Книга Девять плюс смерть равняется десять - Джон Диксон Карр

– Что именно?

– Это было женское лицо, – ответил доктор Арчер.

Глава 4

– Макси, – сказала миссис Зия-Бей.

– Да?

– У меня ужасная жажда. Вы не собираетесь принести мне чего-нибудь выпить?

– Слушайте, Эстелл, я бы охотно принес вам все бренди, какое только есть на борту. Но вы уже пьяны вдрызг. Неужели вы в состоянии пить еще?

– Макси, не будьте скверным.

– Ну ладно. Стюард!

Все снова шло не так. К девяти вечера «Эдвардик», идя против ветра милях в шестистах от маяка Эмброуз, угодил в настоящую бурю. То же самое происходило и с Максом Мэттьюзом. Он сидел в просторной длинной галерее, где кресла были слишком тяжелыми, чтобы скользить. Миссис Зия-Бей стояла на коленях на сиденье соседнего кресла, недовольно надув губы. Макс пришел сюда после обеда выпить кофе в тишине и покое. Его больная нога начала ныть к перемене погоды, а комбинация килевой и бортовой качки вызывала не слишком приятные ощущения в животе.

Эстелл Зия-Бей присоединилась к нему через полчаса. Как только Макс увидел ее идущей с другого конца галереи по плотному ковру, поддерживающей развевающуюся юбку вечернего платья и размахивающей объемистой белой сумкой, он сразу ощутил дурные предчувствия.

Миссис Зия-Бей с ходу начала жаловаться. Латроп и Джордж Э. Хупер якобы пребывали за обедом в игривом настроении. Проходя к выходу мимо ее столика, они сели и предложили ей выпить, а Хупер вроде бы приставал к ней. Макс считал это крайне маловероятным, но, когда у этой женщины разыгрывалось воображение, она была способна сказать что угодно. Миссис Зия-Бей поведала свою историю со смесью оскорбленного достоинства и кокетства.

Одной рукой Макс подал ей знак умолкнуть, а другой подозвал стюарда.

– Два бренди, пожалуйста.

– Двойных бренди, Макси.

– Двойных бренди. Ради бога, сядьте в кресло, а не стойте на нем.

– В чем дело, Макси? Вам не нравится малютка Эстелл?

– Конечно, нравится. Но вы хотите сломать себе шею?

– Мне плевать.

– Чепуха. Где ваш спасательный жилет?

– Не знаю. Я где-то его оставила.

Посмотрев на женщину снова, Макс увидел, что ее настроение изменилось. Покрасневшие глаза сверкали, нижняя губа выпятилась, отчего морщинки вокруг рта стали еще заметнее. Она взмахнула сумкой, словно собираясь ее выбросить.

– Вы просто олух!

– Может быть. Но…

– Незачем строить из себя важную шишку! – взвизгнула миссис Зия-Бей. – Я знаю многих поважнее вас и собираюсь повидать одного из них – в адми… Убирайтесь к черту! Я не нуждаюсь в том, чтобы вы покупали мне выпивку! У меня есть информация! У меня есть доказательства! У меня есть…

– Успокойтесь. Вот ваше бренди.

Но женщина взвинтила себя до предела и выглядела полубезумной. Правда, ее вопли были едва слышны из-за шума разбушевавшегося моря, сотрясавшего мебель и, казалось, заставлявшего стучать ее зубы. Внезапно у нее, очевидно, закружилась голова.

– Сядьте – я подержу ваш стакан.

– Макси! – слезливым тоном произнесла Эстелл и села к нему на колени, положив голову на плечо. В этот момент на длинную галерею вышла мисс Вэлери Четфорд.

Быть застигнутым в общественном помещении океанского лайнера со стаканами бренди в двух вытянутых руках, дабы их содержимое не расплескалось, и с пьяной женщиной на коленях – это могло смутить кого угодно. Но Макс был не смущен, а взбешен. И причиной был взгляд, которым удостоила его Вэлери Четфорд.

