Книга Игра на повышение - Дмитрий Евдокимов

– Есть! – вскричал монашек, внешностью, как мне показалось, чрезвычайно похожий на крысу.

Я поспешил отступить за угол конюшни, чтобы не оказаться зажатым в угол превосходящими силами противника.

– Молодец, Микола! – воскликнул тот боец, что был уже ранен мною ранее. Сейчас все трое оставшихся на ногах посланцев протоинквизитора медленно наступали на меня, стараясь перекрыть максимально возможное число путей для отступления.

– Смотри-ка, Степан, а кровушка-то у князеньки красная! – насмешливо протянул Микола, обращаясь к бойцу со шрамом. – А говорили, у Князя Холода в жилах лед, а взгляд такой, что заморозить может!

– Ну, сейчас-то он скорее расплавить нас взглядом хочет! – отозвался подранок. Он, кстати, в отличие от своих товарищей, держался напряженно – то ли рана давала о себе знать, то ли изначально был не очень уверен в своих силах.

– Полноте, князь, – голос Степана звучал абсолютно спокойно, если не сказать вальяжно, но вот его прищуренные глаза по-прежнему наблюдали за мной с холодным интересом матерого хищника, – сдавайтесь, вы и так сделали уже больше, чем было возможно. В отличие от большинства дворян, вы действительно вызываете уважение, и, пожалуй, один на один я бы не рискнул выйти против вас. Но штука-то вся в том, что нас трое, а вам больше не на кого рассчитывать. И сразу вам скажу: мы втроем стоим десятка таких, что вы уже уложили.

– Странно слышать такие речи от духовного лица, – я пользовался передышкой на эти импровизированные переговоры, чтобы восстановить дыхание и сбросить напряжение в мышцах, – в пении псалмов я с вами состязаться не собираюсь, так и вы не пытайтесь состязаться со мной в фехтовании.

– Тише, тише, князюшка! – снова ухмыльнулся похожий на крысу Микола. – Просто поверьте, что шансов у вас нет. Пойдемте с нами по-хорошему, и мы обещаем замолвить за вас слово перед протоинквизитором!

У меня и до этого-то особых сомнений не было касательно того, чьи это люди, а тут уж и вовсе все ясно стало. Побоялся-таки Никита Андреевич меня сам трогать, решил дешевенькую комедию разыграть. Якобы люди протоинквизитора в его отсутствие забрали меня из темницы Сыскного приказа в свои подземелья. А там уже по ситуации – может, просто запытали бы меня до смерти, а может, в самый разгар процесса явился бы весь такой взволнованный и возмущенный самоуправством инквизиции господин Глазков и спас меня от неминуемой смерти. Чтобы, значит, я по гроб жизни благодарен ему был.

Дешевые фокусы, дражайший Никита Андреевич! Нет в вас размаха, разгула воображения и полета фантазии. Тоже мне комбинация! Впрочем, с Глазковым, а также с отцом Пафнутием разберемся чуть позже. Сейчас у меня тут три товарища в очереди стоят, и обойти их своим вниманием никак не получится.

Я выдохнул изо рта струйку пара, только сейчас обратив внимание на чрезвычайно морозную для второй половины апреля погоду. Мало того, что морозец на улице, так еще и снежинки этак лениво, словно нехотя, кружатся в утреннем воздухе, будто в очередной раз подчеркивая мою связь с Князем Холодом. Я подставил под снежинки обмотанную уже изрядно порубленным камзолом левую руку. На синей ткани белые снежинки смотрелись особенно эффектно. Что я потеряю, попытавшись сыграть на такой погодной аномалии? Да ничего!

– Необычайно морозная погода для конца апреля, не так ли? – произнеся это, я нарочито улыбнулся и отряхнул руку. – Отличное утро для смерти, господа монахи!

Степан остался невозмутим. Разве что уголок рта немного дернулся, но понять, что это было – попытка выразить мне свое презрение или подавленное на корню желание расхохотаться во все горло – не представлялось возможным. А вот крысоподобную физиономию Миколы улыбочка как-то вдруг покинула. Да и третий участник, перехватив шпагу в левую руку, принялся нервно вытирать внезапно вспотевшую ладонь о рясу. Ну, хоть что-то.

