Книга Обманутое время - Нора Робертс

— Ага… — Кэл посмотрел на газеты, которые валялись на полу. — Устарели.

Рассмеявшись, она встала и попыталась хоть как-то навести порядок.

— Здесь я всегда чувствую себя отрезанной от мира — даже больше, чем в экспедиции, в поле… Наверное, наши успели бы основать колонию на Марсе, а я бы так ничего и не узнала, пока все не было бы кончено.

— Колонию на Марсе, — прошептал Кэл, чувствуя, как сосет под ложечкой. Он покосился на дату выхода газеты. — По-моему, до колонизации Марса еще лет сто.

— Жаль, что я ее не застану. — Либби вздохнула и выглянула в окно. — Опять дождь начинается. Давай посмотрим новости — может, узнаем прогноз погоды. — Перешагнув через лежащую на полу стопку книг, она включила маленький переносной телевизор. Через секунду на экране показалось изображение, все в ряби. Она взъерошила волосы и решила, что посмотрит прогноз без очков. — Обычно погоду передают в… Калеб! — Она склонила голову набок, улыбаясь его удивленному выражению. — Можно подумать, ты телевизора в жизни не видел!

— Что? — Кэл заставил себя встряхнуться. Жаль, что больше нет бренди. Телевизоры… Он слыхал о них, конечно, — как Либби, наверное, слыхала о крытых фургонах с парусиновым верхом, на которых путешествовали первые поселенцы. — Я не знал, что у тебя есть телевизор.

— Мы люди простые, но не примитивные, — с гордостью сообщила она и нахмурилась, увидев, как он усмехается. — Может, еще полежишь?

— Да. — Кэл кивнул и подумал, что когда проснется, то окажется, что он все это видел во сне. — Можно мне взять эти газеты? Ты не против?

Либби помогла ему встать.

— Вот не знаю, стоит ли тебе сейчас читать.

— Пусть это будет моей самой маленькой заботой. — Хотя стены уже не кружились, Кэл с удовольствием оперся на нее. Плечи у нее сильные, подумал он. И она так чудесно пахнет. — Либби, если я проснусь и окажется, что мне все только приснилось, знай: ты была моим самым прекрасным сновидением!

— Очень мило.

— Я не шучу.

Бренди и слабость брали свое. Кэлу казалось, что его мозг поджаривается на солнце, но он не пытался сопротивляться. Близость Либби тоже делала свое дело. Кэл не переставал обнимать ее; более того, он постепенно притягивал ее к себе все ближе и ближе. Наконец, ее лицо оказалось совсем рядом, и он бегло коснулся губами ее губ.

Либби отскочила от него, как мячик. Когда Кэл заснул, она еще долго стояла и смотрела на него, стараясь унять бешеное биение сердца.

Кто такой Калеб Хорнблауэр? Недоумение не давало ей работать весь вечер. Увлечение обитателями острова Колбари померкло по сравнению с растущим интересом к нежданному и загадочному гостю.

Кто он такой и что ей с ним делать? Трудность в том, что она почти ничего не знает о нем. Одни вопросы без ответов. Из вопросов можно составить длиннющий список. Либби обожала составлять списки; кроме того, она хорошо себя знала и понимала, что механическая работа избавит ее от неясной тревоги.

Кто он такой? Почему летел в полночь, в грозу? Откуда он прилетел и куда направлялся? И почему обыкновенная книжка в мягкой обложке повергла его в панику? Почему он поцеловал ее?

Либби резко оборвала себя. Как раз это несущественно — и даже неуместно. Поцелуй не считается. И вообще, не важно, поцеловал он ее или нет. Покусывая ноготь, она задумалась. Наверное, он таким способом выразил ей свою благодарность. Он всего лишь пытается показать, что признателен ей. Поцелуй всего лишь ничего не значащий жест. В западном обществе он давным-давно стал привычным ритуалом, с течением веков утратив смысл, подобно улыбке или рукопожатию. Поцелуй — символ дружбы, нежности, сочувствия, благодарности… И желания. Она снова куснула ноготь — сильнее.

Конечно, целоваться принято не везде. Во многих родоплеменных обществах… Ну вот, в досаде подумала Либби, она снова читает лекцию. Она опустила голову и заметила, что снова грызла ногти. Дурной знак!

Ей совершенно необходимо ненадолго отвлечься от Калеба Хорнблауэра и наполнить желудок. Прижав ладонь к животу, Либби встала. Все равно ничего путного не приходит в голову, так почему бы и не поесть?

Проходя мимо комнаты, в которую она поместила Калеба, она заметила, что из-под двери не пробивается полоска света. Наверное, спит. Либби решила, что заглянет посмотреть, как он там, на обратном пути. Сейчас ему для выздоровления гораздо важнее сон, чем еда.

Спускаясь вниз по лестнице, она услышала низкий раскат грома и подумала: еще один дурной знак. При таком раскладе они сумеют выбраться отсюда не раньше, чем через несколько дней.

А может, его уже ищут? Кто его может искать? Да мало ли кто. Друзья, родные, коллеги… Жена или любовница. У всех кто-то есть.

Либби потянулась к выключателю, и в тот же миг небо вспорола первая вспышка молнии. Начиналась еще одна страшная гроза. Либби открыла холодильник. Не найдя там ничего, что пришлось бы ей сейчас по вкусу, она порылась в шкафчиках. В такую ночь приятно съесть горячего супа и посидеть у огня.

Одной.

Она негромко вздохнула, вскрывая консервную банку. С недавних пор одиночество начало ее тяготить. Так как Либби была ученым, она понимала, в чем дело. В их обществе принято жить парами. А она одна — не сочетанна, вспомнилось новое слово. Она улыбнулась. Одинокие мужчины и женщины часто впадают в депрессию. Им плохо наедине с собой. Средства массовой информации ненавязчиво — кстати, не так уж ненавязчиво — пропагандируют семейные ценности. Да и родственники давят, требуя, чтобы одиночка вышла замуж и продолжила род. Друзья из лучших побуждений предлагают «познакомить с хорошим парнем» и дают советы, которых не просишь… Человек практически с рождения запрограммирован на поиски спутника, своей второй половинки…

Может, именно поэтому она сопротивляется. «Интересный вывод», — подумала Либби, размешивая суп. С самого рождения ей свойственно стремление к самобытности и самодостаточности. И разделить свою жизнь она согласится не со всяким. Ей нужен особенный спутник жизни, не такой, как все. Вот почему она так редко ходила на свидания в старших классах школы и потом, в колледже. Ей просто не было это интересно.

«Неинтересно» — не совсем то слово. Интерес-то она испытывала, но чаще всего отвлеченный. Она еще ни разу не встретила мужчину, который бы настолько ее ослепил, чтобы она прекратила составлять списки и выдвигать гипотезы. В старших классах школы ее прозвали «профессор Стоун» — фу, даже вспоминать противно! А в колледже считали типичной старой девой, синим чулком. Либби терпеть не могла стереотипы, сопротивлялась, пыталась не обращать внимания на язвительные намеки и с головой ушла в учебу. Благодаря легкому характеру она без труда сходилась с людьми. У нее много друзей — как среди мужчин, так и женщин. Но интимные отношения — совсем другое дело.

Еще раз все обдумав, Либби пришла к выводу: она еще не встречала мужчины, который бы заставил ее… ну, скажем, страдать или томиться. Томление — вот самое подходящее слово.