Девушка вышла из салона в другом конце галереи. Макс не знал, кто она, и едва ли заметил какие-либо детали ее внешности, кроме брошенного на него взгляда. У нее было одно из тех холодных, бледных и высокомерных лиц, которые обычно именуют патрицианскими. Она шла по галерее так, словно весь корабль принадлежал ей. Даже в спокойном состоянии такие лица часто пробуждают гнев. Кажется, будто слышишь голоса их обладателей: «В самом деле? Как это скучно!» Именно таким скучающим взглядом, лишенным всякого подобия интереса, девушка наградила Макса и отошла, опираясь на книжный шкаф, чтобы не потерять равновесие. У него осталось смутное впечатление о белом меховом манто и каштановых локонах. И он осознал, каким, в сущности, приятным и дружелюбным созданием является Эстелл Зия-Бей.

– Ма-акси!

– Да?

– Где мое бренди?

– Здесь. Возьмите его. – Макс постарался приспособиться к отнюдь не легкому весу на коленях. – Слушайте, дайте мне немного времени, и я тоже напьюсь в стельку. Тогда мы оба будем чувствовать себя одинаково.

– Макси, как любезно с вашей стороны!..

– А пока не хотите подышать воздухом на палубе? Сможете туда добраться?

– Не будьте скверным, Макси. Конечно, смогу!

– Тогда пошли.

Женщина казалась подавленной и слегка ошеломленной. Теперь Макс испытывал к ней покровительственные чувства. Она была славной бабенкой, только нуждалась в присмотре. Пройдя через салон мимо качающейся мебели, они вышли в холл рядом с главной лестницей.

– Последняя порция пошла мне на пользу, – хриплым голосом сказала Эстелл. – Я только спущусь в свою каюту, припудрю нос, накину что-нибудь и сразу же вернусь.

– А вы справитесь сами? Или мне спуститься с вами?

– Конечно, справлюсь. Подождите здесь – я вернусь через минуту.

Макс наблюдал, как она спускается по ступенькам, одной рукой держась за перила, а другой прижимая к груди сумку. На стене напротив лестницы, над двумя дверями лифтов, висели часы, чьи стрелки показывали без четверти десять. Сквозь шум моря слышались щелчки, когда стрелки передвигались к следующей минуте. Ожидая, Макс ощущал все более теплые чувства к Эстелл Зия-Бей. Хотя она была всего лишь пьяной, но казалась жалкой и одинокой, спотыкаясь на лестнице. Конечно, одиночество (а может быть, другие причины), в свою очередь, пробуждало в Максе сентиментальность. Но Эстелл выглядела самым человечным существом на корабле – достаточно было сравнить ее с девушкой с замороженным лицом, которая проплыла мимо них в длинной галерее.

Он пытался вспомнить, что Эстелл рассказывала ему о себе. Она выдавала информацию урывками. Ее ум напоминал сортировочную станцию с множеством путей и стрелок. Эстелл утверждала, что ей тридцать пять лет. Она хорошо отзывалась о втором муже, с которым развелась около полугода назад. У нее было двое детей, обучающихся в швейцарской школе – суд обеспечил мужу опеку над ними. Стрелки часов щелкали уже пять минут.

Максу становилось все труднее стоять с переброшенным через плечо спасательным жилетом, опираясь на трость. Палуба скользила под ногами, словно ледяная горка, ныряя вниз и тут же взмывая кверху, прежде чем он успевал обрести равновесие. Дерево скрипело, как в агонии. Макс отлетел к колонне и опустился на сиденье под ней. Ощущался сильный сквозняк, и где-то постоянно хлопала дверь. Море словно ожило, молотя кулаками по обшивке «Эдвардика». Возможно, в такую ночь лучше не выходить на палубу. В любом случае нужно взять пальто. Где же остальные пассажиры? В соседнем салоне что-то тяжелое, вроде пальмы в горшке, с грохотом упало и покатилось по полу. Стюарду следовало бы позаботиться об этом. Прошло уже десять минут. Что же задерживает женщину?