Книга Борьба за Красный Петроград - Николай Стариков

Однако выполнить задачу эскадренные миноносцы не смогли. Все они одновременно вошли в опасную зону, попав на густое минное поле противника.

В 5 часов 48 минут 21 октября около параллели мыса Долгий нос взорвался первым эскадренный миноносец «Гавриил», а через непродолжительное время раздался взрыв на «Константине» и «Свободе». Миноносец «Азард», давший после первого взрыва задний ход, благодаря дальнейшему умелому маневрированию командира прошел вдоль самой кромки минного заграждения и, не имея никакой возможности оказать помощь тонувшим командам взорвавшихся эскадренных миноносцев, к 8 часам 15 минутам вернулся в Кронштадтскую гавань.

«Гавриил» тонул около 20 минут. «Свобода» – около 15. Взрыв на «Константине» был исключительной силы – миноносец переломился и быстро пошел ко дну.

Когда «Азард» пошел обратным курсом, то в середине Копорского залива им был замечен огневой факел из дымовой трубы неизвестного судна. Затем, по показанию командира «Азарда» H. Н. Несвицкого, с мостика «Азарда» был замечен «быстро промчавшийся под кормой темный силуэт, блеснувший факелом пламени. Силуэт, несомненно, принадлежал противнику».

Команды взорвавшихся эскадренных миноносцев погибли, тела их потом морской волной выбрасывало на берег Финского залива. На советском берегу они были подобраны и затем похоронены в братской могиле на форту Краснофлотском.

Спаслись с «Гавриила» только 19 человек, со «Свободы» – 6 человек; они на шлюпках к 10 часам утра 21 октября подошли попутной волной к советскому берегу.

Гибель трех миноносцев нанесла большой удар Балтийскому флоту. Для выяснения всех причин гибели их была создана специальная следственная комиссия, которая по ознакомлении с делом пришла к выводу, что гибель миноносцев «представляла вообще неизбежное явление войны» и что «командный состав погибших миноносцев принял все зависящие от него меры к спасению своих кораблей и личного состава, не заботясь совершенно о своем собственном спасении»[292].

Найденные материалы проливают новый свет на гибель этих трех миноносцев и дают право со всей определенностью констатировать неудовлетворительное ведение разбора дела следственной комиссией.

Получив от спасшихся матросов сведения о том, что тонувшие в бушующем море команды взорвавшихся миноносцев кричали «ура», у комиссии установился взгляд на абсолютную преданность Советской власти команд «Гавриила», «Свободы» и «Константина» и полное убеждение в том, что командный состав честно выполнял оперативный приказ Реввоенсовета Балтийского флота.

Эта ужасная катастрофа, постигшая Балтийский флот в самый напряженный период борьбы за Петроград, вызывала в свое время целый ряд догадок, но за отсутствием конкретных данных с течением времени стала покрываться дымкой давнего печального прошлого.

В печатном периодическом органе Управления военно-морских сил РККА – журнале «Красный флот» (№ 5 за 1926 год) было помещено стихотворение Н. Иванова – «Гавриил», «Константин» и «Свобода», в котором, между прочим, говорится:

… Поэтому ли, потому ли…Не все ль равно, не спрашивай причин,Они во мраке ночи потонули,Нырнув во мрак бесившихся пучин.

Однако все обстоятельства гибели миноносцев, зафиксированные в протоколах следственной комиссии, должны быть дополнены новыми сведениями, изобличающими предательскую роль некоторой части командного состава миноносцев.

В середине октября 1919 г. в Выборг прибыло предложение от группы морских офицеров, служивших в Балтийском флоте, сдать белым четыре эскадренных миноносца типа «Новик». В этом предложении точно указывалось, когда, где и как пройдут эти миноносцы из Кронштадта на разведку, и предлагалось английской эскадре не чинить никаких препятствий к выходу их в море, а затем выставить в узком проходе между минными полями английский монитор, который должен был преградить обратный путь в Кронштадт миноносцам. Этот план попал в руки к начальнику русского разведывательного пункта в Выборге Юриссону, который затем по сходной цене перепродал этот план англичанам. Дальнейшая судьба документа белых заговорщиков неизвестна[293].

Вышедшие в ночь на 21 октября в Копорский залив четыре миноносца действительно, несмотря на мелькавшие кругом огоньки, подтверждавшие близость судов англо-эстонцев, и светящийся луч прожектора, на своем пути не встречали никаких препятствий, пока не взорвались на минном поле, выставленном английской эскадрой.

Виденный с «Азарда» при его обратном возвращении в середине Копорского залива «огневой факел из дымовой трубы неизвестного судна» и промчавшийся затем под кормой «Азарда» «темный силуэт», блеснувший «факелом пламени», принадлежавший, «несомненно», противнику, дают все основания предполагать, что англичане были недалеки от практического осуществления предложения работавших в Балтийском флоте белых заговорщиков.

Только случайная, не предусмотренная, очевидно, и самими англичанами катастрофа трех миноносцев не дала возможности им осуществить план их пленения.

С другой стороны, явно беспечное поведение командного состава эскадренных миноносцев в походе, приведшее к катастрофе, по-видимому, обусловливалось абсолютной уверенностью командного состава в целом или, по крайней мере, части его в легкости выполнения плана измены. Поэтому «случайность» с этой стороны явилась вполне закономерным и объяснимым явлением, так как предполагать полную неосведомленность штаба Балтийского флота и командиров миноносцев в отношении действий враждебной эскадры и района выставленного ею минного поля – нет никаких серьезных и заслуживающих внимания данных.

Отсюда будет вполне правильным такой вывод, который в действиях командного состава погибших эскадренных миноносцев будет находить не столько выполнение оперативного приказа Реввоенсовета Балтийского флота, сколько использование представившейся возможности привести в исполнение план белых заговорщиков.

Понадобилась гибель миноносцев для того, чтобы предупредить реализацию плана измены, которая не могла не найти соответствующей почвы среди командного состава вышедших в Копорский залив миноносцев. Иначе нельзя объяснить такой нелепой катастрофы, именуемой в протоколе следственной комиссии «неизбежным явлением войны», так как командный состав миноносцев всем своим поведением в процессе похода подчеркивал наличие каких-то особых обнадеживающих его и не допускающих никаких опасений моментов. «Неизбежность» катастрофы, таким образом, была предопределена самим поведением командного состава миноносцев, который в своей надежде на беспрепятственное выполнение задачи, только не советско-оперативной, а своей, изменнической, не допускал даже и мысли о столь печальном конце.

Одновременно с этим представляется совершенно необходимым отметить роль команд погибших миноносцев, которые в своей массе являлись преданными делу революции и явились жертвой подготовлявшейся измены. В противном случае не было бы никакой необходимости для заговорщиков прибегать (по плану) к услугам английского монитора, который должен был бы, став на узком проходе между минными полями, создать действительную угрозу и побудить команды миноносцев к капитуляции.