Книга Трепетные птички - Лев Портной

Челюсти моих мучителей клацали все ближе и ближе. Я отступил и прижался спиной к дереву, в руках у меня появилась невесть откуда взявшаяся дубинка. Огромная крыса, подобравшаяся ко мне ближе всех, сделала неожиданный выпад вперед, и я отбросил в сторону свое оружие, потому что теперь было самое время предаться воспоминаниям. И, слава богу, они нахлынули. В тот момент, когда мелкие зубки гигантского грызуна были готовы сомкнуться на моем горле, я вспомнил, как, будучи шестилетним малышом, злорадствовал, закапывая в песочнице сандалии тихого рыжего мальчика с нашего двора, пока его били другие мальчишки. Серая крыса превратилась в безобидную мышку, и была вытеснена на зады в компанию к пушистой жабе. Эх, безоблачное детство! Следом шел обуглившийся скелет, похожий на обгоревшего Шварценеггера из фильма «Терминатор». Помню-помню, мысленно воскликнул я, как мой младший брат отправился с друзьями жечь костер, вооруженный коробком, в котором я подменил спички на скрепки. И погорелец, оказавшись интеллигентным молодым человеком, удаляется в общество мышки-норушки и лягушки-поскакушки. Ах, отрочество, в людях! Ну, кто на новенького?! Ага, чешуйчатый монстр с головою китайского новогоднего змея! Ну, уж извините, господа, тут явно наказание неадекватно проступку! Сержант, которого я среди ночи разбудил, предварительно вставив в рот пластиковую челюсть с длиннющими клыками, через неделю заикаться перестал, а вы меня монстрами чешуйчатыми травите! А впрочем, это уже не монстр, а просто какой-то зверь — диковинный, но дружелюбный. Эх, юность, мои университеты! А это еще что за клоп лошадиный?! Но поток воспоминаний неожиданно прервался, и я умер, укушенный гигантским насекомым. Едва я очнулся, как клоп нацелился укусить меня снова. Но дудки, второй раз меня не проведешь! Ну да, я порадовался тому, что Игорь Анатольевич с ума сошел до моей прописки в их квартиру, но ведь если б он свихнулся раньше, я бы без жилья остался! А к тому же жизнь в коммуналке с сумасшедшим соседом — разве это недостаточное наказание?!

Так постепенно я узнал всех. Сколько на это ушло времени — два часа или неделя — не знаю? Но наконец-то я смог спокойно присесть и отдохнуть в окружении сказочных животных, преданно глядящих на меня и готовых служить мне. Теперь они не представляли для меня никакой угрозы. Змея больше не капюшонила, пес с глазами по семь копеек гонялся за своим хвостом, а отмороженный осел рыгал, нащипавшись растительности. И глядя на окружающую меня идиллию, я успокоился и почувствовал, что мне смертельно хочется спать. «На том свете отоспитесь!» — говаривал бывало прапорщик Попыхайло, поднимая солдат среди ночи, чтоб покрасить газон перед приездом генерала. «Отоспишься тут!» — подумал я, устраиваясь поудобнее на траве, которая кстати уже затупилась.

И действительно, едва я начал засыпать, как в нос ударил отвратительный запах заплесневевшего нафталина и фундаментальной сырости цокольных этажей. Какие-то женщины всхлипывали вдалеке о безвозвратно ушедшем. Я открыл глаза и увидел над головой летящую на юг, прощально курлыкающую стаю моли. Отдаленные рыдания делались громче, приближалась плачущая процессия. Возглавляла ее — кто бы вы думали? — Света. Она плелась кое-как, опустив плечи и понуро склонив голову, ее лицо распухло от слез и почернело, а вокруг простиралась серая пустыня, и сверху давило низкое небо свинцового цвета. Следом брели какие-то старухи в черных одеяниях, ревели как нанятые плакальщицы и доводили своими завываниями Свету до истерики.

