Книга Женщина во тьме - Ванесса Сэвидж

* * *

Когда я просыпаюсь в следующий раз, у постели – Джо. Он придвинул стул к кровати, вижу перед собой лицо. Темная волнистая прядь упала на лоб, она скрывает глаза. Сын такой худой, кожа да кости. На постели лежит его рука, тянусь к ней. Джо поднимает взгляд, и я вижу на его губах до боли знакомую полуулыбку.

– Я знал, что ты это сделаешь, – шепчет он и придвигается еще ближе. Чувствую на щеке его дыхание. – Это из-за отца? Из-за него ты хотела покончить с собой?

Что? ЧТО?

* * *

На этот раз просыпаюсь окончательно. В палате никого нет, в коридоре темно, где-то далеко эхом отдаются чьи-то шаги. Болит рука – в вену вставлен катетер, рядом с кроватью – штатив с капельницей. Болит опухшее горло. Холодно, вся дрожу, будто подхватила грипп, хотя знаю, что попала в клинику совсем по другой причине.

Слова Джо не идут у меня из головы. Покончить с собой? Не понимаю. Был день рождения мамы, я чувствовала себя усталой, болела голова, приняла несколько таблеток обезболивающего и… снотворного. Помню. Неужели из-за такого количества можно заподозрить самоубийство? Черт, не помню. Не помню, сколько я их проглотила.

* * *

Патрик держит меня за руку, большим пальцем гладит покрывающий иглу бинт. Даже от такого нежного прикосновения игла в вене смещается, и по желудку волной прокатывается спазм. Пытаюсь высвободить руку. Патрик удерживает ее какое-то мгновение – этого хватило, чтобы всю руку пронзила резкая боль, – и, наконец отпустив, откидывается в кресле.

– Я думал, ты умерла, – шепчет муж испуганно. – Пришел – ты лежишь без движения. Решил, что уже опоздал.

– Нет, – начинаю срывающимся шепотом, но Патрик машет рукой, словно не хочет слышать моих возражений.

Осекаюсь.

– Не понимаю, – говорит он, – я не знал, что тебе настолько плохо.

– Но я не…

– Представляешь, как бы это отразилось на Джо?

Наклонившись ко мне, Патрик задевает стойку и, пытаясь удержать закачавшийся штатив, смотрит мне в глаза.

– Ты понимаешь, что была на волосок от смерти? Ты осознала, как вредно пить так много таблеток? Ты выжила только потому, что не все проглотила. Я вынул их у тебя изо рта.

Я выпила только четыре пилюли. Или пять? Может, шесть? И несколько таблеток парацетамола. Да, это много. Но я не хотела покончить с собой, я просто устала.

– Сара, умоляю тебя. Я не могу, не могу тебя потерять.

В голосе Патрика не просто страх. Это паника.

Глава 4

Сара

– Принесла тебе кофе. Небось больничная бурда вместо чая уже осточертела.

Это Кэролайн. Садится рядом с кроватью, дымящуюся чашку ставит на тумбочку. Пахнет божественно.

– Спасибо, – говорю.

Делаю над собой усилие и приподнимаюсь.

Кэролайн сегодня брюнетка, и тяжелые прямые пряди под стать ее хмурой физиономии. Прошлый раз подруга была медно-рыжей. У самой меня волосы типа «серая мышь», и спреями для подкраски я давно не пользуюсь. А Кэролайн меняет цвет сто раз в год. Хотя в голубой или розовый сейчас она красится реже.

– Что стряслось, черт возьми?

– Честное слово, я этого не хотела, – шепчу в ответ.

– Чего не хотела?

– Не собиралась глотать так много таблеток.

Откинувшись на стуле, Кэролайн смотрит на меня долгим взглядом, и ее глаза наполняются слезами. Знаю, я смогла бы ее убедить, если бы не страшная слабость и ободранное горло. Сейчас мне каждое слово дается с трудом.

Отпиваю глоток кофе. Капельницу сняли, и Кэролайн пристально рассматривает мою руку, на ней большим фиолетовым цветком с красной сердцевиной – следом от катетера – темнеет синяк. Этот более живописный, чем старый – пожелтевший и потерявший краски.

– Как дела у Джо? – спрашивает подруга.

Меня охватывает тревога.

– Все нормально.

– Нормально? Прошлый раз, когда ты попала в больницу, он въехал прямо в стену.

От ее слов дрожь пробегает по телу.

– То был несчастный случай.

– Да что ты? Джо совершенно случайно угнал твою машину?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Это не потому…

– Узнал, что ты ему не мать?

– Кэролайн! Какого дьявола? – Рука дрожит, кофе выплескивается из чашки.

– А с кем дети сейчас?

– С Патриком.

Подруга смотрит на меня с ужасом.

– С Патриком? Ну конечно, как же. Боже, в первый момент, когда увидела вас вдвоем на вечеринке, я должна была тебя увести.

– Патрик не виноват. – Вспоминаю, как мы встретились. Он был невероятно красив. – И я думаю, у тебя ничего бы не вышло.

– Надо было стукнуть тебя по башке и вытолкать оттуда насильно.

– Тогда не было бы ни Джо, ни Миа.

– И ты не наглоталась бы таблеток и не лежала сейчас на больничной койке, – оглядываясь на дверь, говорит Кэролайн. – Ты должна немедленно уйти от мужа. Забирай детей и уходи.

От страха, жуткого, как мой синяк, схватывает горло.

– Детей Патрик никогда не отдаст. Даже если разведусь, не получу над ними опеку.

– Конечно, не получишь. Особенно после того, что случилось. Тут уж твой муженек постарался.

– Он не виноват, – твержу я опять.

– Знаю, во всем виновата ты. – Нахмурившись, Кэролайн умолкает и принимается за свой кофе.

При каждом ее движении на запястье звякают тяжелые браслеты.

Вспоминаю, как муж бился, чтобы спасти мне жизнь, его пальцы во рту, его отчаяние. Господи, как мы до этого дошли? Были прекрасной парой, так любили друг друга – и чтобы так все кончилось? Я очень похожа на маму. Патрик заполнил всю мою жизнь, я исчезла, растворилась. Кэролайн смотрит на меня с неприязнью и сожалением: где прежняя Сара? Сама себя не узнаю. И от этого хочется плакать.

– Патрик рассказал мне про дом, – говорит подруга. Снова приступ страха. Интересно, он сообщил, что я отказалась дать на него мамины деньги? – Просил уговорить тебя переехать. Но я пришла предупредить: ни за что не соглашайся. Даже не думай!

– Муж считает, нам всем там будет лучше, – отвечаю и до крови закусываю губу. – Возможно, он прав.

– Ты будешь там от всех отрезана и совсем одинока. Что в этом хорошего?

Послушать Кэролайн, так дом стоит не в городе, а посреди пустыни и полностью отрезан от цивилизации.

Подруга склоняется надо мной, вижу ее покрасневшие глаза.

– Этот дом, его прошлое… Как ты сможешь там жить? И почему Патрик так стремится переехать туда?