Я пошел в атаку, сосредоточившись на противнике со шрамом на лице и стараясь держать в поле зрения персонажей, которых счел второстепенными на данный момент. Степан вынужденно отступил на несколько шагов, но дальше дело застопорилось – защищался он на редкость грамотно, а я был слишком стеснен в маневрах, чтобы ставить перед ним неразрешимые задачи. Тем более что и остальные монахи не сидели без дела.

Боец, чьего имени я до сих пор не знал, попытался атаковать меня справа, но стоило мне только отмахнуться, как он поспешил разорвать дистанцию. Хитрец Микола пока только обозначал угрозу, постепенно двигаясь вдоль стены конюшни по левую от меня руку. Отпускать его далеко было нельзя, поскольку в таком случае я перестану его видеть, и тогда все закончится очень быстро.

Я усилил натиск на Степана, заставив того отступить еще на пару шагов, после чего метнулся влево, сбил клинок Миколы в сторону резким батманом и попытался поразить его в корпус. Тот ушел из-под удара, отскочив назад, но я, спеша воспользоваться мгновениями свободы от других участников боя, прыгнул следом, отбил левой рукой попытку нанести мне режущий удар слева направо, затем сделал еще шаг вперед и ударил его эфесом шпаги в подбородок. Стена конюшни была уже у Миколы за спиной, потому увернуться он не сумел – стукнувшись затылком о стену, упал наземь. Тут бы и добить его хорошим ударом шпаги, да времени не хватило. Пришлось срочно разворачиваться к его товарищам, чтобы не быть заколотым в спину.

Несколько неприятных мгновений я отражал атаки сразу двух противников, да еще имея прямо за спиной пресловутую стену, за которой слышалось фырканье разбуженных шумом лошадей, после чего удалось подловить самого опасного из оппонентов на небольшой небрежности. В результате острие моего клинка оставило кровавый росчерк на лбу Степана, принеся мне такую необходимую передышку, ибо это вынудило отступить обоих монахов.

– В следующий раз подставь правую щеку! Для полноты картины! – воскликнул я, намекая на возможность заполучить шрамы на всех частях лица.

Степан молча провел рукавом по лбу, не столько вытерев, сколько размазав выступившую кровь, и полез левой рукой под рясу. Не нравится мне это, но стоять и гадать, чего он там извлечь хочет на свет божий, я не буду. Тем более что у меня тут недобитый должничок имеется.

Я метнулся влево, где успевший отползти к углу конюшни Микола уже поднялся на ноги и активно сплевывал кровь из разбитого рта, злобно поглядывая в мою сторону. Как же вытянулось от страха его лицо при виде приближающейся смерти в моем обличье! Шпагу-то он перед собой успел выставить, да только толку от этого не было никакого – не оклемался чернец от предыдущего нокдауна и к новой схватке готов не был. В следующее мгновение его клинок взмыл в воздух, а мой вошел в его тело, после чего я сбил его с ног плечом и отбежал примерно на то место, с которого начал этот бой.

Что там с Игнатом? Кажется, он немного в другой позе лежит, да и дышит вроде. Жив! Только бы геройствовать не решил, с этих головорезов станется – прикончат, если заподозрят, что очухался. С другой стороны – должны понимать, что сейчас только он меня здесь держит. Не честь дворянская, не жажда мести, а именно он! Пусть меня засмеют и тысячу раз обругают господа прагматики, но раненого Игната я на милость врагов не оставлю. Да, выход на улицу у меня за спиной, в каких-то десяти метрах, и вряд ли эти убийцы в рясах смогут догнать меня в городе. Да, я сам мог бы добежать до дома Григорянских и получить помощь, но в это самое время кто-то из врагов может тихонько прикончить моего беспомощного товарища. Так что – нет, не побегу, иначе до конца жизни себе не прощу этого малодушия.