Книга Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - Джон Уилсон

Магия всегда была частью жизни египтянина. Жители долины Нила использовали амулеты с самых ранних времен, а Тексты пирамид изобилуют придававшими силу или защитными заклинаниями. Однако в рассматриваемый нами более поздний период наблюдается повышенное стремление к различным магическим приемам и техникам. Чувство незащищенности повлекло за собой страстное желание оградить и обезопасить себя с помощью некой внешней силы. Люди обратились к магическим свиткам и изображениям, обладавшим силой оберегов; были созданы ритуалы, в процессе которых нужно было произносить заклинания. Люди старались противостоять новому укладу, призывая к магической помощи. Человек более не ощущал собственной силы.

Хотя Сети I и достиг определенных успехов в восстановлении владений в Азии, его сына и преемника Рамсеса II ожидали трудности. Египтяне всегда стремились к идеалам прошлого, в то время как окружающий мир был уже давно другим. Несмотря на то что при восстановлении прежнего мироустройства египтяне учитывали опыт современности, их решительное отрицание настоящего в конце концов оказалось губительным. Изначально к долине Нила еще можно было относиться как к единственно значимому центру, а соседние земли считать подчиненными, которые можно было не замечать или исследовать. Во времена империи Египет стремился расширить свои земли до четвертого порога на юге и Сирии на севере, однако в области Кадеша возникли сложности, связанные с соперничеством, главным конкурентом Египта был сначала Митанни, а затем хетты. Сети I еще мог планировать свои военные кампании с расчетом только на хеттов, и Рамсес II в начале правления также опирался на те же принципы, но вскоре стало очевидно, что проблемы Египта не ограничиваются противостоянием с хеттами. Мир изменился и стал значительно сложнее.

В период с 1400 по 1100 г. до н. э. в Восточном Средиземноморье произошли значительные перемены. Помимо египтян, сирийцев, хеттов и жителей Месопотамии, появились другие народы, устремлявшиеся в Европу и в дальнейшем известные как греки и латиняне. Они постепенно прибывали из северо-восточных индоевропейских земель и медленно накапливали силу на побережье Средиземного моря. Египтяне называли их «северяне на своих островах», а нам они известны как «народы моря». В своем стремлении обрести новую родину они непоправимо разрушили прежнее соотношение сил на Древнем Востоке и привнесли новые значительные изменения на карту Европы. Большинство греческих мифов связано с постоянным движением, которое было присуще той эпохе: вспомним Ясона и аргонавтов, Тесея и Минотавра, а также осаду Трои[270]. На заре новой эпохи Египет обладал владениями за пределами своей первоначальной территории, и его единственным соперником были хетты. К концу этой эпохи и египетская, и хеттская империи были разрушены; появилась держава ассирийцев; дети Израилевы и филистимляне владели Ханаанской землей; финикийские города-государства обрели господство на море; возникли первые исторические поселения греков; место основного металла – бронзы – заняло железо.

«Народы моря» стали упоминаться в иероглифических и клинописных текстах под странными названиями. Некоторые из наименований, такие как филистимляне или дарданцы, поддаются идентификации. Можно предположить, что другие – шердены или шекелеш – окончательно осели на Сардинии и Сицилии. Об остальных народах, таких как кешкеш или ирвен, нам почти ничего не известно[271]. В рамках обозначенных границ попробуем кратко перечислить события того времени. Около 1295 г. до н. э. Рамсес II победил хеттов в битве при Кадеше. На его стороне сражались шердены (сардинцы или сарды), «плененные Его Величеством, которых он захватил своим победоносным оружием». Хетты собрали против него союз, в который входили небольшие государства Северной Сирии и Анатолии, дарданцы, мизийцы, педасийцы, ликикийцы и пр. Около 1230 г. до н. э. Мернептаху пришлось защищать западную границу от натиска ливийцев, которые объединились с ахейцами, тирренами, ликийцами, сардинцами (или сардами) и сикулами, или сицилийцами. Около 1190 г. до н. э. Рамсес III отражал на суше и на море натиск филистимлян, тевкров, сикулов, данунитов и других народов, вторгавшихся со стороны северо-востока. В каждой группе названия народов различаются, однако непрерывное появление волны за волной «народов моря» отражало этапы крупной миграции людей. В течение последующих веков в результате этого переселения постепенно сформировались народы классической Европы, ставшие создателями новых культур, радикально отличавшихся от прежних культур Востока. К тому времени значение Египта и хеттов заметно уменьшится и главенство над Древним миром переместится на Восток, из Средиземноморья к ассирийцам, вавилонянам и персам. Последний удар по положению Египта в юго-восточных землях Средиземноморского региона был нанесен не только «народами моря», но они стали важным среди множества прочих фактором, подкосившим мощь Египта и ослабившим его дух.

