Книга Крестики-нолики - Иэн Рэнкин

5

В половине второго они устроили перерыв. В здании была небольшая столовая, открытая даже в столь поздний час. Именно в это время суток на улице совершалось большинство мелких преступлений, однако в столовой было тепло и уютно, к тому же бдительных полицейских ждала горячая еда с бесчисленными чашками кофе.

– Сплошная неразбериха, – начал Мортон, выливая кофе из блюдца обратно в чашку. – Андерсон и сам понятия не имеет, что он затеял.

– Дай, пожалуйста, сигарету. У меня кончились.- Для пущей убедительности Ребус похлопал себя по карманам.

– Черт возьми, Джон, – сказал Мортон, заходясь стариковским кашлем и протягивая через стол сигареты, – клянусь, в тот день, когда ты бросишь курить, я сменю нижнее белье.

Джек Мортон не был стариком, несмотря на некоторую невоздержанность, быстро и неумолимо приближавшую безвременную кончину. Тридцатипятилетний Мортон был на пять лет моложе Ребуса. За плечами у него тоже был распавшийся брак, четверо детей постоянно жили у своей бабушки, а их мать уехала с очередным любовником в подозрительно долгий отпуск. Вся эта треклятая ситуация, как сказал он однажды Ребусу, сплошное мучение для всех, и Ребус с ним согласился, поскольку и сам мучился угрызениями совести из-за дочери.

Мортон был полицейским с почти двадцатилетним стажем и, в отличие от Ребуса, начинал с самых низов, дослужившись до своего нынешнего звания исключительно благодаря упорному труду. Он рассказал Ребусу о себе, когда они вдвоем на целый день махнули на рыбалку в окрестности Берикшира. День был чудесный, у обоих отлично клевало, и к вечеру они подружились. Ребус, однако, не соизволил поведать Мортону свою биографию. На Джека Мортона Ребус произвел впечатление узника, сидящего в тюремной камере, построенной собственными руками. Говорил он о себе нехотя, а уж по поводу армейской службы и вовсе словечка не произнес. Мортон знал, что служба в армии порой именно так влияет на человека, и считался с желанием Ребуса хранить молчание. Возможно, именно в этом шкафу Джон спрятал парочку скелетов. У него тоже были тайные грешки за душой. Некоторые из наиболее примечательных арестов были произведены им с не вполне строгим соблюдением «соответствующих процедурных норм».

Мортон давно уже не стремился увидеть свое имя в газетных заголовках, кричащих о сенсационных преступлениях. Он попросту продолжал ходить на работу, получал жалованье, иногда подумывал о грядущей пенсии и мирной рыбалке на старости лет – и топил в алкоголе угрызения совести, терзавшие при мысли о жене и детях.

– Уютная столовая, – нехотя произнес Ребус, закуривая.

– Да. Я иногда здесь бываю. У меня есть знакомый в компьютерном зале. Между прочим, среди операторов полезно иметь своего человека. И глазом моргнуть не успеешь, как они установят нужный тебе номер машины, имя и адрес. Надо просто изредка ставить им выпивку.

– Заставь их тогда разобраться с нашей кучей подозреваемых.

– Погоди, Джон, скоро все досье будут в компьютере. А потом начальство сообразит, что больше не нуждается в таких рабочих лошадках, как мы. Останутся только парочка инспекторов с компьютерами на столах.

– Буду иметь в виду, – откликнулся Ребус.

– Это прогресс, Джон. Что бы мы без него делали? Попыхивали бы до сих пор трубками, гадали на кофейной гуще да пялились в лупу.

– Наверно, ты прав, Джек. Но вспомни, что сказал супер: «Давайте мне каждый раз дюжину толковых ребят и тогда можете отправить свои машины туда, где их сделали».

Говоря это, Ребус озирался по сторонам. Он увидел, что за свободный столик уселась одна из женщин, присутствовавших на инструктаже.

– И к тому же, – продолжал Ребус, – для таких людей, как мы, всегда работа найдется. Компьютеры никогда не будут способны на вдохновенные догадки. Тут мы их в два счета обставим.

– Может быть, не знаю. Между прочим, не пора ли нам возвращаться? – Мортон посмотрел на часы, осушил свою чашку и отодвинул стул.

– Иди, Джек. Я догоню через минуту. Хочу проверить одну вдохновенную догадку.

– Можно здесь присесть?

Ребус, держа в руке очередную чашку кофе, выдвинул из-под стола стул, стоявший напротив женщины, с головой ушедшей в чтение свежей газеты.

На первой полосе он заметил броский заголовок. Кто-то втихаря передал кое-какие сведения в местную прессу.

– Пожалуйста, – проговорила она, не поднимая глаз.

Ребус улыбнулся сам себе, сел и принялся маленькими глотками прихлебывать отвратительный на вкус растворимый кофе.

– Много работы? – спросил он.

– Да. А у вас разве нет? Ваш друг ушел пару минут назад.

Наблюдательна, весьма наблюдательна. Просто чертовски наблюдательна. Ребус ощутил некоторую неловкость.

Он не любил заносчивых недотрог, а перед ним, похоже, сидела именно такая особа.

– Да, ушел, это верно. Его ведь хлебом не корми – подавай работу потяжелее. Мы сейчас трудимся над оперативными досье. Я бы на все пошел, лишь бы отложить это несказанное удовольствие на потом.

Заподозрив скрытую насмешку, она наконец подняла голову:

– Значит, вот я вам зачем? Только чтобы время потянуть?

Ребус улыбнулся и пожал плечами.

– А зачем же еще? – сказал он.

Настал ее черед улыбнуться. Она закрыла газету, сложила ее пополам и положила перед собой на пластиковое покрытие столика. Потом постучала пальцем по напечатанному огромными буквами заголовку.

– Похоже, мы в центре внимания.

Ребус придвинул газету к себе.

ЭДИНБУРГСКИЕ ПОХИЩЕНИЯ ОКАЗАЛИСЬ УБИЙСТВАМИ!

– Чертовски запутанное дело, – прокомментировал он. – Чертовски запутанное. И газеты отнюдь не облегчают положение.

– Не беда. Мы вот-вот получим результаты вскрытия, и тогда нам, возможно, будет на что опереться.

– Надеюсь. По крайней мере, тогда я смогу отделаться от проклятых чертовых досье.

– А я-то думала, полицейские-мужчины, – сказала она, сделав ударение на последнем слове, – любят посмаковать подобное чтиво.

Ребус вытянул перед собой руки плавным жестом, будто бы позаимствованным у Майкла:

– Вы знаете нас как облупленных. Давно вы в полиции?

Ребус дал бы ей лет тридцать, плюс-минус два года. У нее были короткие густые каштановые волосы и немного длинноватый прямой нос. Колец на пальцах не было. Впрочем, в наши дни это еще ни о чем не говорит.

– Довольно давно, – ответила она.

– Я так и знал, что вы это скажете.

– Выходит, вы умней, чем я думала. – Она улыбнулась дружелюбной, открытой улыбкой.

– Вы даже не поверите насколько!

Ребус уже немного устал, поняв, что эта игра ни к чему не ведет. Игроки топтались в середине поля, да и матч был скорее товарищеским, отнюдь не кубковым. Он многозначительно посмотрел на часы.