Книга Время вороньих песен - Мара Вересень

изучать содержимое саквояжа. Этюдник тут же высунул угол, и глаза хладена Феррато алчно заблестели. 

Я не люблю разговаривать в дороге, особенно когда дорога не ахти какая ровная, а рессоры у экипажа разболтанные. При таких исходных выражение “прикусить язык” обретает первоначальный смысл. А вот Лайэнц общаться любил, хотел и общался, хоть я и напустила на себя максимально отстраненный вид. Даже подумывала шляпку надеть и вуалью занавеситься, но это выглядело бы совсем уж странно, а молоденький вампир был весьма мил. Он несколько раз попытался поговорить о погодах, сплетнях и новостях, а сам хотел о другом, только не знал, как подступиться. 

Экипаж в очередной раз подпрыгнул, Лайэнц, кажется, все-таки прикусил себе язык, потому что лицо у вампира сделалось несчастное, и я протянула ему блокнот в качестве утешения. А заодно в надежде, что со мной перестанут разговаривать. Отвыкла я от разговоров, пока была женой, да и до этого особенно разговорчивой не была.

Место, где я провела юные годы, располагалось в Северном районе Нодлута и помпезно, и на мой взгляд, двусмысленно, звалось “Сад благодати”, будто дом увеселений, а не учебное заведение закрытого типа для девочек. 

Эта юдоль уныния позиционировалась как пансион благородных девиц, хотя в наших стройных, не стройных и средней упитанности рядах присутствовали девицы различных социальных групп. Одаренные держались особнячком: темные отдельно, светлые отдельно. А прочие скорбные духом (дар ведь часть души) – на отшибе. Этот отрезок жизни воспринимался, как старый, когда-то виденный фильм: ни названия, ни сюжета толком не вспомнить, но вот мелькает знакомый кадр и где-то отзывается. Той меня, что здесь и сейчас, там и тогда еще не было, а кадры и сцены, доставшиеся в наследство не радовали многообразием. 

Выпускниц-бесприданниц тактично называли Королевскими невестами и те, кому не удалось до выпуска подписать помолвочное соглашение, отправлялись на вольные хлеба. Смотрины и благотворительный бал по случаю, проводили раз в полгода в магистрате. На моей памяти (из того, что я помню) Его величество Ионелл Второй Клодиу мероприятие под эгидой короны ни разу не посетил. 

Мне повезло как раз в последний мой год в “Саду”. Жениха я в глаза не видела, просто на следующее утро меня вызвали к директрисе и протянули соглашение, в полной уверенности, что отказа не последует. Еще бы, учитывая все мои достоинства и предстоящие перспективы. До выпуска оставалось пару месяцев и будущее выглядело так же уныло и безрадостно, как сейчас. С небольшой разницей. Мне сложно судить, какой была Малена, но мне все время казалось, что похожей на меня, иначе вряд ли мы бы так быстро пришли к консенсусу. Маги, а в особенности часто пользующиеся этим преимуществом в работе некроманты, называют подобное состояние тандем. Когда два сознания действуют в общем информационно-магическом поле. И нет, я не умничаю, просто немного образованная. 

Тому что я не путалась в столовых приборах, отличала кларет от кларнета, сносно музицировала и рисовала и знала, с какой стороны держать книгу и что с ней делать, я обязана “Саду благодати”. А еще горячо любимым мною в прошлой жизни сериалам об английских семействах.

В первый год мне пришлось очень много читать и еще больше наблюдать. Обычно я совмещала. Это было удобно. Читала в основном газеты, что выглядело наименее подозрительно, а потом, когда они перестали приходить, таскала книги у Огаста, пока его дома не было. Прямого запрета мне не озвучивали, и господин Арденн даже ничего не сказал, когда обнаружил забытые мною в столовой “Очерки о расах и народах”, только удивился. Действительно… Читающая жена – явление редкое, а жена, понимающая написанное – и вовсе нечто невероятное! Думаю, я могла бы открыто пользоваться его библиотекой, но брать книги тайком оказалось интереснее – у меня было не так много развлечений. Сначала квест, чтобы подняться в кабинет. Лестница наверх, хоть и пологая, но длинная. Два пролета. А вниз можно и с ветерком. По перилу. Правда, после пары неудачных приземлений, решила, что для такого способа передвижения я недостаточно уравновешенная особа. При скатывании вниз все время хотелось поорать что-нибудь вроде “йухху”, только неприличное. Да и физиологически смещенный центр тяжести не всегда следовал заданной траектории.

Экипаж дернулся, а лавка, просев на мгновение, обратным ходом как раз по центру тяжести поддала, подбив меня на непристойности – я охнула и уткнулась носом в грудь сопровождающего. Хм, приятный запах, прохладный… Отчего-то на ум пришел образ растущего на склоне эдельвейса. 

Вампиры, как все долгоживущие, очень ловкие ребята, а потому окончательного падения не состоялось. Меня очень тактично и слегка смущенно поймали и усадили обратно. Вот хладен Лодвейн точно смущаться бы не стал, а может еще и придержал бы… Не только ловкие, но и неприлично привлекательные. Не так как эльфы, конечно. В плане привлекательности, а не неприличий. Об этой стороне жизни дивных ничего достоверного мне известно не было, а свои личные фантазии по этому поводу я в расчет не брала. Это же реальность, а не сказки для девочек. Но уши – да. Уши были. Равно как клыки у вампиров, зеленоватая кожа у орков, невысокий рост и большие ступни у хоббитов и бороды лопатой у гномов. А у магов – магия. У темных еще скверный характер был. И у ведьмаков, видимо, тоже. Или это от профессии зависит? Вот маджен Холин… Тьма, прямо в жар бросило. Маджен Холин к примеру – с виду очень приятный человек, хоть и темный, и в Управлении магического надзора работает. 

– Вам нехорошо, госпожа Арденн?

– Что? Мне? С чего вы взяли?

– У вас румянец и сердце частит. 

– Ничего, хладен Феррато, просто вспомнилось, – ответила я и вздохнула максимально горестно. Ну, как вышло. Пусть сам додумывает.

А я уставилась в окошко. Громада города была рядом и неумолимо придвигалась все ближе, как и необходимость принимать решения. Самой. Одной. Какой кошмар… Как жить в магическом мире, когда не в состоянии пользоваться обычным вещами? Это все равно что неандертальца к компьютеру посадить, но от битья головой о твердые поверхности толку не будет, придется и руки приложить. Но где я, а где средневековый быт? Ну, положим, плиту я растоплю и даже что-нибудь приготовлю. Но не хлебом же единым… Впрочем, учитывая настрой ведана Пешты и зачитанное им обвинение, мне недолго страдать осталось. Одна надежда на то, что если меня и забросит еще куда-нибудь, тот мир будет куда привычнее и благожелательнее теперешнего.

2.3

–