Книга Уроки страсти - Мэдлин Хантер

– Мисс Блэр, прошу вас, избавьте меня от этого наигранного негодования. Моя семья была готова заплатить Лэнгтону. Я искал вас, чтобы сообщить, что мы охотно заплатим вам вместо него.

Наигранное негодование? Федра остановилась и повернулась к нему лицом.

– Лорд Эллиот, боюсь, я чего-то не поняла. Вы хотите, чтобы я за деньги изменила мемуары отца в соответствии с вашими пожеланиями?

– Очень надеюсь на это.

Она подошла к нему достаточно близко, чтобы заглянуть в глаза.

– Боже! Вы, кажется, думаете, что я знала о проделках мистера Лэнгтона? Что была его сообщницей?

Эллиот молчал, не скрывая своего скептицизма. Оскорбленная его недоверием, Федра в ярости отвернулась.

– Лорд Эллиот, мемуары моего отца будут опубликованы, как только я вернусь в Англию. Полностью. Таково было его желание, высказанное на смертном одре. Я не вправе решать, что печатать, а что нет. Искренне благодарна вам за помощь, но будет лучше, если мы закончим этот разговор. Будь у меня горничная, я бы попросила ее проводить вас. Но поскольку ее нет, вам придется найти выход самому.

Чтобы придать своим словам большую убедительность, Федра направилась в спальню и захлопнула дверь.

Однако не успела она прийти в себя, как дверь снова распахнулась. Лорд Эллиот невозмутимо проследовал внутрь и закрыл за собой дверь.

– Я не собираюсь уходить, мисс Блэр. Наш разговор требует продолжения.

– Как вы смеете?! Это моя спальня, сэр.

Он скрестил на груди руки, приняв типично мужскую позу, которую она терпеть не могла.

– Это могло бы остановить меня, но, полагаю, вы выше глупых правил, которые, в частности, запрещают вторгаться в дамские спальни. Не так ли?

Это правило не казалось Федре таким уж глупым. И для него имелись веские причины. В конце концов, это самое интимное место для женщины, можно сказать, убежище. Даже воздух в комнате, казалось, стал плотнее, пока Эллиот рассматривал гардероб, где хранилась ее одежда, и туалетный столик, где она держала личные вещи. Его взгляд медленно скользнул по кровати и вернулся к ней.

Его мысли не были тайной для нее. Федра заметила, что жесткое выражение, с которым он вошел в комнату, слегка смягчилось. Мужчина не может стоять у кровати с женщиной и не фантазировать на эту тему. Это проклятие, заложенное в нем природой.

К раздражению Федры, ее тоже посетили фантазии. Оскорбление, которое он ей только что нанес, должно было служить превосходной защитой от интимной атмосферы этой комнаты. Но затянувшееся молчание действовало на нее возбуждающе.

В ее голове мелькнул образ лорда Эллиота, склонившегося к ее губам. Она увидела его обнаженные плечи, почувствовала тяжесть его тела, объятия сильных рук.

Федра поспешно прогнала этот образ, но в его глазах блеснуло понимание. Лорд Эллиот угадал, что у нее на уме, так же ясно, как и она угадала его мысли.

Он опустил сложенные на груди руки, будто собирался протянуть их к ней. Федра напряглась. Неужели он намерен и дальше оскорблять ее? У нее возникали недоразумения с мужчинами, которые в силу своего невежества позволяли себе лишнее, но лорд Эллиот не настолько глуп. Если он попытается воспользоваться чувственной искрой, проскочившей между ними, это будет осознанный и вызывающий поступок.

Эллиот отвел от нее взгляд, несколько разрядив атмосферу. Гордость Федры не пострадала, но ее примитивная сущность ощутила что-то похожее на разочарование.

– Рукопись здесь? – спросил он. – Вы привезли ее с собой?

– Конечно, нет. С какой стати?

Он бросил взгляд на гардероб.

– Вы можете поклясться? Иначе я вынужден буду обыскать помещение.

– Клянусь, но только посмейте устроить у меня обыск! Вы не имеете права здесь находиться.

– Вообще-то имею, но это мы позже обсудим. И как прикажете это понимать?

– Я оставила рукопись в Лондоне, в очень надежном месте. Это мемуары моего отца. Я не стала бы ими рисковать.

– Вы их читали?

– Конечно.

– В таком случае вам известно, что он написал о нашей семье. Расскажите мне об этом как можно подробнее.

Он не просил, он требовал.

– Лорд Эллиот, ни ваша фамилия, ни титул не упоминаются в рукописи моего отца.

Это заявление застало Эллиота врасплох. Суровая маска дала трещину, явив любезного джентльмена, который вошел в ее номер некоторое время назад. Но ненадолго. Он снова погрузился в мрачную задумчивость, размышляя над ее словами.

– Мисс Блэр, обратившись к моему брату, Меррис Лэнгтон говорил о конкретных обвинениях, выдвинутых против моего отца. Есть ли в рукописи что-нибудь, что, по вашему мнению, может быть истолковано как имеющее отношение к моим родителям?

– Кажется, там есть отрывок, который можно интерпретировать подобным образом.

– Перескажите его, пожалуйста.

– Я предпочла бы этого не делать.

– Я настаиваю.

Его тон и поза свидетельствовали о том, что он не потерпит возражений. Федра не могла припомнить случая, чтобы ей так бесцеремонно что-то приказывали.

Пожалуй, даже лучше, что его семья будет предупреждена заранее. Отрывок, о котором идет речь, один из тех, которые привлекли ее внимание.

– Мой отец описывает обед, состоявшийся за несколько лет до смерти моей матери. Они принимали молодого дипломата, только что вернувшегося из колоний. Отец хотел узнать правду о тамошней ситуации. Молодой человек выпил лишнего и помрачнел. Опьянев, он поведал кое-что о событии, имевшем место в британском полку, расквартированном в тех местах.

Упоминание о колониях явно заинтересовало Эллиота. Он напрягся, и Федра внутренне поморщилась. Она полагала, что эти слухи не соответствуют истине, но…

– Продолжайте, мисс Блэр.

– Он сказал, что во время его пребывания там умер британский офицер. Согласно официальным данным, он скончался от лихорадки, но на самом деле его застрелили. Его нашли мертвым после дежурства. Подозрение пало на другого офицера, в чьем обществе он находился, однако доказательств не нашли. Чтобы не порочить этого офицера, в донесениях начальству была указана ложная причина смерти.

Лорд Эллиот уже овладел собой. Его лицо казалось вытесанным из камня, но его молчание, проникнутое сдержанным гневом, становилось угрожающим.

– Мисс Блэр, – процедил он, – если вы связываете этот отрывок с моей семьей, вам, должно быть, известны оскорбительные слухи, распускаемые о моем отце, будто он позаботился о том, чтобы отправить любовника моей матери в колонии. Где тот умер от лихорадки.

Федра судорожно сглотнула.