Книга Провинциальное прованское преступление - Марина Белова

— Марина, а ты не хочешь остановиться в гостинице «Матье»? — предложила Степа. — Кажется, мы ее проезжали. Это недалеко отсюда. Согласись, если мы там поселимся, то все узнаем из первых уст.

— Так уж из первых уст? Что они расскажут нам, если сдали Алину полиции? Правду? Сомневаюсь. Однако чем черт не шутит — поехали! Будем надеяться, что гостиницу после смерти хозяйки не опечатали. Скажи Полю, куда нас везти.

Арль — маленький городок, в нем проживает чуть более пятидесяти тысяч человек. Правда, в высокий туристический сезон по его узеньким улочкам толпами бродят туристы, приезжающие посмотреть на древнеримские архитектурные памятники. Их тут чуть ли не столько же, сколько жителей городка. Когда на тротуарах они все не помещаются, то занимают проезжую часть, создают пробки и заторы. Можно сказать, Арль — город пешеходов, а не автомобилистов.

Нам повезло: в марте туристов значительно меньше, чем в июне-июле. К тому же девять утра — это то время, когда вообще на улице мало людей. В этот час здесь или трудятся на рабочих местах, или еще спят.

Поль подвез нас к двухэтажному зданию, выкрашенному в белый цвет, и с крышей, покрытой рыжей черепицей.

— Смотри! — Степа показала взглядом на деревянную вывеску с надписью «Отель «Матье». — И ни одной звезды.

— А тебе нужны звезды? — спросила я, рассматривая из окна автомобиля гостиницу. — По-моему, весьма милый дом. Окна чистые, рядом с входом кадушки с кустами лавра. И главное, на двери никаких отметок о том, что отель закрыт. Рискнем? Только сначала давай отпустим Поля, иначе мы с ним не расплатимся.

Глава 4

Поль поставил наши сумки перед входом в гостиницу, пожелал удачи и уехал. Минуты две или три мы стояли под дверью, стараясь справиться с нахлынувшим волнением. Наконец, набравшись смелости, я дернула ручку на себя.

Зазвенел колокольчик, оповестивший хозяев о нашем приезде.

— Бон жур, мадам. Что вам угодно? — раздался мужской голос, едва мы переступили порог гостиницы.

Из-за стойки вынырнул невысокий мужчина лет пятидесяти с волосами, зализанными на лакейский манер. Вот уж не думала, что в двадцать первом веке встречу такой типаж. Мужчина словно переместился во времени. Вероятно, именно так одевались портье сто лет назад: жилетка в полоску, белая сорочка, галстук-бабочка, черные узкие брюки с атласными лампасами и остроносые туфли.

Пока я в изумлении рассматривала мужчину, разговор на себя взяла Степа.

— Здравствуйте. Мы могли бы остановиться в вашей гостинице?

Я обвела вокруг себя взглядом. Никакой показной роскоши! Оштукатуренные и выкрашенные в белый цвет стены, деревянные панели, с резными перилами лестница, ведущая на второй этаж, на стенах вместо картин черно-белые фотографии в незатейливых рамках — все просто, вместе с тем, уютно и душевно. В центре холла стоял журнальный столик на кривых резных ножках, на столике — фарфоровая ваза с букетом бордовых роз, а вдоль стен — диван и два мягких кресла.

— У вас тут мило, — улыбнулась Степа.

— А вы ведь не француженки? — раскусил нас портье.

— Нет. Мы подруги Ольги Матвеевой, — соврала Степа. Пока мы ехали к гостинице, успели обдумать, что надо сказать, а о чем умолчать. — Она нас приглашала в гости в мае, но мы решили, что лучше приедем сейчас. Месье… — Степа присмотрелась к табличке стоящей на стойке. — Месье Анри, наша подруга сейчас в отеле? Хотелось бы поскорей с ней встретиться.

— Боюсь вас огорчить, но это невозможно — мадам Матье умерла, — с прискорбием сообщил Анри.

— Как?!! — воскликнула Степа. Я ей подыграла, сделав изумленное лицо. — Но как такое возможно? Разве она болела?

— Нет, — покачал головой Анри.

Судя по всему, рассказывать, как и от чего умерла Ольга, он не собирался. Может, боялся отпугнуть потенциальных постояльцев в нашем лице? Хорошо, если это было именно так.

Не дождавшись развернутого ответа, Степа спросила:

— Когда это случилось?

— Три дня тому назад. Ее еще не хоронили.

— Но мы можем здесь остановиться?

— К сожалению, у нас все номера заняты.

— Так уж все? — Степа демонстративно достала из сумочки портмоне и открыла его так, что пачка купюр стала видна Анри.

— Один номер проплачен, значит, занят. Второй велели не открывать… Хорошо, у нас есть еще пара номеров. Но вдруг приедут родственники на похороны? — сомневаясь, сказал Анри.

— А вы им звонили?

— Я — нет. Но, может быть, мадам Ирина, мать мадам Ольги, звонила.

— Значит, полной уверенности в том, что кто-то приедет, у вас нет?

— Нет.

— И похороны откладывать никто не станет?

— Нет, мадам Матье похоронят завтра, рядом с мужем, в семейном склепе.

— Вот видите! Никто не приедет. А мы мадам Ольге нечужие. Мы ее подруги. — Степа выложила на стол сто евро. — Распорядитесь этими деньгами, как считаете нужным: цветы купите или венок.

Анри, накрыл купюру ладонью, потом повернулся к стене и снял с крючка ключ от номера:

— Уговорили. Двухместный номер вас устроит? Он маленький, но уютный. Если кто-то все-таки приедет, есть еще один. Как-нибудь разместим. Кстати, у нас вы можете позавтракать, заказать обед и ужин.

— Спасибо, мы уже позавтракали, а когда будем обедать, еще не знаем, — вежливо отказалась Степа.

— Я помогу отнести ваши вещи.

Анри не обманул — номер нам понравился, хотя и был тесноват. Двуспальная кровать, письменный стол, шкаф для одежды — все старинное, но в хорошем состоянии. Простыни белоснежные, полотенца пушистые, туалетные принадлежности, мыло и шампунь ароматные, как в лучших отелях, — и все это за вполне приемлемую цену.

Поставив сумку в шкаф, я спросила Степу:

— Ты очень устала? Если нет, то пойдем узнаем, куда поместили Веню? Скажем, что он наш парикмахер, приехал сюда по нашей протекции. А заодно еще раз поинтересуемся, как умерла мадам Матье. Думаю, если дать Анри хорошие чаевые, он не будет держать язык за зубами, тем более что теперь у него нет ни хозяина, ни хозяйки, — я вздохнула. — Смотри, как совпало! Матвеева и Матье. Я грешным делом подумала, что Ольгин муж, сократив фамилию жены, в ее честь назвал отель, а он, оказывается, сам Матье. Жак Матье, — с прононсом произнесла я. — Красиво звучит, по-французски.

— Вот ты сказала, что у Анри нет хозяев, а мать Ольги? Хорошо бы с ней поговорить, — предложила Степа. — Вот только… Ничего, что она нас не знает? Мы ведь представились подругами ее дочери.

— Она и не обязана помнить всех подруг своей дочери. Скажем, что Ольга обращалась в наше туристическое агентство. Впрочем, это не очень удачная мысль. Наверняка, Алина проболталась, что работает в турагентстве. Как бы негативное отношение окружающих к ней не перекинулось и на нас. Тогда мы вообще ничего не узнаем. Ладно, что-нибудь придумаем.