Книга Иннис. Последняя из хранителей - К. Т. Рин

Боль притупилась. Мне стало немного легче, по крайней мере, уже не так трудно дышать. Я поползла к шкафу – нужно хоть что-нибудь надеть, теперь почти все равно что именно. Я протянула руку сквозь полуоткрытые дверцы и, ухватившись за подол одного из платьев, потянула его на себя. Наверное, я дернула слишком сильно, забыв, что у шкафа не доставало ножки, и он вдруг с грохотом свалился прямо на меня. Он бы, наверное, придавил меня, совсем раскрошив мою ногу, если бы дверцы не открылись полностью и не остановили удар. Я оказалась между дверцами под завалом одежды и всяких коробок, заполонивших все вокруг.

Темно.

Они словно душат меня.

Я снова проваливалась в забытье и не могла пошевелиться, похороненная под горой собственных вещей. Они вдруг стали такими тяжелыми, вдавливали меня в пол с такой силой, что я была уверена: ничего уже не будет. В голове пугающе отчетливо и холодно пробежала мысль.

«Я никогда не выберусь».

– Красивый торт.

Рэй был какой-то новый, высокий, с полураскрытыми, словно от удивления, губами. Очки он так и не снял.

Я даже не знала, когда он пришел, долго ли наблюдал за мной. Хотела спросить, но молчала, боясь сказать что-то не то – что-то такое, после чего он исчезнет уже навсегда.

Мама распорядилась, чтобы торт отнесли в столовую, а сама начала заваривать чай. Рэй подошел быстро и улыбнулся так, как только он умеет – непринужденно, но при этом внушая уверенность.

Стало легче. Мы поспешили в столовую, и я даже не успела понять, когда взялись за руки. Я почувствовала, как соприкоснулись наши ладони, и лишь небольшая выпуклая полоска стояла между нами едва осязаемой преградой: линия судьбы, нарисованная чьим-то ножом. Это была память о чем-то давно ушедшем, болезненный призрак прошлого, затянувшийся нежно-розовой оболочкой. Рэй не помнил, откуда у него этот шрам, но он был всегда – по крайней мере с тех пор, как мы друг друга знали.

Одна и та же мысль бесконечно крутилась в голове. Мне не хотелось говорить, хотелось только закрыть глаза и прислушаться – как же невероятно близко стучит его сердце. Его запястье, с живущим глубоко внутри шариком пульса, тепло и навеки прильнуло к моему.

«Я всегда буду любить тебя».

Пыль заставляла кашлять. В груди стало больно от нехватки воздуха.

Нужно было выкапываться из завала, иначе я могла задохнуться. Я и не думала, что в моем шкафу столько одежды – с тех пор, как Рэй уехал, я почти не заглядывала туда, нося только несколько вещей, которые по очереди стирались и складывались Присциллой на мою кровать.

Я убрала одежду с лица и открыла глаза. Шкаф нависал надо мной словно гигантский гроб. Я кое-как выползла из-под него и присела у окна. Рядом с моей полуживой ногой валялся маленький желтый сверток. Должно быть, он выпал из шкафа и отлетел в сторону. Я осторожно взяла его и шумно выдохнула. На глаза навернулись слезы, и какое-то время я просто тихо всхлипывала, прислонившись к стене. Потом я сжала в руках сверток и поднесла его к губам.

Рэй первым нашел мою иву. Он договорился с часовыми, чтобы они не докладывали Вульфусу о нашей отлучке, и отвел меня туда. Он заранее сделал подкоп, принес под иву подушки и одеяло, даже немного книг. Я волновалась, потому что выходить за пределы сада мне никто не разрешал, но Рэй так крепко и уверенно держал мою руку, что я забыла обо всем.

В тот день я впервые увидела лес, впервые встретилась со своей ивой и уже не могла смириться с жизнью взаперти. Наверное, Рэй чувствовал то же, что и я, когда видел это дерево. Под его листвой мы были в другом мире, где никто не имел права нам что-то запрещать.

Я не могла поверить, что целую его. Рэй всегда был рядом, но недосягаем, а теперь я могла любить его сколько захочу. Сколько хотел он. Хоть всю жизнь.

Мы пробыли там до вечера. Удивительно, как время может бесконечно тянуться, а потом пролетать в одно мгновение, когда ему вздумается. Я хотела бы, чтобы тогда оно поступило по-другому. Чтобы оно застыло, оставив нас в объятиях друг друга, оставив его теплую руку в моих волосах, а мою голову на его плече.

Когда начало темнеть, Рэй поднялся и вытащил из кармана небольшой сверток. Он взял меня за руку и аккуратно положил его мне на ладонь.

– С днем рождения, – сказал он. Рэй задумчиво погладил мою раскрытую ладонь, потом согнул мои пальцы на свертке. – Это подарок, Лия, но не открывай его сейчас. Если сможешь, не открывай его никогда. Только если ты будешь совсем одна… Без меня, понимаешь? Он поможет тебе справиться с любой неприятностью. Просто загадай желание, и оно исполнится.

Я с глупой улыбкой покачала головой. Рэй притянул меня к себе и поцеловал.

– Что бы ни случилось, знай, что я тебя не оставил.

Сверток был покрыт легким слоем пыли, и я, потянувшись к вороху одежды на полу, аккуратно протерла его первой попавшейся вещью. «Что бы ни случилось…» – Рэй обещал, что этот подарок поможет мне в любой ситуации, но было страшно открывать его. Как будто если я разверну упаковку, то потрачу свой единственный шанс.

Когда Вульфус узнал о нас, я собиралась открыть этот сверток, но Рэй остановил меня. Не послушай я его тогда, возможно, Вульфус не отправил бы Рэя учиться так далеко и так надолго. Возможно, мне не пришлось бы жить без него целый год. Возможно, Вульфус не запер бы меня в комнате, не довел бы маму до слез, не кричал и не винил бы ее в нашей с Рэем любви. «Я слишком часто шел у тебя на поводу, и посмотри что получилось!»

Нас раскрыли спустя две недели после моего дня рождения. Присцилла видела, как мы целовались, и рассказала все Вульфусу. Он был в бешенстве, мама ошарашена. Рэй злился и кричал, что они не имеют права заставлять его уехать, что он не бросит меня, что он меня любит. Рэй…

На следующий день его увезли. Вульфус отправил Рэя в академию Совета, где учились отпрыски богатых семей Инниса. Я узнала, что обучение там длилось пять лет, и на первый курс принимали в пятнадцать. Из-за возраста Рэя зачислили сразу на последний курс, но поскольку все это время ему нанимали всех возможных учителей, он без труда стал лучшим учеником. Я слышала, как слуги гордо рассказывали об этом друг другу. Когда я спросила маму, почему Рэя не отправили туда раньше, она лишь хмыкнула, а потом погрустнела, как бывало каждый раз, когда я задавала ей вопросы.

В день отъезда Вульфус запретил ночным часовым выпускать Рэя из особняка, но ему всегда удавалось договориться с ними. Он залез в мое окно, всю ночь провел со мной и только под утро ушел. Он просил поберечь сверток. Говорил, что скоро вернется, что заберет меня или убедит отца.

«Когда я стану главой Совета, никто не сможет приказывать мне».

Он просил ждать, и я ждала. Когда-нибудь Рэй и правда станет главой Совета, и тогда… Тогда, возможно, все будет по-другому. А пока главой был Вульфус, и он мог приказывать всем.

Я вздохнула и развернула упаковку. Я твердила себе, что осталась одна, что мне больно, и никто не сможет помочь, даже мама; а мне так нужно исцелиться, так нужно встретиться с Рэем…