Книга Ничего личного - Кэрол Мортимер

— Нет, конечно нет! — ответила она раздраженно. — Просто я рассчитывала, что проработаю на вас всего три дня.

— Я уверен, что в кадровом агентстве поймут, если наше возвращение в Лондон отложится по какой-либо причине, — проворчал Лукан без всякого сочувствия.

— Не уверена, что я это пойму! — злобно парировала она.

Лукан чувствовал, как свирепеет все сильнее, слушая аргументы Лекси. Черт побери, новый год начался для него неудачно!

Мрачный Лукан решил, что следует направить гнев в другое русло. Да, Лекси приводила его в бешенство. Но он и сам раздражен от нежелания возвращаться в поместье Малберри-Холл, а его эмоциональное состояние нестабильно. В противном случае Лукан давным-давно поставил бы на место эту нахалку.

Кроме того, Лукан не был полностью уверен, где именно находится ее место.

Может быть, ей лучше лежать обнаженной на кровати с разметавшимися по подушке длинными черными волосами?..

Лукан поерзал в кресле, чувствуя, что возбуждается при одной мысли о том, как будет целовать ее шелковистую кожу.

— Как мне кажется, я уже несколько раз вам говорил, — мрачно прибавил он, — что ваше мнение в этом вопросе не имеет для меня никакого значения.

Лекси фыркнула и с отвращением покачала головой:

— Странно, что вы, будучи таким эгоистом, удивились, почему Джессика Браун уволилась без предупреждения!

Лукан печально улыбнулся:

— Как жаль, что вы не в состоянии сделать то же самое…

— Неужели? — приторно-сладко протянула Лекси.

Этот человек действительно неприятный. Высокомерный. Надменный. Холодный. Любящий дразниться.

И такой красивый, что при одном лишь взгляде на него у Лекси перехватывает дыхание…

Глава 4

Выйдя из внедорожника, Лукан взял тяжелую куртку, а затем подошел и открыл дверцу Лекси.

— Ну? — сухо произнес Лукан. У Лекси учащенно забилось сердце, когда она медленно вылезла из машины и увидела перед собой великолепный особняк Малберри-Холл.

Она повернулась и с вызовом посмотрела на него:

— Ну и что?

Он насмешливо поднял темные брови:

— Я уже давно понял, что вам всегда есть что сказать почти по любому поводу…

Лекси старалась сохранять непроницаемое выражение лица, когда оглянулась на Малберри-Холл:

— Держу пари, что вам приходится оплачивать огромные счета за электроэнергию!

Внезапно Лукан рассмеялся.

— Внутрь не пойдем? — многозначительно спросила она.

Лукан резко кивнул:

— Пора оценить ущерб. — Он крепко взял Лекси за руку, глядя на временное крепление на крыше в западном крыле дома. — Я не хочу, чтобы вы упали и сломали ногу, — протянул он насмешливо, когда она хмуро на него посмотрела.

— Боитесь, что я подам на вас в суд, получив производственную травму? — поддразнила она его.

— Судя по тому, как начался этот год, я не исключаю такой возможности!

Лекси ступила вперед и поскользнулась на обледенелой лестнице, ведущей к огромной двери. Лукан машинально вытянул руку, чтобы помочь ей сохранить равновесие. В результате она оказалась прижатой к мускулистой груди Лукана.

Она затаила дыхание, почувствовав, как ее окутывает тепло его тела. В морозном воздухе повисло напряжение. Лекси медленно подняла голову и посмотрела в бездонные карие глаза Лукана. Она вдруг забыла обо всем и просто стояла и смотрела на него как завороженная…

Она вдруг поняла, что Лукан опускает голову, так как хочет ее поцеловать…

Лекси резко попятилась и вырвалась из рук Лукана.

— Не нужно этого делать! — предупредила она.

Он посмотрел на нее в упор:

— Нет?

— Нет. — Она нахмурилась и была вынуждена машинально опереться рукой о стену, чтобы не поскользнуться снова.

У Лекси были все основания презирать Лукана Сент-Клера, но она нисколько не сомневалась, что если бы он ее поцеловал — поцеловал бы внучку презираемой им Сиан Томас! — то стал бы презирать и себя.

Она с отвращением покачала головой.

— Как вы думаете, не нужно ли открыть дверь, чтобы мы могли войти внутрь, ведь здесь так холодно? — нетерпеливо отчеканила она.

Лукан резко вздохнул. И только в этот момент понял, что стоял затаив дыхание, пока обнимал Лекси.

— Конечно. — Лукан мрачно поджал губы, когда отвернулся, чтобы подняться к входной двери и открыть ее.

Стоя в дверях, глядя на мраморный пол холла, Лукан мгновенно ощутил немного затхлый запах, которого не было в доме неделю назад. Признак того, что вода через крышу проникла в дом, как и предупреждал Джон Бартон.

Чертово западное крыло дома! Вернее, чертова галерея, в которой висит портрет его отца!

Если повезет, портрет тоже пострадает от протечки.

— Лукан?.. — неуверенно произнесла Лекси, когда Лукан замер в дверях, по-видимому не торопясь войти внутрь.

— Извините. — Он выпрямился и резко отошел в сторону, чтобы позволить ей войти.

В доме было, конечно, теплее, чем на улице, но Лекси, войдя внутрь, отметила, что все равно в особняке холодно.

— Здесь кто-нибудь живет? — спросила она, повернувшись к Лукану, и невольно поежилась в пальто.

— Не живет в течение многих лет. — Выражение лица Лукана было такое же мрачное, как и его тон. Он вошел в дом следом за Лекси и закрыл дверь.

— Подождите меня здесь, пока я включу отопление. — Он резко повернулся на каблуках и зашагал по коридору, не дожидаясь ее ответа.

Лекси крепче запахнула пальто, оглядывая знакомую обстановку Малберри-Холл. Дедушка Алекс умер восемь лет назад, но с тех пор в доме ничего не изменилось.

Огромная люстра из венецианского стекла по-прежнему украшала высокий потолок с фресками. Одна дверь из холла вела в изящно оформленную гостиную и просторную столовую, где за длинным дубовым столом могло разместиться по крайней мере десять человек.

Другая дверь находилась дальше по коридору и вела в большой танцевальный зал с зеркальными стенами, в котором могли поместиться около сотни гостей. В настоящее время в танцевальном зале располагался тренажерный зал и игровая комната.

Много лет назад дедушка Алекс учил девятилетнюю Лекси играть в настольный теннис и бильярд, а бабушка Сиан снисходительно и нежно на них посматривала…

Лекси почувствовала, как к горлу подступает ком, когда вспомнила, сколько смеха и любви было когда-то в этом доме, когда дедушка Алекс и бабушка Сиан были вместе. Их счастье было непонятно и неприемлемо для Лукана Сент-Клера и членов его семьи.