Книга Крестики-нолики - Иэн Рэнкин

– Мне пора, – сказал он.

Она взяла со стола газету.

– Что вы делаете в ближайшие выходные? – спросила она.

Джон Ребус вновь опустился на стул.

6

Из участка он вышел в четыре часа. Птицы на разные голоса старались убедить всех в том, что уже светает, но никто, по-видимому, на эту удочку не попадался. Было еще темно и довольно прохладно.

Он решил оставить машину и пройти две мили до дома пешком. Ему сейчас было необходимо почувствовать зябкий, промозглый ветерок, предвещавший утренний ливень.

Он глубоко дышал, пытаясь расслабиться, отвлечься, но его продолжали одолевать мысли об этих досье, неотступно преследовали обрывочные воспоминания о коротких абзацах, полных ужасающих фактов и цифр.

Производить развратные действия по отношению к двухмесячной девочке. Приходящая няня, невозмутимо сознавшаяся в своем поступке, заявила, что делала это «для смеху».

Изнасиловать бабушку на глазах у двоих внуков, а потом, перед уходом, угостить детей каким-то вареньем из банки.

Преступление преднамеренное, совершено холостяком пятидесяти лет.

Сигаретами выжечь на груди у двенадцатилетней девочки название уличной банды и бросить умирающую жертву в горящей лачуге. Преступники не найдены.

А вот и главная загадка: похитить двух девочек, а потом задушить их, не изнасиловав.

Это, как всего тридцатью минутами ранее выразился в записке Андерсон, само по себе извращение, и Ребус, как ни странно, понял, что имел в виду его начальник. Гибель девочек выглядит еще более нелепой, бессмысленной – и более ужасающей.

Ну что ж, по крайней мере, они имеют дело не с сексуальным маньяком. Что, как вынужден был согласиться Ребус, лишь изрядно затрудняло стоявшую перед ними задачу, ибо в таком случае им противостоял некий «серийный убийца», наугад выбиравший жертву, не оставлявший улик. Таким типам ни к чему маленькие сексуальные радости; скорее уж они стремятся попасть в Книгу рекордов Гиннеса. Главное сейчас – понять: остановится ли негодяй на двух убийствах? Очень сомнительно.

Удушение. Страшная смерть – сопротивление, приближающее забытье, паника, судорожные попытки глотнуть воздуха, а невидимый убийца стоит за спиной, и потому жертвой овладевает новый страх – страх умереть, так и не узнав, от чьих рук и за что. В спецназе Ребуса обучали различным способам убийства. Он знал, каково приходится человеку, когда у него на шее медленно затягивается удавка и полагаться уже не на что – ну разве что на милосердие убийцы. Страшная смерть.

Эдинбург еще спал – впрочем, он спал уже сотни лет. В мощенных булыжником переулках и на винтовых лестницах многоквартирных домов Старого города обитали призраки, но это были призраки эпохи Просвещения, прекрасно образованные и воспитанные. Они не собирались выскакивать из темноты с куском бечевки в руках. Ребус остановился и огляделся: утро уже вступило в свои права, и всем богобоязненным привидениям пора ложиться в уютную постель, что вскорости с наслаждением проделает и Джон Ребус, человек из плоти и крови.

Подходя к дому, он миновал маленький магазинчик, у дверей которого, дожидаясь разносчиков, стояли ящики с молоком и булочками к утреннему чаю.

Хозяин по секрету жаловался Ребусу на случавшиеся порой мелкие кражи, но подавать официальную жалобу отказывался. В магазине, как и на улице, не было ни души; безлюдную тишь нарушали только громыхавшее вдали по булыжной мостовой такси да неугомонный утренний птичий хор.

Ребус посмотрел по сторонам, обведя взглядом многочисленные занавешенные окна. Потом поспешно оторвал от упаковки шесть булочек и, удаляясь чересчур бодрой походкой, рассовал их по карманам. Минуту спустя он в нерешительности остановился и, преодолев колебания, на цыпочках вернулся к магазину. В голове у него вертелось: преступник возвращается на место преступления, а пес – к своей блевотине. Вообще-то Ребус никогда не видел, чтобы псы так поступали, но у него не было оснований не верить святому Петру.

Вновь посмотрев по сторонам, он стащил из ящика пинту молока и, негромко насвистывая, улизнул.

Нет на свете ничего слаще, чем краденые булочки с маслом и джемом да кружка кофе с молоком на завтрак. Нет ничего слаще, чем простительный грех.

На лестнице своего многоквартирного дома Ребус принюхался и уловил слабый, но неистребимый запах кошек. Стараясь не дышать, он поднялся на второй этаж и принялся шарить в кармане, пытаясь достать из-под расплющенных булочек ключ.

В квартире было сыро и пахло сыростью. Он проверил центральное отопление, и, разумеется, оказалось, что газовая горелка опять погасла. Чертыхаясь, он зажег ее, до предела увеличил нагрев и направился в гостиную.

На книжном шкафу, на полках и на камине, там, где стояли когда-то безделушки Роны, еще оставались пустые места, но многие промежутки уже были заполнены новыми вещами, заменявшими Ребусу сувениры: счетами, письмами, оставшимися без ответа, колечками-открывалками, давно оторванными от банок дешевого пива, случайными непрочитанными книгами. Ребус коллекционировал непрочитанные книги. Некогда он все-таки читал книги, которые покупал, но теперь у него почему-то совсем не стало свободного времени. Кроме того, он сделался более разборчивым, чем в былые времена, когда каждую книгу дочитывал до самого конца, нравилась она ему или нет. Нынче же он, пролистав едва десяток страниц, бросал непонравившуюся ему книгу.

Книги были разбросаны не только по гостиной – они имели тенденцию скапливаться на полу спальни, где выстраивались в очередь, как больные в приемной у врача. В скором времени Ребус собирался взять отпуск, снять коттедж на Северном нагорье или на. Файфширском побережье и прихватить с собой все эти ждущие прочтения и перечитывания книги, вместилище бесценных знаний, которые откроются ему, стоит лишь сорвать обертку с переплета. Его любимой книгой, книгой, которую он перечитывал по меньшей мере раз в год, было «Преступление и наказание».

Если бы только у современных убийц, думал он, почаще обнаруживалась хотя бы видимость совести!

Куда там! Современные убийцы хвастаются своими преступлениями перед друзьями-приятелями, а потом играют в пул в местном пабе, невозмутимо и уверенно натирая мелом кий, заранее зная, какие шары и в какой последовательности закатятся в лузу…

А в это время поблизости простаивает полицейская машина, и люди, сидящие в ней, ничего не могут предпринять именно потому, что чтут закон; им только и остается, что проклинать горы инструкций и предписаний да печалиться о росте преступности. Преступность проникла всюду. Она стала жизненной силой, живительным соком, энергией общества: обманывай, разжигай вражду, убивай – и ты достигнешь власти. Чем выше положение в преступном мире, тем более хитроумными способами заново добиваются легитимности; настолько хитроумными, что раскрыть их под силу лишь горстке адвокатов, а с ними всегда можно столковаться – ведь денег на взятки теперь хватает. Достоевский все это понял, умный старый черт. Почуял, что палка горит с обоих концов.