Книга Алое платье - Галина Гордиенко

—Святители, какие страсти!

А потом вежливо, как хозяйка, предлагала Ире «выкушать чашку чудного кофею».

К радости Иры, она довольно быстро привыкла к своим обязанностям. Теперь работа казалась совершенно необременительной.

Ире даже нравилось проводить несколько вечерних часов с Аленкой. И первый раз в жизни она жалела, что одна у родителей. Раньше Ира вполне искренне сочувствовала подругам, имеющим младших братьев или сестер. По рассказам, они лишь осложняли все.

В девять часов Аленку нужно было укладывать в постель. А как только малышка засыпала, Ира имела полное право идти домой. Именно поэтому Наташа в своем объявлении писала «до девяти-десяти».

Кстати, Ира вчера узнала, откуда у малышки появился такой странный словарный запас, и невольно ее пожалела.

Наташа рассказала: до трех лет Аленка сильно болела — хронический бронхит! — и практически не ходила в садик. Наташе нужно работать — им с Аленкой абсолютно некому помогать — вот она и оставляла дочь с престарелой соседкой. Бывшей учительницей литературы, страстной любительницей Гоголя и Чехова.

Антонина Романовна читала девочке вместо обычных сказок русскую классику. И незаметно приохотила к ней. Потом уже сама Аленка совала матери вечерами «Мертвые души». И запросто цитировала наизусть целые страницы.

Полгода назад соседка умерла. Правда, Аленка с удовольствием сидела дома одна, но… Иметь в качестве собеседника лишь собаку — это уж слишком. Наташа дала объявление в газету.

Что ей оставалось делать? Не бросать же снова институт? Несколько лет назад она сделала подобную глупость — достаточно.

Ира вчера долго беседовала с Наташей. Девочка удивительно легко себя с ней чувствовала, почти как с подругой. И Наташа держалась на равных, о разнице в возрасте как-то невольно забывалось.

Ира грустно вздохнула: она никогда не смогла бы разговаривать ТАК с мамой. Просто не рискнула бы. А Наташа выслушивала с пониманием, не кричала об ее испорченности и не смотрела с отчаянием, как на убийцу. Вот если бы мама…

Таня Мишина толкнула подругу под локоть. Ира услышала свою фамилию и неохотно поднялась. Девочка представления не имела, что от нее хотят.

Светлана Степановна раздраженно воскликнула:

—Горелова, да что с тобой? В третий раз вызываю!

—Извините, задумалась, — вяло пробормотала Ира.

—Задумалась — это прекрасно. Мы слушаем.

Ира озадаченно дернула себя за кончик косы. Вопросительно покосилась на безмятежное Танино лицо и негодующе прикусила нижнюю губу: Мишина даже головы не повернула в ее сторону. Смотрела в окно, будто встрепанная ворона на подоконнике важнее единственной подруги.

Светлана Степановна нетерпеливо поторопила:

—Ну что же, Ирина? Мы ждем. Давай свои соображения!

Нужно было как-то выкручиваться, и Ира ослепительно улыбнулась учительнице. Прекрасно знала: Светлана Степановна питала к ней слабость. Как подозревала девочка — из-за дурацкого внешнего вида. Из-за мерзких толстых кос, минимума косметики и классической одежды, навязанной Ире родителями.

Наверное, Светлана Степановна считала ее образцом ученицы, эдакой школьницей на все времена. Она даже прощала Ире расплывчатые и неточные ответы на своих уроках. Светлана Степановна и мысли не допускала, что Ира Горелова не в состоянии прочесть в оригинале Тургенева или Достоевского.

С другой стороны, разве Ира виновата, что от этих заумных книг ее в сон клонит?

К тому же сейчас запросто можно купить сборники сочинений для любого класса или узнать содержание «Войны и мира» из тонюсенькой брошюрки. Такая экономия времени!

Хотя Танька, например, добросовестно горбатилась над двумя томами Толстого. Потом даже кое-что из критики читала.

Но это ж Мишина.

Сумасшедшая!

Светлана Степановна смотрела ожидающе, и Ира очень серьезно сказала:

—Можно, я еще подумаю? Уж очень вопрос сложный, я еще ни к чему не пришла.

Мишина насмешливо хмыкнула, но Ира и бровью не повела. Поправила воротничок и порадовалась про себя, что надела сегодня этот чудовищный польский костюм: брюки из пепельной шерстяной фланели и длинный жилет с серебристой шелковой блузкой. И разрешила матери утром заплести косы. Чтобы побаловать ее последние разочки.

Ира криво улыбнулась: после стрижки кос не заплетешь! А она твердо решила сделать модную стрижку перед днем рождения.

Ира рассчитала верно. Взгляд Светланы Степановны смягчился, и она кивнула, разрешая сесть. И подняла Мишину.

—А ты, Таня, что скажешь?

Таня пожала плечами.

—Идея неплоха, но кто будет играть в спектакле? И потом — что ставить? Ничего серьезного мы не потянем, это точно.

—Опыта нет, — буркнул кто-то из мальчишек.

—И времени! — выкрикнул Санька Симонов.

—До майских праздников всего месяц остался, — хмуро сказал Сергей Стрепетов. — Кто только придумал этот конкурс!

—А приз победителю какой? — тоненько поинтересовалась Леночка Пименова.

Ее считали самой красивой девочкой в классе. Лена ничуть не сомневалась: какой бы спектакль не решили ставить, лучшая женская роль все равно достанется ей. И заранее немного волновалась.

—Приз? — рассеянно переспросила Светлана Степановна. — Приз будет победившей школе, я так поняла.

—Какой? — с любопытством выкрикнули уже несколько человек.

—Город за свой счет оборудует нам новый компьютерный класс. И в течение учебного года будет оплачивать Интернет.

—Да вы что?! — ахнул Васька Куцых. — И время не ограничено?

—Подробностей не знаю, — отмахнулась Светлана Степановна. — И потом — это же победителю. Вам об этом рано говорить.

Сонливость с Иры слетела, как и не было. И возбужденно запылали щеки. Девочка разозлилась на себя: ну что стоило слушать внимательнее, раз уж она все равно здесь? Первый раз за девять лет на классном часе обсуждается что-то действительно интересное, а она все проспала!

Из-за соседнего стола поднялся Игорь Дудинов. Обернулся к учительнице и немного удивленно поинтересовался:

—А с чего вдруг все это предлагается именно нашему классу? Может, в других талантливее сыграют?

—Почему только нашему? — возразила Светлана Степановна. — Будут участвовать все старшеклассники. Чтобы школа могла отобрать для конкурса лучшую постановку.

Девятиклассники растерянно переглядывались. После небольшой паузы Светлана Степановна добавила:

—Кстати, мы имеем право показать два спектакля. Школа, я имею в виду.

Светлана Степановна подняла руку, прекращая поднявшийся гвалт.