Книга Шлак 4.0 - Олег Велесов

дорога, а сборище ям и кочек.

Река блеснула впереди неожиданно-маняще. Алиса прибавила шаг, пришлось хватать её за руку, сдерживая. Водопой такое место, где нарваться на неприятности проще простого. Это я в книжке про Маугли вычитал. А здесь кроме воды ещё и поле крапивницы на горизонте. Запах пока не чувствовался, значит и пыльца нам не грозила, но всё шло к тому, что скоро придётся использовать защитные повязки. У меня было два респиратора, но я потерял их вместе с сбросом, а Алису безжалостно обобрали квартиранты, так что остались мы без индивидуальных средств защиты.

Но пыльца сейчас не самое страшное. Вода и крапивница — это то, что необходимо тварям, основное их место проживания, логово. На периферии восприятия я уже чувствовал их присутствие. Пока слабое, единичное. Слева шагах в сорока качнулись кусты, раздался лёгкий рык. Язычник. Нападать не решается, чувство самосохранения у тварей присутствует, но как только подгребут приятели, придётся вынимать нож.

Я вошёл в реку, упал на колени и стал жадно пить. Одновременно стал черпать воду пригоршнями и лить на голову. Оторвался на мгновенье, втянул воздух ртом и снова припал к воде.

Напившись, вышел на берег, разделся догола и ухнул в реку рыбкой. Сделал несколько гребков, выплыл почти на середину, перевернулся на спину и простонал:

— Господи, как хорошо-то!

Река та же, что у Приюта и Придорожного. От берега до берега метров двадцать, в самом глубоком месте по грудь. Вода прозрачная, видно каждую ракушку на дне, каждого пескаря. Но, главное, такая прохладная. Я несколько раз выходил на берег, разбегался и снова прыгал. Алисы не стеснялся, тем более что она тоже меня не стеснялась, и голышом, как и я, плескалась на отмели метрах в тридцати выше по течению.

Краем глаза я приглядывал за девчонкой, и не потому что приятно видеть красивое обнажённое тело, а мало ли что может случиться. Твари пока что паслись в отдалении. Ещё одна нарисовалась справа, и парочка на том берегу. Они вышли почти к самой кромке и, не скрываясь, легли на песочек, наблюдая за нами исподлобья.

Смыв пот и грязь, я занялся вещами. Насколько возможно, простирнул рубашку, брюки, носки и развесил на кустах сушиться. Разложил плащ, присел. Вынул из кобуры пистолет, разобрал, почистил, посчитал оставшиеся патроны. Осталось немного, две обоймы по восемнадцать штук. Надо бы разжиться калашом, для него БК в полном порядке, да и сам он штука надёжная и нужная. И ещё одна граната.

Опасность стала давить на мозг сильнее, твари сбивались в стаю, и уже не только язычники. Как минимум раз я ощутил комок в горле. Багет. Пришлось вставать и оглядываться. За кустами не увидел никого, только два язычника по-прежнему грелись на пляжике по ту сторону речки. Но багета я продолжал чувствовать. Он двигался где-то слева на границе восприятия, не подходил ближе и не уходил, как будто ждал чего-то. Или кого-то. Это напрягало. Хоть иди сам ищи его.

Одежда высохла. Я оделся, вернулся к реке, наполнил бутылку водой. Пора решать, что делать дальше. У реки оставаться нельзя, скоро здесь соберётся весь местный бомонд, и петь они будут отнюдь не дифирамбы. Надо возвращаться в Развал, искать убежище на ночь.

Алиса лежала на бережку, словно на пляже в Шарм-аль-Шейхе, подставив солнцу тело, раскинув руки, ноги. Загорала… Как бы я хотел сейчас стать солнцем, и гладить эту нежную кожу пальцами, то бишь, лучами. Теперь, когда я чист и не обезвожен, в голове появились не только мысли об осторожности… хотя о ней нужно думать в первую очередь… Алиса…

— Не надейся.

Она даже глаз не открыла, когда я осторожно подошёл к ней. Услышать не могла, значит, почувствовала.

— И отвернись.

Через пять минут новый приказ:

— Можешь повернуться.

Она стояла одетая, на глазах тёмные очки, раньше я их у неё не видел. Может и ключик от ворот Загона найдётся? Было бы здорово.

— Ну что, мужчина и защитник, решил, как быть дальше?

В голосе звучал сарказм, губы сложились в ехидную улыбочку.

— Ага, — в тон ей заговорил я, — предлагаю соорудить шалашик и остаться здесь жить. Будем жрать крапивницу и любить друг друга до одури на соломенной циновке. Как тебе предложение?

— Отвратительное. Ты опустился на самое дно своих неуёмных желаний. А как же твоя божественная Данара? Больше не боишься изменить ей?

Умеет она поставить человека на место. Вот что значит дочка Мёрзлого. Раньше она относилась ко мне пусть холодно, но ровно, теперь же всё жёстче давила на самолюбие.

— Я хоть что-то предлагаю.

— Предлагаешь, — кивнула Алиса, — только не то. В Развале нам делать нечего, идём на Василисину дачу.

— На Василисину дачу? — выкатил я белки. — Да до неё… сколько?.. Полста кило. Издеваешься?

— Мы же хотим попасть в Загон? А с тёткой Василисой можно договориться, возможности у неё есть. Поможет. Я с детства её знаю, на руках сидела. Она не Грот, лишнего не запросит, конторщикам не сдаст — всё как нам нужно. Готов к путешествию?

Я слегка растерялся.

— Слушай, Алиса, я не понимаю, чем ты руководствуешься в выборе направлений, но до Василисиной дачи мы банально не дойдём. Физически не осилим! Бог с ним с километрами, подумаешь, полста туда, полста обратно. Ерунда, эка невидаль. Но нужна вода. Одной бутылки на двоих не хватит. Ты знаешь источники?

— Знаю. Все дороги на Территориях, если ты до сих пор не понял, ведут от одного источника к другому, иначе люди не смогли бы перемещаться между поселениями. Не все пользуются электроплатформами, большинство используют ноги.

— Ну и где следующий источник?

Алиса указала на поле за рекой.

— Крапивница?

— А ты водопровод хотел? Извини, не проложили. Довольствуемся тем, чем природа одарила. Листья сочные, утоляют и жажду, и голод. Только вглубь не забирайся, иначе на тварей наткнёшься. Их здесь хватает.

Я выдохнул. В горле снова запершило, багет уходить не собирался. Шагах в пятидесяти от нас затрясся куст, мелькнула чёрная макушка.

— Да уж, хватает. Даже забираться никуда не надо.

— Если ты про тех, что вокруг, то они нас не тронут.

— Вот как? С чего такая уверенность?

— Дон, ну ты, право, ребёнок. Твари — это не дебилы из Петлюровки, они чуют проводника, и чем сильнее ты становишься, тем больше жути в них вызываешь. Требуется очень серьёзный повод, чтобы