Книга Игра на повышение - Дмитрий Евдокимов

Опустив шпагу к земле, я стоял и ждал неторопливо приближающихся чернецов. Сколько времени прошло с начала стычки? Неужели Лунгин еще не добрался до усадьбы Григорянских? Что так долго? Или мне только кажется, что минула целая вечность с момента ухода Архипа? Эх, помощь бы мне сейчас не помешала! Одно дело – тренироваться в фехтовании, и совсем другое – серьезный уличный бой со смертельным исходом. Подустал я, дышу, словно загнанная лошадь, сердце тарабанит в груди, пот по телу льется, а в венах бушует адреналин. И правая рука наливается тяжестью, что совсем уж нехорошо, потому как прилично фехтовать левой я так и не научился.

Вот и мои «заклятые друзья» из инквизиции подтянулись к месту новой баталии. Им тоже нелегко пришлось: дышат тяжело, отфыркиваются, один кровь с лица утирает, другой левой рукой зажимает рану на плече. Но все-таки их двое. Да еще вон у Степана в руке появился кинжал-дага с раскрытой ловушкой. Если память мне не изменяет, в нашем мире такая дага с двумя боковыми клинками, расходящимися в стороны от основного, называлась немецкой. Этакий трезубец получается в раскрытом виде, которым можно парировать удары и задерживать на мгновение вражеский клинок для проведения своей атаки. Говорят, что и сломать чужую шпагу можно, но это как-то сомнительно, крепление боковых клинков выглядит достаточно хлипко.

Степан провел несколько напористых атак, в которых его единственный оставшийся в строю товарищ пытался играть вторым номером. Результатом этого наступления стал мой отход на несколько метров, неприятное рассечение на правом предплечье от человека со шрамом на лице и легкий укол, пропущенный мною от второго монаха в левое бедро.

Через минуту дело усугубилось порезом на правом боку – это уже Степан постарался. Зато я достал безымянного монаха рубящим ударом по запястью, отчего бедолага выронил шпагу.

И тут помощь пришла, откуда я ее никак не ожидал. Поспешивший пойти вперед, чтобы отвлечь мое внимание от временно обезоруженного соратника, Степан внезапно оказался схвачен за лодыжку лежащим на земле Игнатом, запнулся и накренился вперед, так что мне оставалось только вытянуть руку со шпагой вперед, чтобы оборвать земной путь мерзавца – удар пришелся в район сердца.

Не мешкая ни мгновения, я повернулся к последнему врагу, с шипением и ругательствами вынужденного взять шпагу в левую руку. Однако, увидев смерть несомненно самого умелого из своих товарищей, он счел свои шансы на успех слишком ничтожными и бросился наутек. Тем более что в этот момент находился на пару шагов ближе меня к выходу со двора.

Но удача, похоже, окончательно отвернулась от представителей инквизиции, потому что в каком-то метре от ворот последний чернец оказался сбит с ног вбежавшим с улицы Григорянским.

Вслед за князем Василием во двор гостиницы ворвались еще по крайней мере два десятка вооруженных людей, половина которых была в форме Зеленодольского пехотного полка.

– Игнат, ты как? – спросил я у своего телохранителя. Тот в ответ только вяло махнул рукой. Мол, все нормально, жить буду.

– Миха! Миха!

Я обернулся на источник звука и обнаружил князя Григорянского, с выпученными глазами обозревающего боле битвы.

– Чего кричишь?

– Это все как? – он в удивлении развел руками.

Что ж, картина действительно была заслуживающей внимания. Хмурое морозное утро, лениво кружащиеся в воздухе снежинки, гостиничный двор, заваленный телами, и я, в окровавленной рубашке, со шпагой в руке, посреди всего этого безобразия.

– Чертов ты Князь Холод! – восхищенно воскликнул Григорянский. – Простые смертные не способны на это!

– Иди к черту, Григорянский! – бросил я сердито. – Ты бы еще дольше заставил себя ждать, нашел бы здесь мое хладное тело! Плохо бегаешь, Вася!

– А что, собственно, происходит? Я всего на пару часов отлучился домой, а ты успел попасть в тюрьму, бежать оттуда и сцепиться с инквизицией! – князь емко обрисовал мои приключения за вторую половину этой длинной ночи.

– Забираем всех живых и быстро к тебе. У нас много дел, дружище. Очень много дел!

4

Из города выбирались верхом. Благо что сплошной городской стены у Ивангорода уже давно не было. В верхах до сих пор хватало «гениев фортификации», ратовавших за постройку новой сплошной стены и готовых угробить во имя великой цели несколько лет и большую часть бюджета страны. Полная глупость и пережиток прошлого!

Столица разрасталась в стороны с такой скоростью, что никакими стенами охватить ее уже не представлялось возможным. Для защиты же от возможного вторжения вокруг Ивангорода были построены военные городки, откуда расквартированные там части имели возможность быстро развернуться в нужном направлении и связать боем противника до подхода основных сил. Вот в один из таких городков и лежал наш путь.

Мои раны наскоро обработал домашний врач Григорянских, Игната пришлось оставить под его же присмотром. К сожалению, Ханееву и Цветкову помочь уже было невозможно. От Ольховского должны были прибыть люди, забрать тела погибших товарищей, а также прихватить оставшихся в живых лжемонахов – ох, зря вы так, господин протоинквизитор! Теперь-то я точно не спущу это дело на тормозах, и плевать мне на взаимоотношения с церковью!

Я был на ногах уже больше суток, и это были, мягко говоря, непростые сутки. И тревожили меня сейчас не полученные в бою раны, а накопившаяся усталость, но позволить себе потратить хотя бы час времени на сон я не мог. Нельзя было упускать инициативу – Никита Андреевич не будет сидеть сложа руки.

С удовольствием проделал бы этот путь в карете, но тогда пришлось бы выбирать для передвижения только широкие улицы, где вероятность повстречаться с патрулями была очень велика. А вот перекрыть все возможные пути выхода из города для небольшого отряда из двух десятков всадников видится задачей невыполнимой.

Сначала пришлось удалиться от центра в сторону западной окраины, потом мы долго петляли по границе жилых кварталов и района мануфактур, являвшегося своеобразным прародителем городских промышленных зон, постепенно смещаясь к северу. При пересечении улицы Северной, за пределами города переходящей в Кузнецкий тракт, с трудом разминулись с патрулем красномундирников. А вот перейдя в восточную часть Ивангорода, уже почувствовали себя свободнее – здесь было много новостроек, затеряться среди которых не составляло особого труда.

Выбравшись за город, мы пустили коней в галоп. Вплоть до самого военного городка местность здесь тянулась открытая, и если уж где-то можно было перехватить меня, так это здесь. Но то ли мои оппоненты еще не сумели сориентироваться в изменившейся обстановке, то ли у них элементарно не было под рукой достаточных сил для противодействия, но никакой засады на нашем пути не случилось. Лишь на въезде в военный городок Восточный дежурный офицер предупредил нас:

– К нам красномундирники пожаловали!

– Много? – поинтересовался князь Григорянский.

– Офицер и два солдата, – охотно поделился новостями дежурный, – с полчаса как прибыли, да мы их тут держали, пока от коменданта приказ пропустить не поступил! Они злились, бумагой с печатями размахивали, но мы – ни в какую! Пусть у себя в Сыскном приказе командуют.