Книга Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - Владимир Мелентьев

В Петербурге сообщение о назначении Кутузова было встречено «с ликованием, какого не имели после начала войны». Дом Кутузовых оказался «в осаде»: так много петербуржцев изъявляли желание высказать полководцу свои чувства. Михаил Илларионович, дабы успешно решить массу возникших в связи с предстоящим отъездом вопросов, вынужден был «укрываться» в доме Ивана Логиновича (сына адмирала Логина Ивановича Голенищева-Кутузова). В воспоминаниях Ф. Толстого (автора знаменитых медалей Отечественной войны 1812 года) о последних днях Кутузова в Петербурге мы читаем: «С назначением его главнокомандующим, последние два дня перед отправлением, провел он у Ивана Логиновича и Надежды Никитичны,[139] по его желанию без свидетелей».

Известно также, что в эти дни Кутузов побывал в военном министерстве, где получил сведения о состоянии армии и подготовке резервов.

Несомненно, чтобы решиться возглавить борьбу против Наполеона в столь трудный для действующей армии момент, нужно было обладать огромным мужеством. И тем не менее Михаил Илларионович принял назначение спокойно, как нечто должное.

В канун отъезда в доме его собрались на прощальный вечер родственники, близкие и друзья. Весь воспрянувший, он уверенно говорил: «С божьей помощью надеюсь успеть».

Впрочем, не все обстояло так уж плохо. В тот же день, в связи с ратификацией Бухарестского мирного договора, оценив деяния Кутузова не только полководческие, но и дипломатические, император своим рескриптом возвел Михаила Илларионовича в княжеское достоинство с титулом «светлейшего».

В воскресенье, 23 августа 1812 года Дворцовая набережная Петербурга, где стоял дом Кутузовых, от Гагаринской пристани до Прачечного моста была запружена народом. Ждали отъезда полководца. Около девяти часов утра, простившись с родными и близкими, Михаил Илларионович сел в карету.

Вместе с ним ехал Александр Иванович Михайловский-Данилевский. Сугубо штатский человек, по окончании Геттингенского университета он занимал скромный пост помощника ученого секретаря канцелярии министра финансов. Отечественная война резко изменила его жизнь. Движимый патриотическими чувствами, и несмотря на слабость зрения, он вошел в число петербургских ратников. Запримеченный Кутузовым высокообразованный, одаренный молодой человек был определен в адъютанты. Вращаясь в высших военных кругах, ведя наиболее важные записи, Михайловский-Данилевский и после победоносного завершения Отечественной войны посвятит свою жизнь ее описанию.

Вследствие «великой тесноты» ехать пришлось шагом среди толп народа. Отовсюду раздавались возгласы с пожеланием доброго пути, здоровья, успехов и побед. Прибыв в Казанский собор, главнокомандующий отслужил торжественный молебен. Выходя из собора, обратившись к огромной массе собравшегося народа, сказал: «Меня посылают на великое дело!»

На подъезде к Ижоре генерал впервые воспользовался правами главнокомандующего. Вскрыв пакет встречного курьера из действующей армии, официально узнал о падении Смоленска. После глубокого раздумья с горечью произнес: «Ключ от Москвы взят». С трудом в последний раз оглядев знакомые и милые сердцу очертания Петербурга, приказал трогать. Вернуться живым сюда ему было уже не суждено.

Глава V

Главнокомандующий Большой действующей армией

Жизнь генерала Кутузова прошла в походах, войнах да дипломатических миссиях.

Частые разлуки его с семьей, тяжкие для него, были особенно тягостны Екатерине Ильиничне. Последний отъезд, связанный со вступлением полководца в должность столь же многотрудную, сколь и ответственную, вызвал особое ее волнение. Что ни говори, а лета были уже немолодые. Заканчивался седьмой десяток. Михаил Илларионович сетовал на свое постоянное одиночество: «Вот вам Аннушка, которую довольно долго продержал. Будучи постоянно в разлуке с моей семьей, я бываю бесконечно счастлив, когда смогу заполучить кого-нибудь из вас», — читаем мы в одном из его писем.[140]

Летом 1812 года популярность полководца в Петербурге была особенно велика. От Кутузова ждали победы. Михаил Илларионович прекрасно понимал это — как и многое другое. Времена наполеоновской стратегии с низвержением неприятеля в едином генеральном сражении канули в Лету. Теперь, когда речь шла о судьбе отечества, необходимо было выиграть не баталию, а войну. Достичь же этого можно было лишь полным разгромом врага в ходе длительной и напряженной борьбы. Иными словами, Кутузов ранее Наполеона понял новые явления действительности и новые задачи в военном искусстве, противопоставив наполеоновской стратегии свою концепцию ведения войны. Еще в 1805 году он писал царю: «Не смею, однако ж, скрыть от Вас, Государь, сколь много предоставил бы я случаю, доверяя участь войны одному сражению».

Словом, стратегия Кутузова оказалась дальновиднее и совершеннее стратегии Наполеона.

29 августа Кутузов прибыл в действующую армию, которая находилась в ту пору на позициях у Царёва-Займища, выбранных Барклаем де Толли для генерального сражения.

Однако уже через два дня (после детального знакомства с обстановкой) был отдан приказ на очередной отход (и это несмотря на то, что до Москвы оставалось 160 километров!).

Решение это основывалось не только на недостатках избранной для сражения позиции. Основная причина заключалась в недостатке сил для генерального сражения. В армиях, принятых Кутузовым, насчитывалось только 95 тысяч человек. Из обещанных военным ведомством 65 тысяч корпуса Милорадовича прибыло всего 15 тысяч человек. Столько же прибыло и наспех подготовленных новобранцев из так называемой «второй стены обороны» московского губернатора Ростопчина.

И Кутузов (как и Барклай де Толли) вынужден был идти на столь же непопулярный шаг.

По ходу отступления было получено сообщение от полковника Толя о том, что в 12 километрах западнее Можайска (в 124 километрах от Москвы) найдена приличная позиция для генерального сражения, и Кутузов, опережая войска, поспешил туда.

Обзор местности оставил хорошие впечатления. В донесении царю Кутузов писал: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородино… одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно».

Действительно, место для сражения, выбранное бывшим кадетом Карлушей Толем, было удачным. Простираясь на восемь километров от Москвы-реки до Утицкого леса, оно давало возможность к размещению группировки с необходимой плотностью сил. Правый фланг позиции, упираясь в Москву-реку, исключал возможности для флангового обхода. Левый же фланг, упираясь в Утицкий лес, был в этом отношении менее обеспечен. Однако и здесь действия крупных сил противника были затруднены. Впрочем, для укрепления левого фланга можно было усилить оборону, создав здесь оборонительные укрепления. Было очевидно, что главные действия развернутся за овладение коммуникациями: Новой и Старой Смоленскими дорогами, то есть в центре обороны.