Книга Кигель Советского Союза - Юлия Александровна Волкодав

Но, наверное…

– Но, наверное, надо получить нормальную профессию, – продолжил за него Борис, входя в комнату.

Он давно уже жил отдельно, женился, но мать навещал часто. Входил всегда без стука, и Андрей не ожидал, что брат появится в самый неподходящий момент. Второй брат, Вовка, сидел у окна и сосредоточенно что-то паял в радиоприёмнике. Который вроде и не ломался, но Вовка говорил, что если его «модернизировать», то тот станет принимать короткие волны. Зачем эти короткие волны нужны, Андрей не знал. Но тихо радовался, что хотя бы Вовка не лезет в столь серьёзный разговор.

– Нормальную – это как у тебя? – вскинулся Андрей.

– Не обязательно. Можно рабочую специальность. Но чтобы кусок хлеба ты себе мог заработать. Что это за профессия такая – песни петь? И потом, ты знаешь, какой конкурс в эту твою Гнесинку?

– Знаю. Пять человек на место.

– Вот. А если ты не поступишь? Будешь год болтаться без дела? Или два? А потом армия. Есть в твоей Гнесинке военная кафедра? Не валяй дурака, Андрей. Иди на завод учеником – и деньги будешь получать, и профессию.

– Борис, – негромко начала мать.

– А что Борис? Я разве неправду говорю? Ты считаешь, что песни петь – это работа? Вовка, ну хоть ты скажи! И с чего ты, Андрей, решил, что станешь Утёсовым? Утёсов уже есть. Сколько стране нужно таких вот певцов-бездельников? Одного, я думаю, вполне достаточно.

– Я попробую поступить, а если не получится, пойду на завод, – сказал Андрей, разглаживая складки на скатерти. – Год отработаю, ещё раз попробую поступить. Не волнуйся, сидеть у вас на шее я не стану.

– Если поступишь, то станешь, – хмыкнул Борис. – Или ты надеешься на стипендию прожить?

– Борис, ты пять лет учился и жил на стипендию, – спокойно заметила мать.

– На повышенную стипендию! – взвился тот. – И я подрабатывал каждую свободную минуту!

– С чего ты решил, что Андрей не будет подрабатывать?

– Кем? Клоуном в цирке?

– Борис!

– Так, всё! – это уже не выдержал Андрей. – Я понял, мам! Не надо. Я всё понял. Я пойду на завод.

– Там тоже есть самодеятельность. Если уж так приспичило петь песенки, – припечатал Боря.

Андрей вспыхнул, но больше ничего не сказал. Не выбежал, как это часто бывает в фильмах, из комнаты, хлопнув дверью. Спокойно кивнул, встал и вышел из комнаты. Погода стояла отличная, солнечная, но не жаркая. Он с удовольствием прогулялся до трамвайной остановки, дождался нужного трамвая и отправился на завод «ЗИЛ», куда всегда требовались ученики. Разведывать обстановку.

***

«Я не прошу судьбу иную,

Мне ни на что не променять

Ту заводскую проходную,

Что в люди вывела меня».

Эту песню Андрей Иванович очень часто пел в концертах, народ её любил, подпевали чуть ли не всем залом. Но сам Кигель, при всей искренности исполнения, никак не мог сказать, что его в люди вывела заводская проходная.

С заводом не сложилось как-то сразу. Он пришёл с твёрдым намерением получить рабочую специальность. Не просто отработать год ради льгот при поступлении в институт – Андрей на тот момент не очень понимал, будет ли вообще куда-то поступать. Ему хотелось быть полезным и семье (всё лишняя копеечка, и дармоедом никто не назовёт), и стране, радостно вступившей в очередную пятилетку, которую нужно было выполнить за четыре года. Но первый же рабочий день его жестоко разочаровал. Никто не рвался быстрее занять место у станка в погоне за трудовыми рекордами, а мастер, которого определили Андрею в наставники, не спешил ничего объяснять.

– Стой вот тут и не крутись под ногами, руки никуда не суй, инвалиды родине не нужны, – проворчал он. – Смотри покамест.

«Покамест» продлилось час, по истечении которого все дружно отправились на перекур. Андрей, хоть и немного стеснялся, закурил вместе со всеми, что вызвало одобрение бригады. Разговорились. Мужики начали расспрашивать, как Андрей попал на завод, сильно удивились, что по собственному желанию.

– Фора для института нужна, что ли? – усмехнулся один. – Экзамены завалил?

– Нет. Я ещё не поступал. Только собирался, но передумал. Рабочую специальность получить хочу.

– Зачем? – мрачно спросил мастер. – Сынок, у тебя на лице написано, что не твоё это. Знаешь, сколько вас таких, с комсомольским задором и горящими глазами, я перевидал? Через год спиваются. Сюда надо идти либо за рабочей ставкой, либо за блатом для поступления, либо от безысходности. Но уж точно не родине помогать. И сдаётся мне, не много родине от тебя тут пользы будет.

– Почему? – вспыхнул Андрей. – Вы же мне ничего не показали ещё! Научите! Или пустите за станок, я покажу, что умею.

Труд-то в школе у всех был, и с какой стороны к фрезеровочному станку подходить Андрей знал.

– Морда у тебя интеллигентная потому что, – вздохнул мастер. – Ладно, вот тебе пять рублей. Давай дуй.

– Куда? – не понял Андрей.

– В магазин, куда ещё. Возьмёшь бутылку водки и плавленый сырок.

– Меня ж через проходную не пустят.

– Пустят, – хмыкнул мастер. – Там сегодня Михалыч сидит, он через полчаса сам за чекушкой пойдёт. С сырком.

Словом, представления Андрея о трудовом подвиге и рвении рабочего класса к выполнению плана пятилетки оказались несколько преувеличенными. За бутылкой он сходил, а после обеда и ещё за одной. До станков дело так и не дошло. Ему, как молодому, налили всего четверть стакана. С кусочком плавленого сырка, да на июньской жаре Андрею хватило. Как вернулся домой, он не помнил. Помнил, что очень болела голова, когда мама кричала, а он никак не мог продрать глаза и посмотреть, на кого она кричит. Вроде не на него, потому что явно звучали имена братьев. Потом он окончательно уснул, а проснулся уже на следующий день. Солнце освещало всю комнату, значит, он катастрофически проспал. Андрей подскочил, глянул на часы и похолодел. Был полдень. Смена на заводе не то что давно началась, она уже близилась к концу.

Он заметался по комнате, не зная, что делать, но в этот момент на пороге появилась мать.

– Проснулся? – усмехнулась она. – Ну теперь лезь в кладовку, доставай банку огурцов. Нацеди себе рассола в чашку, а я картошки сварю к огурцам, чтоб добро не пропадало.

– Мам, ты почему меня не разбудила? – практически завопил Андрей, не слушая про огурцы.

– А куда торопиться? Приёмная комиссия до пяти работает. Сейчас поешь, умоешься, почистишь зубы и отправишься в свою Гнесинку подавать документы. Хватит нам в семье рабочего класса.

Спорить с матерью Андрей не посмел. Да не очень-то и хотелось.

***

Стоило машине Кигеля подъехать к концертному залу, и настроение