Книга Соблазненная принцем - Кристина Додд

— Сценка, которую вы устроили, заставила меня пожалеть о том, что у меня нет веера, который можно было бы сломать, — сказал он. — Кажется, ваше действие принесло желаемый результат.

Он был прав. Она добилась желаемого результата, хотя теперь сожалела о том, что сломала хорошенькую безделушку, которая стоила слишком дорого и была в ее наряде единственной вещью, которая действительно принадлежала ей.

Мистер Лоренс подошел еще ближе и встал у перил рядом с Викторией, так что она могла теперь хорошо разглядеть его. Он был одет в черное, белым был только галстук. Его глаза напряженно вглядывались в ее лицо, и взгляд этот будоражил нервы.

Она была высокого роста.

Он был выше ее.

Она сделала глубокий вдох. От него так приятно пахло чистотой, как от свежескошенной травы. И здесь, в темноте, один на один с ней он вел себя как джентльмен.

— Я должна вернуться в зал, — сказала Виктория.

— Чтобы какой-нибудь старый дурак снова распустил слюни, увидев вас?

А она-то надеялась, что он не слышал ее высказываний!

Подхватив юбки, она сказала:

— Я позабочусь о том, чтобы избегать внимания старых дураков.

— И поэтому убегаете, пытаясь избежать моего внимания?

— Не льстите себе, — ответила она с ледяным холодом. Гм-м. Возможно, ее самоконтроль не так уж хорош, как она надеялась. — Я не избегаю вас, сэр. Я делаю то, что сделала бы любая молодая леди, неожиданно оказавшаяся с джентльменом в безлюдном месте. Я ухожу, чтобы защитить себя от сплетников. — Потом, пытаясь сгладить напряженность обстановки с помощью юмора, добавила: — Полагаю, я должна быть благодарна судьбе за то, что меня сегодня нашел здесь принц, но, к сожалению, я никогда не верила в волшебные сказки.

Она пошла прочь.

Рауль поймал ее за руку и заставил остановиться.

— На что это вы намекаете?

Виктория удивленно взглянула на него. Может быть, она опрометчиво сказала что-то лишнее?

— Я намекаю на истории, которые вы рассказывали своим сестрам, о том, что вы принц в изгнании, — сказала она. Откровенно говоря, она относилась к этим историям с некоторой иронией. — А теперь прошу извинить меня…

— Белл сказала вам, что я принц?

Его слова звучали без всякой иронии, и он не позволил ей уйти.

Виктория с некоторым опозданием поняла, что ему, возможно, не понравилось, что его сестра сплетничала о нем.

— Она сказала, что вы король, но я подумала, поскольку я намекала на волшебную сказку…

Она пробормотала что-то неразборчиво, скомкав конец фразы.

— Скольким еще хихикающим школьницам она это рассказывала? — спросил Рауль, и Виктория впервые с тех пор, как он присоединился к ней здесь, услышала гневные нотки в его голосе.

Он держал ее за запястье — не крепко, но так, что не вырвешься. У нее мороз пробежал по спине.

— Ни одной. Уверяю вас, сэр, она не знала, что это будет вам неприятно.

— А скольким людям вы об этом рассказали?

Теперь рассердилась она.

— Ни одному. Да и зачем мне? — Она вырвалась из его хватки. — Вы меня не интересуете, и, уверяю вас, я не отнеслась серьезно к ее рассказу.

Рауль преградил Виктории путь.

— У вас острый язык и не слишком много здравого смысла.

Побои отчима и торопливые советы матери научили ее усмирять свой острый язык. У нее не было выбора. Однако ее очень рассердил агрессивный тон мистера Лоренса. Почему этот внебрачный сын Гримсборо вызывает ее гнев, она не знала. Возможно, он представлялся ей в роли негодяя лорда Мередита. Что было глупо сверх всякой меры, однако, несмотря на свои попытки заставить себя промолчать, слова посыпались у нее с языка, и она высказала молодому Лоренсу всю правду в лицо:

— Я вас не понимаю. Вы незаконнорожденный сын виконта Гримсборо, который воспитывался в его доме, которому предоставлены такие возможности, о каких большинство из нас и мечтать не смеет.

— А также отец, от какого большинство из вас мечтало бы держаться подальше.

Виктория знала, что он говорит правду. Иногда, разговаривая глубокой ночью с Белл, они рассказывали друг другу о своих отцах, которые по-своему распоряжались их жизнями, не желая видеть в них личности и относясь к ним с полным безразличием. И Белл говорила Виктории о том, что Гримсборо в сто раз хуже относился к Раулю, потому что тот был его сыном. Но сейчас Виктории не хотелось быть справедливой.

— Неужели вы совсем не удовлетворены своей судьбой? Вы лучше образованны, лучше накормлены, лучше одеты, чем большинство ваших товарищей-англичан, однако вам еще надо, чтобы вас боготворили за то, что в ваших венах якобы течет королевская кровь.

— У вас острый язык и маловато здравого смысла, — повторил он.

Виктория возмущенно сказала:

— Я, насколько мне известно, одна из самых здравомыслящих женщин.

— Вы невероятно глупы.

Он подтолкнул ее к перилам и приподнял над землей.

Вскрикнув, она поняла, что он прав и что она действительно глупая.

От балкона до мраморного пола внизу было не менее пятнадцати футов. И если он отпустит…

Глава 6

Виктория, покачивающаяся на перилах, обхватила Рауля за шею. Она приготовилась закричать, но он не позволил ей, закрыв ее рот поцелуем.

Это был не нежный, приятный первый поцелуй девичьей мечты, а горячий, злой поцелуй. Он потряс Викторию до глубины души.

Он не собирался ее убивать, она чувствовала это. Но она чувствовала и кое-что еще.

Страсть.

Не такую, как у тщедушного лорда Мередита, а горячую страсть, затопившую ее волной чувственности.

Виктория хотела освободиться. Даже попыталась укусить его, но прежде чем смогла это сделать, Рауль вскинул голову и пробормотал:

— Только попробуй укусить меня, и я толкну тебя вниз.

Он был так взбешен, так зол!

Потом, опровергая свою угрозу, он наклонил ее к себе и поставил на ноги. Не выпуская ее из рук, он прижал ее спиной к стене и, когда Виктория оказалась в ловушке между стеной и его телом, стал покрывать ее лицо поцелуями.

Поцелуи были короткими, резкими, острыми, как вспышки пороха. Виктория не понимала, что все это значит, а чувствовала лишь, что всякий раз, когда он поднимал голову, к ней на мгновение возвращалась способность мыслить, и она, испытывая чувство стыда, пыталась заговорить, вырваться из его рук.

Наконец он остановился, и Виктория услышала в темноте его тяжелое дыхание.

Она тоже тяжело дышала, испытывая желание, о котором до сих пор и понятия не имела.