Я вскочил на ноги и выругался от возмущения. Еще бы мне не разозлиться. Я с медалью окончил школу, в училище был отличником боевой и политической подготовки, офицером служил верой и правдой, а теперь выясняется, что в награду мою душу поджидает целая армия мучителей. А какой-то малолетней проститутке, забывшей, когда она в последний раз была в школе, в наказание достались две с половиной старухи, оплакивающие безвременно почившую девственность. Эта мысль привела меня в ярость, и я почувствовал, как все вокруг становится призрачным, я теряю связь с внешним миром и куда-то проваливаюсь. С ужасом я осознал, что через несколько мгновений я окажусь в другом еще более страшном месте, где наверняка меня встретит новая армия омерзительных исчадий ада. Это была расплата за неблагородный гнев. «О блен-да-мед! — подумал я в панике. — Беру свои слова обратно, я вовсе не желаю зла этой девочке, отправьте ее прямо в рай!» Но было поздно. Окружающий меня мир уходил. Я цеплялся за стволы, за кустарник, за лапы своих бывших палачей, смотревших на меня с состраданием, но за что бы я ни ухватился, все легкими облачками просачивалось сквозь руки. И когда мне показалось, что все кончено, меня заметила Света. Девушка бросилась ко мне, вытянув вперед тонкие руки. Она бежала ко мне, надеясь на помощь, и я подумал, что если исчезну, то никто не объяснит ей, как избавиться от старых ведьм, которые своими причитаниями доведут девушку до полного истощения. И мое искреннее желание помочь ей вернуло реальность окружающему, а подоспевшая Света буквально вдернула меня назад. Она прижалась ко мне и рыдала, не подозревая о том, что только что спасла меня. Так мы и стояли, обнявшись, но при этом я находился в своем причудливом лесу с синими деревьями и синим солнцем, а Свету окружала серая пустыня и тяжелое свинцовое небо. Каждый созидает собственный ад, и нет сил расстаться с ним.

— Я устала, я больше не могу, я хочу умереть, — всхлипывала девушка.

Подошедшие старухи зарыдали с новой силой.

Я нежно гладил Свету по спине и как мог успокаивал:

— Да перестань ты реветь, пока тебе задницу не оторвали!

— Я не могу, эти тетки плачут, — рыдала девушка.

— А ты присмотрись внимательнее к этим старым кошелкам. Это же твои знакомые. Ну!

— Я не могу вспомнить их, — плакала Света.

— Конечно, не можешь. А кого ты хочешь в них узнать? Свою бабку? Соседку или классную руководительницу? Но это все не то. Эти рыдающие клячи не что иное, как твои собственные грешные мысли и чувства. Ну, присмотрись к ним и вспомни, что ты набедокурила? Может, место в трамвае ветерану войны не уступила или над своим клиентом насмехалась, что у него член маленький?!

— Я ничего не понимаю, — продолжала всхлипывать девушка.

— Ну, вспомни что-нибудь свеженькое. Ну, например, когда ты со мной встретилась, ведь наверняка радости от этого не испытала и в душе желала мне какой-нибудь гадости. Ну, вспоминай, может, ты хотела у меня часы стибрить или радовалась, что я деньги заплатил, а тебя так и не трахнул?

После этих слов Света умолкла и с удивлением посмотрела на меня. По ее глазам я понял, что она близка к отгадке. И действительно, девушка обернулась и посмотрела на одну из рыдающих фурий, и та на наших глазах превратилась в веселую и аккуратную домохозяйку, эдакую счастливую Фрекен Бок после бурной ночи с Карлсоном.

Глава 4

Через некоторое время и остальные скорбящие мученицы перевоплотились в очаровательных старушек вроде английской королевы. Теперь они резвились на травке с моими зверушками, и Света воспряла духом. Но эта идиллия продолжалась недолго, и, хотя явных причин для беспокойства не было, какие-то неуловимые приметы наполнили тревогой наши сердца — как будто был подан невидимый знак и сонмища саранчи поднялись в воздух, заслоняя солнце и превращая день в ночь; как будто в Риме еще продолжаются зрелища и хлеба хватает на всех, но сквозь тяжелую поступь гладиаторов уже доносится топот сарматских племен, бегущих от гуннов, и близится крушение Римской империи; как будто войну еще не объявили, но в окрестных магазинах уже кончились мыло и спички, и телеги, груженные скарбом, вереницей потянулись на восток за Урал. Впрочем, насчет отступающих я перебрал. Не было таковых. Все в единый миг посуровели и спокойно и торжественно приняли единственное возможное для истинного патриота решение. Вопрос «А ты записался добровольцем?!» задавать было некому. В тылу не осталось никого и ничего, разве что крест-накрест заколоченные доски и соответствующие историческому моменту надписи. Мои зверушки все до единой встали под знамя осла-оруженосца и прямо с парада двинулись вперед навстречу неизвестному врагу. Светкины маркитантки составили арьергард. И мы, любопытные, поспешали следом.