Книга Метаморфоза - Белла Ди Корте

метафорическим выражением. Всякий раз, когда я выходил из моей жены, возникала неистовая потребность войти в нее обратно.

Я встряхнулся, будто собака, стряхивающая с себя капли воды, и сосредоточился.

Она все еще убирала с глаз выбившиеся пряди волос, но я заметил, что выражение ее лица изменилось. То ли она прочитала вопросительный взгляд на моем лице, то ли просто хотела произнести это вслух.

— Я не могу этого сделать, — сказала она. — Задерживать дыхание надолго.

— Тебе нужно время, чтобы привыкнуть, — произнес я. — Вода - это новый опыт для тебя.

— Я всегда принимала душ, Капо, — сказала Марипоса, и на ее лице появилась небольшая ухмылка.

— Но ты не можешь плавать под душем, — сказал я, — иначе ты была бы уже профессиональным пловцом.

— Но ты вполне можешь утонуть в двух с половиной сантиметрах воды, или около того, по крайней мере, так говорят. — Марипоса втянула в себя воздух, а затем снова погрузилась под воду, лишь немного погрузив голову. Не прошло и десяти секунд, как она всплыла, задыхаясь. — Моим легким это не нравится. Ощущение почти равносильно... сдавливанию. Я не могу быть единым целым с рыбой!

— Потому что ты ни разу не гребаная рыба, — бросил я. — У тебя легкие, а не жабры. Если бы они у тебя были, мы бы съели тебя на ужин.

Марипоса сделала паузу, а потом покачала головой.

— И все же. Сколько я выдержала? Пять секунд?

— Около десяти, — признался я.

Она сощурилась, а потом пожала плечами.

— Буду продолжать это делать. С каждым разом все дольше и дольше.

— Тридцать секунд - это норма, — сказал я.

— Ты можешь задерживать дыхание намного дольше, — сказала моя жена. — На минуты. Однажды я засекла время. Около двух минут.

— Это предел нормы, — сказал я. — И это потому, что когда я был ребенком, я проводил лето на Сицилии. Мы много плавали.

— С твоей мамой?

— Она любила воду, — признался я.

— Держу пари, она была намного лучше меня, а?

Уголки моих губ дернулись, и Марипоса это засекла.

Она усмехнулась.

— Я так и знала.

— Вообще-то, — сказал я. — Она не так уж много плавала, но ей нравилось плавать.

— Мне тоже! — Марипоса села, а потом перевернулась, плавая на спине. Она отталкивалась ногами и вздымала воду руками, гребла все дальше от берега.

Женщина, которая не могла надолго задерживать дыхание, все же решилась войти в глубокую воду. Она была полна решимости преодолеть свою проблему. Марипоса не испытывала страха, но при этом хотела, чтобы ей было комфортно.

Я поплыл дальше, чтобы быть ближе к ней.

— Боже, — выдохнула она, а затем зажмурилась от солнца. — Это так приятно.

На лице моей бабочки расцвело выражение чистого экстаза, а тело при этом было вялым. Она просто позволила воде нести ее, как на волнах.

— Капо?

— Марипоса.

Она слегка рассмеялась. Затем она поблагодарила меня за то, что я привез ее сюда, на сицилийском языке. И сделала она это не потому, что она не знала слов. Казалось, что она пытается скрыть за словами благодарности пустоту.

Я прочистил горло.

— Мы договорились.

Она лениво махнула рукой, почти как будто отмахиваясь от этого, или, может быть, пытаясь не заснуть.

— Договорились или нет. Это забота. Мне... — она сделала глубокий вдох, — мне трудно знаешь говорить «спасибо». Не потому, что я не чувствую этого, я просто отказываюсь быть кому-то должной. Когда я произношу это... это кажется странным, как будто... я сначала получила что-то, что не могу вернуть. Тогда я чувствую себя... должной.

— Наша сделка означает, что ты никогда не должна благодарить меня, — сказал я. — Это ожидаемо и является частью условий, которые мы утвердили.

Марипоса открыла глаза и, сощурившись, посмотрела на меня, то ли от того, что я сказал, то ли от тона моего голоса, кто бы знал. Иногда ей хорошо удавалось скрывать то, о чем она думала.

— Да, — сказала она, прикусив губу. — Я знаю. Мы заключили сделку.

Тогда у нас не было никаких гребаных проблем. Она получит весь мир, или я отдам за него свою жизнь.

Марипоса шлепнула рукой по воде в разочаровании, а затем позволила воде утянуть себя в свое подводное царство. Она всплыла через секунду. Она не задыхалась, но зрачки у нее были расширены. На долю секунды она остановила на мне взгляд, и прежде чем она успела добраться до меня, я уже доплыл до нее. Я никогда не видел, чтобы она плавала так быстро. Она обвила руками мою шею и обхватила ногами мою талию.

— Что-то, — вырвалось у Марипосы, когда она указала за спину, — коснулось меня.

На глубине вода была темно-синей, и в ней было не так легко разглядеть происходящее, как на мелководье.

Ее глаза остановились на моих губах, а затем сузились к моим.

— Ты смеешься надо мной, Капо?

— Ты чертовски милая, — признался я.

Прежде чем Марипоса успела ответить, я переместил ее себе на спину, а затем отправился на поиски того, кто посмел ее тронуть.

— Капо!

— Не отпускай меня, — сказал я ей.

— Ты!..

Ее слова были заглушены шумом воды у меня в ушах. Она держалась крепко, почти душила меня, а ногами буквально выдавливала жизнь из моего солнечного сплетения. Она не могла долго задерживать дыхание, поэтому через десять секунд или около того я поднял нас обоих обратно на поверхность.

— Какого черта...

Я поднял пучок водорослей, и она прекратила поток жалоб на полуслове.

— Вот кто на тебя напал.

Несколько волн устремились в нас, а она разразилась заразительным смехом.

— Ты уверен?

— В воде никогда нельзя быть на сто процентов уверенным, но вокруг больше ничего нет.

— Кроме них. — Она указала на водоросли в моей руке.

Три или четыре лодки показались где-то вдалеке, но стремительно приближались.

Ее дыхание отразилось от моей шеи, когда она вздохнула.

— Наше голое свидание подошло к концу.

— Так вот как дети называют это в наши дни?

Марипоса слегка рассмеялась.

— Вот что это такое. — Она заколебалась, но потом мне показалось, что ее позвоночник напрягся. — Мне наше голое свидание понравилось. Мне хотелось бы это