Книга Разговоры о тенях - Евгений Юрьевич Угрюмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Nec Caesar supra grammaticos!
– Mann! Mensch! Drink your soup before it clots!
– На сторофье!
– Junge, Junge!
Жалко, там не было нашего доктора, парадоксов друга, потому что, господин
Шлегель одним махом мог бы прекратить все эти умствования, указав на него: и
как на форму, и как на содержание, и наш профессор поддержал бы критика,
филолога, философа-идеалиста и романтика-теоретика, и рассказал бы случай,
когда, однажды, доктор…
совсем малость об иронии, как о форме, и о пародоксе, как о
содержании
…как бы это нам представить иронию, как форму?.. это что-то удваивающееся
на грани видимости и мыслимости, или даже множащееся, как, например, если
представить прозрачную матрёшку, в которой сквозь оболочку первой
просматривается и вторая, и третья, и самая последняя куколка. Правда, эту
последнюю, в этой прозрачности, видит не всякий, а, как уже было сказано, или
будет сказано, только случайный избранник, проникающий художник, поэт-
пророк, философ – снова же – провозвестник неуловимого знания; то есть, для
кого-то – это совсем никакая и не ирония (не понимает человек), а только
раскрашенная сверху кукла, хотя на самом деле – открой глаза, друг, брат, собрат -
1 Сцена 5, «Погреб Ауэрбаха в Лейпциге», пер. Н.Х. Холодковского.
19
на самом деле перед тобой ирония в своей, что ни на есть настоящей форме,
которая, сквозь раскрашенную, наигранную, клоунскую оболочку, плачет
скрытыми от твоего простого (ах, когда простота хуже воровства… лезет же в
голову чушь всякая), плачет скрытой от твоего простого глаза тоской и
закованным в узилище страданием (да, та маленькая, невидимая куколка плачет),
а страдание, как уже все поняли – парадокс:
…она и чай пила, страдая. Признаки страдания возникали ещё до
прикосновения губ к краю фарфоровой чашечки, к фарфоровому краю чашечки,
ещё тогда, когда губы, трубочкой, только втягивали, всвистывали парящий парок
(очередной симулякр; о симулякрах будет впереди), еще, когда только тянулись…
при этом, первые – первыми начинали испуганно подёргиваться, приподниматься
брови и суживаться, сужаться глаза, будто пытаясь распознать, ещё только, ещё
не смело, но настойчиво уже анонсирующую себя муку, заявляющую – повторюсь,
посылающую лишь первые знаки, намекающую пока лишь очертанием, пируэтом,
силуэтом, маревом ещё только … и вот! Кос-ну-лась; и обожгла, и ворвалась
ожидаемым ожиданным коварная влага, клятое страдание! Alveolus,
palatumdurum, palatummolle1: «в защиту, в защиту!» – хотя, какая там защита? –
так, для красного словца – а глаза заморгали быстро, а потом захлопали, а потом и
раскрылись, будто удивляясь… и зажмурились, сцедив слезу; и вспыхнули,
зардевшись, щёки: «Ах, как трудно, трудно жить…» – язычок (ulula), отросток
заднего края palatummolle, издал тремоло, да что там тремоло, содрогнулась вся
ротоглотка и сжалась перед тем как раздаться и! глотнула подсунутую пилюлю…
горькую, горькую… но такую сладкую: «Нет – шептали губы, – нет, нет! – а сами
снова тянулись к краю, за которым – ах! боль, моль, мука и страдание, и
пробивает пот. – Страдаю, но живу; живу, страдая… моя жизнь… – шептали, -
страдаю страдательно, живу живительно, пью… пью… – как бы тут украсить?.. –
пью… – не могу никак, – глотаю эту-у-у влагу, отравляющую моё «живу»!» П-п-
па-ра-докс…
Здесь я предлагаю читателю отложить книгу и дать переломленному страстным
рококо и уставшему от бесконечных периодов и метафор вниманию некоторое
время для отдыха (сутки).
…и плавно… к делу:
…когда, однажды, доктор: «хи-хи-хи да ха-ха-ха! Увы, да, увы и ах! Ух! Ей-
богу! Чёрт возьми!» – ворвался к нему с мороза (не говорят же, «с жары» -
говорят, врываются с мороза, да и зима была у нас на дворе, «Зима!.. – сказал поэт.
– Крестьянин торжествуя…» (хотел бы я видеть торжествующего от прихода зимы
крестьянина. Как-то я спросил одного крестьянина, не видя у него в хате ванны
или душа: «А где же вы моетесь?» «В речке», – ответил крестьянин. «А зимой? –
полюбопытствовал я. «Да сколько той зимы?! – ответил крестьянин).
1 Это всё части рта… не имеет смысла переводить… как части речи.
20
Поэтому, какая жара? – сплошное общее место; ворвался раскрашенный как
клоун, разодетый как франт, что и по В. И. Далю называется: хват, щеголь,
модник, а по известному фасцинологу, так: петух, павлин, гоголь, пижон, фраер,
хлыщ, фигляр… я бы здесь остановился, – «хи-хи-хи, – да, – ха-ха-ха!» – потому
что, какое франтовство, какая раскраска могла скрыть от проницательного глаза?..
профессор, профессор – он был проницателен, проницателен ещё с тех пор, когда
под взглядами испуганной кошки и иронично, снова же, настроенного своего
папаши-профессора, уселся он за йенских романтиков; с тех пор как Луна, без
которой (уже было замечено) не бывает ни любви, ни жизни, заглянула в окно и,
не церемонясь, выложила ему, с подробностями, всё, чем занимались студент
Жабинский и Софи этой ночью, по крайней мере, до того пункта, пока не изгнала
её (Луну), завистница Заря-Аврора, раскрашивая в ироничные, мягко говоря,
цвета небосвод, да и сама будучи в такие же тона, правильнее, такими же местами
раскрашена.
Можно ещё и так: пока она (Луна) ещё не покинула этот мир, под напором
Зари, красящей в ироничные, мягко говоря, снова же, цвета небосвод…
…и так можно: под напором красящей в ироничные цвета небосвод Зари.
Заметить здесь надо, что без зари, да и без солнца, да и без вечерних сумерек,
да и без ночи тоже…
За окном снова ночь,
Вновь некому тебе помочь,
Ты опять одна, опять одна,
О как жизнь твоя непроста, -
или:
И я всю ночь тебя любила,
Как будто вовсе не спала.
А утром солнце мне призналось,
Что ты со мной везде, всегда.1
…да! и без ночи – тоже не бывает ни жизни, и ни любви (ах, какое общее место;
душа радуется – для того, кто понимает).
Профессор был проницателен и ту утробную матрёшечку в узилище
размалёванной иронии(!!!), с трагической раскраской на личике, он увидел уже
после первого докторского «хи-хи-хи», даже после первого «хи»! – она страдала,
страдало невидимое простым глазом страдание, а видимое, видимое всякому
хихикало и сыпало междометиями и фигурами, как фигляр (вот именно, фигляр,
что совсем не то, что франт). Здесь должен быть целый абзац про синонимы, и
смысл его в том, что синонимы – это слова не только близкие по смыслу, но и
разные, я бы сказал, далёкие (дистанция – это важно; здесь можно вспомнить deep
1 «невидимые миру слёзы». От неизвестных сетевых поэтов.
21
thoughts, что значит, «глубокие размышления», брата Вильгельма про конька
Гнедка из «Имя розы», Умберто Эко), далёкие по употреблению их в