Книга Убийства павлиньим пером - Джон Диксон Карр

«В доме номер 4 на Бервик-Террас, квартира 8, состоится чаепитие на 10 персон. 31 июля точно в 5 часов пополудни. Присутствие полиции Королевства почтительно приветствуется».

На первый взгляд в этой записке, адресованной в Новый Скотленд-Ярд старшему инспектору Хамфри Мастерсу, не было ничего особенного, что могло бы хоть сколько-нибудь его обеспокоить. Она пришла в среду с утренней почтой, в тот день, когда дьявольская жара достигла наивысшей точки. Записка была без подписи, напечатана в центре жесткого листа писчей бумаги. По мнению юного сержанта Полларда, адъютанта Мастерса, она не добавляла им никаких новых хлопот и в без того тяжелый день.

– Не о чем и говорить, – не без нотки сарказма заметил Поллард. – Если они приглашают всех и каждого, это должно быть довольно большое чаепитие. Что это такое, сэр? Какая-то шутка или просто реклама?

Сержант совершенно не был готов к той реакции, которую эта писулька вызвала у старшего инспектора. Мастерс, как всегда, вне зависимости от погоды, одетый в темно-синий саржевый костюм с жилеткой, задыхался и потел над столом, заваленным бумагами. Но тут его невозмутимое, словно у карточного шулера, лицо, обрамленное седеющими волосами, зачесанными набок, чтобы скрыть лысину, вдруг приобрело ярко-красный цвет. Более того, подняв глаза от записки, он громко выругался.

– Что такое? – всполошился Поллард. – Не хотите же вы сказать?..

– Нет, нет! – прорычал Мастерс. У него была привычка в приступе раздражения напускать на себя вид родителя, упрекающего идиота ребенка. – Не мог бы ты воздержаться от замечаний, Боб, пока не узнаешь, в чем, собственно, дело? Если бы ты играл в эти игры так же долго, как я… Значит, так. Вали отсюда и принеси мне как можно скорее папку с надписью: «Дартли».

На папке красовалась дата двухлетней давности. У Полларда не было возможности просмотреть ее на ходу; но по заголовку он понял, что содержащиеся в ней бумаги касаются убийства, и его уныние в один миг сменилось любопытством. До сих пор Поллард, попавший на службу в полицию через Кембридж, не видел в ней ничего, кроме скуки секретарских обязанностей. Даже тот период, когда он служил патрульным, состоял по большей части всего лишь из гипнотических пассов организации дорожного движения и ареста только одного автомобилиста. Но его заинтриговало зловещее покашливание Мастерса, когда тот просматривал принесенную папку.

– Что-нибудь… потрясающее? – полюбопытствовал сержант.

– Потрясающее! – с невыразимым презрением повторил Мастерс. Но каким бы осторожным ни был бы старший инспектор, он не смог удержаться от того, чтобы не продолжить: – Это убийство, мой мальчик, – вот что это такое. Мы так и не поймали парня, который его совершил, и не похоже, что когда-нибудь нам это удастся. Скажу тебе даже больше: за двадцать пять лет моей работы это единственное убийство, в котором вообще не за что было зацепиться. Потрясающее!

Озадаченный Поллард переспросил:

– Не за что было зацепиться?

– Вот именно, – подтвердил Мастерс, затем скомандовал:

– Надевай шляпу, Боб. Мне нужно минутку поболтать по телефону с заместителем комиссара, а потом мы с тобой нанесем небольшой визит известной тебе персоне…

– Не сэру ли Генри Мерривейлу?

– Почему бы и нет?

– Ради бога, сэр, не делайте этого! – взмолился Поллард. – Только не сегодня. Он будет в ярости. Он разорвет нас в клочья и спляшет на наших останках. Он…

Несмотря на изнуряющую жару, на лице Мастерса проступила легкая ухмылка.

– Не волнуйся. Старик высоко держит голову и на самом деле работает, чтобы добиться изменений. Предоставь это дело мне. Нам нужно поймать его на крючок, Боб, поймать на крючок. Грр-рм. И тогда, если ты его заинтересуешь…

Мастерс был необычно приветлив, когда через десять минут он толчком открыл дверь кабинета Г. М., находящегося пятью лестничными пролетами выше первого этажа здания, похожего на кроличий садок на задах Уайтхолла. Зной здесь ощущался еще сильнее, чем на улице, смешиваясь с запахами старого дерева и бумаги. А поскольку Мастерс толкнул дверь, не удосужившись предварительно постучать, то они застали Г. М. водрузившим ноги на стол, со снятым воротничком и мстительно смотрящим на телефон.

– Пошлите им письмо, – гремел он в трубку с интонациями, смахивающими на речь индейского вождя. И на самом деле, если не считать очков, сдвинутых на кончик широкого носа, деревянное выражение лица Г. М. делало его весьма похожим на индейского вождя. Его лысая голова отсвечивала в солнечных лучах, льющихся из окон, а огромная груда бумаг на столе, казалось, сжалась от зноя. – Редактору «Таймс», дорогой Стинкер, – твердо произнес Г. М. – Вынужден выразить свое недовольство этими прокаженными, гиеноподобными продажными душами, которые имеют бесчестие составлять наше нынешнее правительство. Доколе, спрашиваю я вас, сэр… (Это хорошее выражение, достойно Цицерона, не так ли? Да, мне нравится; продолжим в том же духе…) Доколе, спрашиваю я вас, сэр, наши свободнорожденные англичане должны наблюдать, как общественные деньги тратятся на пустяки, тогда как такое чудовищное количество вещей стоит того, чтобы потратить деньги на них? Возьмем, к примеру, меня. Каждый день я вынужден преодолевать пять лестничных пролетов, а почему? Потому что грязные, бесчестные сквалыги отказываются постановить…

– Ах, сэр, – приветливо произнес Мастерс.

Г. М., перечисляющий ненавистные этажи, был слишком измучен для того, чтобы зарычать.

– Ну хорошо, – сказал он, злобно мигая. – Хорошо. Я мог бы уже знать, что это вы, Мастерс. Чаша моих страданий теперь полна. Вы могли бы войти и расплескать ее. Ба!

– Доброе утро, мисс Ффоллиот, – галантно сказал Мастерс.

Эта конфетка, секретарша Г. М., была ослепительной блондинкой с бумажными манжетами. Стоило им войти, как она поднялась, закрыв блокнот, который, как заметил Поллард, был девственно чист, и юркнула из комнаты. Дыша, словно загнанный вол, Г. М. убрал ноги со стола. Перед ним лежал веер из пальмовых листьев.

– Сказать по правде, – вдруг уступил Г. М., неожиданно ослабляя свою оборону, – я как раз искал что-нибудь интересное. Эти дипломатические маневры нагоняют на меня тоску. Кое-кто снова стреляет по нашему линкору. А это с вами не Боб Поллард? А, думаю, что так и есть. Садитесь, Мастерс. Что у вас на уме?

Столь легкая капитуляция поколебала даже общительного старшего инспектора. Однако Поллард полагал, что Г. М. и в самом деле последние несколько дней вынужден был усиленно работать, и теперь искал пути улизнуть от своих прямых обязанностей. Мастерс подтолкнул через стол бумагу про чай на десять персон. Г. М. кисло изучил ее, вертя большими пальцами.

– О, ах, – протянул он. – Что это такое? Вы намереваетесь?..