Книга Разделить на сто - Роман Лейбов

— Какая антенна? — одновременно спросили Таня и Юра.

— Откуда я знаю, какая? Железная такая. Наверное, от передатчика. Или это не антенна, а, может быть, вообще холодное оружие. Даже, может, отравленное. Как в том фильме, где принц и брат той тётеньки бились на шпагах, а потом все умерли, потому что шпагами поменялись. Длинное такое, острое. Ручка изолентой обмотана. Висит прямо напротив окна, на стене, на гвоздике, он его в чехол прячет. И рядом ниже план или карту вывесил — и карандашом там шурует. Я рассмотреть не смогла хорошо — увеличения у трубы не хватает. А потом он вообще штору задёрнул. Это что, не подозрительно? Встал там на табуреточку свою и задёрнул штору, а я как раз на резкость наводила.

Воображение у Наташи в этот момент совсем обогнало её рассказ, поэтому она остановилась и жалобно поглядела на Юру и Таню.

Юра поправил очки и сказал загадочно:

— У меня тоже антенна. Но другая.

А Таня поглядела на часики. Стасик, конечно, опаздывал. Тогда Таня сказала:

— Да, Наташ, точно. Он же мне как раз во сне приснился.

XVIII

Стасика решили не ждать, хотя Таня и пыталась возразить. Грызли сушки. Юра предложил Наташе рассказать всё по порядку и медленно, и она повторила ещё раз историю о том, как вчера, сообразив, каким должен быть шпион из пятнадцатого дома, стала искать окна лилипута, как нашла их, как убедилась в своих подозрениях.

— Понятно, — сказал Юра. — Теперь ты, Петрушкина. При чём тут твои сны?

И Таня Петрушкина рассказала, что просто так шпиона не поймать. Что он, шпион, слишком хитрый, чтобы его можно было вот так вот сразу обнаружить. Что единственный способ найти шпиона из пятнадцатого дома — это положиться на чувства, которые, как известно, сильнее всего проявляются во сне.

— То есть на интуицию? — спросил образованный Юра Красицкий.

— Ну да, — ответила образованная Таня Петрушкина.

— Ты что, Петрушкина, — спросил тогда Юра, — суеверная? Боговерующая, да? Ты в чёрных котов, что ли, веришь тоже?

— Я, между прочим, в тринадцатой квартире в тринадцатом доме живу, и вот ничего, — поддержала Юру Наташа. Хотя ей и не хотелось этого делать, потому что выходило так, что сонная интуиция Тани совпадает с её логическими выводами, но она сама была немного суеверной и всё время помнила о номерах дома и квартиры.

— Ха-ха! — сказала Таня Петрушкина. — И ещё раз ха-ха. Между прочим, в пятом номере «Науки и жизни» за прошлый год было написано про Менделеева. Ну, которого в восьмом классе проходят по химии, с бородой. Так вот, он свою химическую таблицу во сне увидел. Так что тут суеверия ни при чём, между прочим. Это научный факт. И мне как раз, Наташа, твой лилипут приснился. Как будто мы с Юркой в какой-то комнате, и там ещё вдруг гаснет свет. Потом открывается дверь, и там в дверях стоит этот шпион. Мы бежим туда, но тут открываются ещё пять дверей, и в каждой — такой же лилипут. И мы не знаем, в какую бежать, а он хохочет. То есть они все.

Юра, убеждённый авторитетом Менделеева с бородой и журнала «Наука и жизнь», умолк.

— А дальше? — спросила Наташа Семёнова, живо представившая себе сон Тани Петрушкиной.

— Ну, там дальше Стасик пришёл и свет зажёг, — быстро сказала Таня.

— Понятно, — опять сказал Юра. — То есть не совсем понятно. Значит, ты предлагаешь сегодня за лилипутом следить? А завтра?

— А это поглядим, кого я завтра во сне увижу, — ответила Таня рассудительно — А ты сам что придумал?

— Ну, у меня тоже есть подозреваемый. И даже улики есть, — сказал Юра. — То есть если это и правда лилипут ваш, то ладно, а если нет, то завтра проверим.

XIX

Между прочим, лилипуты ненавидят, когда их называют лилипутами. И правильно делают. Лилипуты — никакие не лилипуты, как их описал английский писатель Дж. Свифт, а просто маленькие люди. Такие же, как мы, большие, только немного меньше.

Николай Матвеевич Гузь, маленький человек, во всех многочисленных городах обширной нашей страны, в которые заносила его сложная цирковая доля, в первый же день записывался в местные библиотеки и заказывал там книгу английского писателя Дж. Свифта о приключениях судового доктора Л. Гулливера. Во всех изданиях, какие только были в библиотеке.

Перед отъездом труппы из города Николай Матвеевич, маленький человек, приходил в местную библиотеку в костюме и при галстуке, с гвоздиками или розами в руках. Он дарил цветы библиотекаршам и, извиняясь перед ними, рассказывал о нелёгкой цирковой судьбе, а затем описывал прискорбный случай, приключившийся с ним: неожиданную и совершенно ничем не объяснимую утрату книг о приключениях доктора Лемюэля Гулливера. Во всех изданиях.

Обычно дело обходилось необременительным денежным штрафом, задушевным разговором, ужином в привокзальном ресторане. Однажды, правда, в Удоеве маленькому человеку Гузю Николаю Матвеевичу пришлось прожить в доме одной библиотекарши три месяца, отстав от труппы. Библиотекаршу звали Цецилия Марковна, хотя этот факт и не имеет прямого отношения к нашей истории.

Если кого-нибудь из читателей интересует, что на самом деле происходило с книгами английского писателя Свифта, то я, к сожалению, не знаю точного ответа на этот вопрос. Но факт остаётся фактом: маленький человек Николай Матвеевич Гузь, многолетний участник труппы с ненавистным ему названием «Цирк лилипутов», заслуженный эквилибрист и дрессировщик кошек, как самум, проходил по библиотекам нашей страны, сметая с их полок все издания произведения упомянутого выше английского классика.

Однако не только интересом к произведению Дж. Свифта отличался маленький человек Николай Матвеевич Гузь. Разъезжая по стране, всю жизнь посещал он в разных городах старых стариков-книжников, музейных работников, историков-энтузиастов. И о чём-то с ними тихо говорил.

Прошли годы. Новые поколения цирковых маленьких людей выросли на смену Николаю Матвеевичу. Срок выхода на пенсию у маленьких людей наступает раньше, чем у обычных. Тем более что Николай Матвеевич Гузь, маленький человек, был артистом оригинального жанра, то есть давно уже имел право на заслуженный отдых.

Почему он решил поселиться в Брюквине? Не знаю. Но разве вам бы, например, не захотелось именно тут поселиться? Мне бы хотелось.

А впрочем, может быть, была права Наташа Семёнова, и в этом выборе была своя скрытая тайная логика.

Так или иначе, но в описываемое нами время Николай Матвеевич проживал в однокомнатной квартире именно в Брюквине, по адресу: Брынский проспект, дом 15, квартира 56. Иногда, откликаясь на просьбы администратора «Облцирка» Бабайского Н. Г., он присоединялся к особо ответственным выступлениям своей труппы, и тогда новые издания книг всё того же английского писателя исчезали из библиотек, а торговцы гвоздиками и розами по всей стране удовлетворённо почёсывали козырьки своих кепок.