Книга Провинциальное прованское преступление - Марина Белова

Задерживаться в номере мы не стали — спустились вниз. Портье опять вынырнул из-за стойки, но на этот раз с опозданием. Я успела услышать знакомый звук. Оказалось, Анри — любитель поиграть с компьютером в карты.

— Идете гулять? — поинтересовался он, смущенно улыбаясь.

— О да! В Арле есть, что посмотреть. Завтра вряд ли удастся посвятить время экскурсиям, — сказала Степа, изобразив на лице глубочайшую скорбь. — Скажите, Анри, а месье Куропаткин еще не выехал из гостиницы? Это наш парикмахер, мы рекомендовали ему остановиться именно здесь.

— Вы и его знаете?! С ним случилась беда. Он… он…. — запнулся Анри.

— Тоже умер?!!

— Нет, он живой, но не совсем здоров.

— Как вас понять?

— Вы, главное, не волнуйтесь. Видите ли, сумасшествие для этих мест — что-то вроде элитной болезни. Наши места всегда любили художники. Ван Гог написал в Арле свои лучшие картины. Кстати, обязательно посетите его музей. Здесь творил Поль Гоген, а так же другие художники, знаменитые и не очень. А художники, как вы знаете, это богема. Для остроты ощущений им нужен допинг. Кто-то пьет вино сверх меры, а кто-то предпочитает более крепкие напитки. Ван Гог, например, подорвал свое психическое здоровье абсентом.

— К чему вы клоните? Месье Куропаткин напился до чертиков?

Веня, конечно, может выпить, но пьет исключительно легкое сухое вино, еще может позволить себе бокал шампанского. За все годы нашего знакомства выпившим я его видела считанные разы, один или два.

Анри мелко затрусил головой:

— Тут всё одно к одному. Нам пришлось вызвать врачей, потому что мы боялись за него… и за остальных постояльцев. Знаете, он даже набросился на полицейского. Он кричал, что убьет себя, а потом всех, если полицейские увезут женщину, с которой он сюда приехал.

Определенно, речь шла об Алине.

— А почему ее должны были увезти полицейские? — сориентировавшись, спросила Степа.

— Так ведь это она убила мадам Матье, — насупился Анри.

— Убила?

— Последние три дня здесь творился такой кавардак, — пожаловался Анри. — Вообще-то у нас очень тихая гостиница. Как вы заметили, мы находимся не в самом центре, но тут все близко — городок ведь небольшой. И останавливаются у нас, вернее, останавливались в основном французы. Наш хозяин торговал элитным вином и этот дом переделал под гостиницу, чтобы его клиентам было, где остановиться. Самому же ему хватало небольших апартаментов на первом этаже. Второй этаж чаще пустовал — месье Жак жил очень скромно. А клиентов у него по всему миру, знаете, сколько было? Потом месье Жак женился на мадам Ольге. Хорошая женщина. Нам она нравилась: тихая, спокойная. Она попросила мать привезти. Месье Жак не возражал. Две русские женщины — это нормально, но после смерти месье Матье нам стало тесно от русских. Они стали приезжать сюда, моя жена Эмма не даст соврать, как к себе домой. Живут, всем пользуются и ни за что не платят. То тетя приедет, то дядя, то какой-то там брат матери. Подозреваю, что они вообще не были родственниками мадам Ольги, скорее, просто знакомыми мадам Ирины. Она их водила по дому, как по своему собственному, хотя сама здесь проживает на птичьих правах.

Степа успевала мне переводить. Меня зацепила фраза про то, что русские постояльцы жили здесь бесплатно. Неужели и Алина не платила? Слава богу, Анри меня успокоил:

— Нет, последние заплатили и за проживание, и за обеды, и за ужины, но лучше бы они вообще не приезжали. В нашем отеле никогда не было такого количества русских, — он схватился руками за голову и скороговоркой тихо произнес: — Это кошмар! Катастрофа! Апокалипсис! — эти слова я поняла без перевода.

— Анри, а разве, кроме Куропаткина и этой женщины, еще кто-то приехал из России?

— Ну да, они завалились сюда большой компанией. Их всех привезла мадам Ольга.

— И до сих пор они здесь?

— Да! Я же сказал, что все номера заняты! Из десяти номеров остался только один. Полиция попросила всех задержаться, пока тело мадам Ольги не отнесут на кладбище. Ко всем могут возникнуть вопросы.

— Какие вопросы? — обреченно спросила Степа.

— Как какие?! Мадам Ольгу убили! Проломили голову! Это самый настоящий криминал! Убийство!

— И в убийстве обвинили знакомую месье Куропаткина?

— Да! Моя жена Эмма застала ее над трупом. Перед тем, как уйти с работы, она пошла к хозяйке, чтобы попросить выходной день, а там… Бедная хозяйка! Из нее вылилось столько крови! Я не знаю, чем она могла помешать мадам Алине. — Он впервые назвал мою подругу по имени. — Мадам Ольга не могла никого обидеть ни словом, ни действием. Она была ангелом. Месье Жак ее очень любил.

— Значит, у Алины не было повода ее убивать?

Вопрос Степы застал Анри врасплох.

— Вроде бы нет, но она же ее убила! Может, она псих? Кто поймет русскую душу?!

— Нет, просто так там тоже не убивают, — сказала на русском Степа. — Нужен повод.

Я кивнула в ответ.

— Да уж…

— А то, чем проломили ей голову, осталось на месте?

— Разумеется. Бронзовая статуэтка валялась рядом — тоже вся в крови.

— И на ней отпечатки пальцев этой Алины?

— Мадам, я не работаю в полиции. Мне такие нюансы ни к чему. Хозяйка убита. Что будет с отелем, одному богу известно. У месье Жака не было родственников. Все свое имущество он вроде бы отписал мадам Ольге. Спасибо, мне и Эмме оставил пожизненное содержание. Добрейшей души человек, даже мадам Ирину не забыл. Ей тоже назначено пожизненное содержание.

— Получается, теперь она наследница всего этого?

— Не уверен, — туманно ответил Анри и замолчал.

Дальнейшие расспросы могли вызвать у портье подозрения, поэтому Степа разумно вернулась к тому, с чего начала:

— А где нам найти месье Куропаткина? Вы знаете, в какую больницу его отвезли?

— Это недалеко. Если вы за него поручитесь, то его, может, и отпустят, — предположил Анри.

Глава 5

Больница, куда помести Веню, напоминала маленький уютный санаторий. Это было двухэтажное здание, окруженное ухоженным сквером. К центральному входу вела кипарисовая аллея. Я отметила, что дорожки здесь были очень чистые, а газоны аккуратно подстриженные. Но что нас больше всего поразило, так это то, что на лужайке перед входом мы увидели человек десять в одинаковых пижамах и с мольбертами. Не факт, что все эти люди были живописцами, в буквальном смысле этого слова, но каждый из них в руке держал кисть. Некоторые бездумно водили ею по листу бумаги, а некоторые действительно рисовали, причем увлеченно, с упоением. Наверно, это была своего рода психотерапия.

Чуть вдалеке три девушки в белых халатиках и в забавных шапочках, внимательно наблюдали за происходящим на лужайке.