Нам известно достаточно много о главном сражении Рамсеса II с хеттами в Кадеше-на-Оронте, которое произошло на пятом году его правления. Царь приложил много усилий, чтобы оставить в истории именно свою версию этого события. Несмотря на воздаяние должного личной доблести Рамсеса, следует признать, что сам рассказ о сражении не вызывает восхищения умом или дальновидностью царя[272]. Имея неудачную диспозицию, он попал в засаду хеттов и вынужден был пробивать путь, чтобы спасти себя и часть своей армии. Поскольку очевидной его целью было захватить Кадеш и отбросить армию хеттов назад в Малую Азию, Рамсес II потерпел явное поражение. Прежде в истории Египта не случалось событий, отчет о которых занял бы так много места на стенах древнеегипетских храмов. Рамсес вернулся в Египет, чтобы отпраздновать великую и чудесную победу, заявив, что «он отразил нападение всех народов ужасом, который внушал, а сила его величия защитила его армию, и потому все прочие страны превозносили его хладнокровие». Факт того, что он попал в западню или не обратил хеттов в бегство и не взял Кадеш, был забыт во имя экстатического восхищения его сверхчеловеческим мужеством и доблестью, проявленным при освобождении из засады, «в одиночку, когда никого не было рядом с ним». В 400 милях (643 км) от Кадеша можно было беспрепятственно превозносить славу этой победы.

По утверждению Рамсеса, он в одиночку отбил два наступления. В засаде его окружали «двадцать пять сотен упряжей лошадей (боевых колесниц) на пути его, все воины вражеской хеттской армии, и прибыли они из других земель: Арцава, Мизия, Педасия, Кешкеш, Ирвен, Киццуватна, Алеппо, Угарит, Кадеш и Ликия. Стоя по трое на колеснице, они действовали вместе». Он помолился Амону, и, когда бог пришел ему на помощь, царь «узрел двадцать пять сотен боевых колесниц, среди них был я, и стали они горами трупов перед моими лошадьми». Когда царь хеттов увидел это, он начал вторую атаку, «великое множество царевичей, каждый из которых сражался на собственной колеснице, оснащенной боевым оружием: царевич Арцавы, царевич Мизии, царевич Ирвен, царевич Ликии, царевич дарданцев, царевич Кешкеша, царевич Каркемиша, царевич Киликии, царевич Алеппо и братья их из хеттов, и выступили они совместно. Вместе у них была тысяча колесниц». Египетский рассказ противопоставляет доблесть Рамсеса II трусливой осторожности царя хеттов Муваталли, который не присоединился ни к одной из атак, но «стоял отвернувшись, дрожа, преисполненный страха». Шесть раз фараон бросался на врага, и «стала белой равнина Кадеш» от тел убитых, прежде чем разбросанная египетская армия смогла присоединиться к нему тем вечером. Очевидно, что мы не можем с полной серьезностью принять на веру рассказ о чудесном воителе, в одиночку победившем в общей сложности тридцать пять сотен боевых колесниц, на каждой из которых было по три северных воина. В реальности, должно быть, египетские войска попали в засаду, выбравшись из которой египтяне не позволили хеттскому союзу одержать безусловную победу. Рамсес был разбит, однако Муваталли оказался не способен обратить египтян в бегство. Небольшой успех, который Рамсес смог извлечь из серьезного поражения, был раздут до великого личного триумфа[273].