула себя. Ведь по милости этого роскошного мужчины у нее нет ни жилья, ни работы. Следует искать новое место, и опять у нее не будет времени на творчество.

Чтобы не мешать Камерону, Диди, грызя взятое на кухне яблоко, немного постояла на балконе, похожем на патио, наслаждаясь видами, затем взяла чашку Камерона и внесла ее в комнату.

Камерон изучал информацию на мониторе компьютера, нахмурившись и поджав губы. Диди задалась безрассудным вопросом: как он отреагирует, если она поцелует его?

Этот мужчина ей не подходит, хотя он определенно понравился бы ее родителям.

— Ну что, сегодня не удастся выселить ни одну бедняцкую семью? — намеренно язвительно спросила она, ставя чашку с кофе на стол рядом с Камероном.

В ответ он лишь хмыкнул.

Слышал ли он ее? Диди в очередной раз сглупила, залюбовавшись его глазами, обрамленными удивительно длинными ресницами. Они были темно-черничного оттенка, как и его галстук.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Камерон откинулся на спинку кресла. Его пиджак распахнулся, представляя взору широкую грудь и едва заметные под белой рубашкой темные соски.

— Можешь, если знаешь кого-нибудь столь же искусного, как Шейла Додд. Мастера, способного создать шедевр за короткий срок.

Наконец ей удалось оторвать взгляд от торса супергероя.

— Зачем? — осторожно осведомилась Диди.

— Менее чем через три недели я открываю галерею. Там будет пресса и уйма критиков-искусствоведов. Мне нужно нечто особенное для главной экспозиции. Я договорился с Шейлой, но она за границей, улаживает семейные проблемы. — Камерон звонко хлопнул по столу здоровенной ладонью. — Проклятье!

— Значит, тебе нужен опытный художник, работающий с текстилем?

Осмелится ли она?

Он потер ладонями щеки.

— Прямо сейчас я готов включить в экспозицию все, что угодно: даже простенькую вышивку крестом или макраме.

Диди неуверенно хмыкнула:

— Предоставь это мне. Сегодня вечером я кое-что тебе покажу.

Лишающие покоя темно-синие глаза уставились на Диди.

— У тебя есть кто-то на примете? — спросил Камерон с плохо скрываемым сомнением.

— Да.

— Кто? — осведомился он.

Она покачала головой:

— Не задавай вопросов. — У нее пересохло в горле. Удастся ли ей удивить этого парня своим творчеством? — Ты идешь на работу, верно? Слушай, мы с тобой не слишком поладили, и прошлой ночью… Ну, все простится, если…

— Ты простишь меня? — Он поднял брови. — Кстати, как поживает кот? Вернее, где он сейчас?

Диди раздраженно вздохнула, понимая, что наболтала лишнего:

— Чарли в порядке. Когда я видела его в последний раз, он спал на моей пижаме. — Только бы не упоминать о пострадавшем вчера диване. — Забудь об этом. Ты позволишь мне остаться в твоей квартире?

Камерон мгновенно расслабился, и уголки его губ приподнялись.

— Каких ужасов мне следует ожидать?

Диди сразу придумала несколько сценариев, но сейчас не до них. Она выдавила улыбку:

— Ты даешь «добро» на эксперимент?

Диди подождала пятнадцать минут — на случай, если Камерон передумает и вернется. Зазвонил телефон. Она ответила на звонок, но на другом конце провода повесили трубку. Должно быть, набрали неверный номер. Или это Камерон проверяет, не сбежала ли она с его ценностями. Или звонила его подружка, но, услышав женский голос, не стала общаться.

Диди принялась разбирать свои вещи. Она достала портфолио с фотографиями своих недавно проданных работ, а также тех творений, что все еще лежали в коробках. Диди понятия не имела, что именно хочет выставить в галерее Камерон, но ей хотелось удивить его своими талантами.

Предметом ее гордости и радости была картина размером с одеяло, в раме, для безопасности обтянутая черным полиэтиленом и заклеенная скотчем. Разворачивая картину, Диди подумала, что она очень удачно подходит к гостиной Камерона. Работа напоминала творение Шейлы в черно-бело-серебристых тонах, но Диди использовала в качестве основного еще и кроваво-красный цвет.

Поставив картину у стены, Диди отошла и критически осмотрела свое творение.

Ветви деревьев она кропотливо вышивала черными, белыми и серебристыми нитями; серебряные листья были вычеканены с филигранной точностью. Вышитая черными нитями змея, каркасом для которой послужил кусок старой колючей проволоки, прокладывала свой путь по ветвям. На заднем фоне просматривались обнаженные тела мужчины и женщины. Яблоки были сделаны из нескольких слоев красного шелка и органзы, вышиты и окрашены, дабы придать им эффект трехмерности.

Диди никогда не показывала эту картину своей семье. Больно слышать пренебрежительные замечания по поводу того, во что несколько месяцев вкладываешь душу и сердце.

Но вот понравится ли ее работа Камерону Блэку?

Камерон вернулся домой поздно. Диди весь день возилась с новой картиной.

— Привет. — Она воткнула иголку в кусок материи, сняла очки и моргнула, когда их взгляды встретились. — Извини за беспорядок. Я все уберу, как только…

— Забудь о беспорядке. У меня нет времени. Осталось менее трех недель.

Он снял пиджак, швырнул его на спинку стула, стоящего в дальнем углу. Диди заметила, что рубашка мистера Безукоризненность так же чиста, как и утром.

Он посмотрел на лоскутки, затем на завешенную простыней картину у стены, потом на Диди. Наконец до него дошло:

— Значит, ты художник.

Ее сердце забилось чаще, но она подавила неуверенность.

— Надеюсь.

— Вот почему ты узнала работу Шейлы!

Диди кивнула:

— Мне всегда нравилось работать с текстилем. Несколько лет назад я посещала ее семинары в Сиднее.

Камерон скрестил руки на груди:

— Итак, что ты мне покажешь?

Справившись с волнением, Диди пересекла комнату и сняла простыню с картины.

— Опять яблоки, — послышался тихий голос Камерона, и его подбородок напрягся.

Он что-то имеет против яблок?

— Это называется «Перед искушением».

— Как иначе ее можно назвать? — насмешливо бросил он.

Она по-прежнему не понимала хода его мыслей.

Прошло немало времени, прежде чем Камерон кивнул: