Книга Морской ангел - Валерий Ковалев

Выпрямился, расправив плечи.

Стеная, и подпирая друг друга, калечные убрели в темноту. Зализывать раны.

– Ну и времена, твою мать, – выругался Димыч, запирая ворота. – Может, снова податься в бандиты?

А потом заметил блеснувшее под ногами жало финки, поднял ее, подбросил в руке и «дзинь!» – лезвие задрожало в стволе липы, метрах в десяти от гаража.

– Да, есть еще порох в пороховнице, – усмехнулся и направился в сторону дома, где светились окна его квартиры.

Глава 3. На осколках империи

…Демографическая ситуация после прихода Бориса Николаевича к власти резко ухудшилась, к началу 1992 года коэффициент прироста населения страны стал отрицательным (1,5 промилле), а уже в 1994 году качество жизни достигло своего наибольшего провала, в результате чего коэффициент прироста снизился до показателя в 6,1. Социальная поддержка населения государством имела лишь символический характер и существенно отличалась от реальных потребностей населения. Этот период ознаменовался массовой безработицей, в результате чего продолжительность жизни упала c 76 до 70 лет у женской части населения и с 63 до 56 лет у мужчин. Демографические потери, по расчетам экспертов составили 10 миллионов человек, многие называют этот факт геноцидом российского народа. Политологи считают, что результаты политики первого президента смогут оценить только потомки.

Из доклада Левада-Центра.

Как-то так случилось, что в то смутное время стали шириться и набирать обороты ветеранские организации армии и флота. То ли это было ответом на все ухудшающее бытие и желание чувствовать надежное «плечо» (носившие погоны всегда были сильнее), то ли еще что. Вопрос сложный. Но они возникали и ширились по всей России.

Генералы с адмиралами, отставники, и такие же офицеры со старшинами сержантами и рядовыми часто собирались, защищали как могли своих и нередко выступали с политическими требованиями к власти. Был приглашен в такую и Вонлярский. В организацию ветеранов Черноморского флота. Возглавлял ее бывший командующий Черноморским флотом адмирал Ховрин.

Торжественные мероприятия он посещал не часто, а вот на встречи с однополчанами Дим Димыч приходил. Они были душевней и откровенней. Приглашали его на мероприятия и тихоокеанцы (тот же широко известный адмирал Штыров), а также армейские организации в лице генерала Варенникова и даже ветераны-спецназовцы. С их подачи стала наведываться пишущая братия и кинодокументалисты. Очень уж достойный боевой путь, в назидание потомкам. И судьба. На троих хватит. От общения с людьми искусства Димыч не уклонялся. Хотя особо и не жаловал. Не любил лишнего шума.

Тем не менее о легендарном морском пехотинце стали писать. Сначала в военной, а потом и центральной прессе. Затем в издательствах вышла пара книг, известный художник учинил его портрет, а народный артист России Юрий Назаров даже пытался пробить сценарий для художественного фильма. Не случилось. На экранах тусовались герои современности. Рэкэтиры, «новые русские» и валютные проститутки.

Заинтересовалось Вонлярским и в Российском Дворянском собрании. Учинили такое в Москве. Из бывших «потомков». Оттуда сначала позвонили, а потом приехали домой. Попросили засвидетельствовать «голубую кровь» двух лиц, с фамилиями, заканчивавшимися на «ман» и «штейн». Что весьма удивило хозяина.

– А причем тут я? – усадив гостей, сделал круглые глаза Димыч.

– Вы, господин Вонлярский, из старинного дворянского рода, – последовал ответ. – А их потомки служили у ваших пращуров.

– О пращурах что-то слышал, – кивнул ветеран. – Насчет службы не знаю.

– Вы засвидетельствуйте (подсунули бумагу), а мы в долгу не останемся. Отблагодарим.

Тут Димыч вышел из себя.

– Если и служили, то псарями! – рыкнул на просителей. И жене: – Лида, проводи этих дворян к двери!

Когда же те ушли, задумался. Дед по линии мамы точно происходил из дворян, но кто были пращуры, не рассказывал.

– Интересно получается, – обратился к вернувшейся жене. – Мы – Иваны непомнящие, а они помнят все. Даже чего не было.

– Не обращай внимание, Дима, – вздохнула та. – Сейчас такие изо всех щелей полезли.

– Ладно, пойду готовиться в рейс, – встал муж из кресла. – Завари термос покрепче.

На это время Димыч разменял седьмой десяток, но продолжал трудиться. И хозяева-капиталисты его ценили. Объяснялось все просто. На дорогах процветал бандитизм (орудовали целые «бригады»), дальнобойщиков часто убивали, а ведомые им «фуры» исчезали навсегда. Вместе с грузами. Димыча же на трассах не трогали. После двух, плачевно закончившихся на его «Камаз» налетов. Часть братков после разборок с водилой, увенчанном Ангелом-наколкой и другой, «зоновского» письма раскраской, попала в реанимацию, а среди остальных прошел слух – дед из старых паханов[164]. И решение – не трогать. Так что «пахану» поручали самый ценный груз. Который доставлялся к месту назначения в сохранности и без проволочек.

Тщательно проверив, как всегда перед рейсом, машину и хитрый тайник в кабине, где лежал китайского производства «ТТ», отобранный у отморозков в первой стычке, романтик дальних странствий получил путевой лист, документы на груз и вырулил со стоянки. Затем выбрался из забитой иномарками, смогом и толпами людей столицы, покатив по кольцевой к трассе на «нэзалэжную». Дизель пел свою нескончаемую песню, спидометр исправно отсчитывал километры. На погранпосту и таможне все прошло «тип-топ», и затянутый брезентом автопоезд тяжело тронулся с места. Путь лежал во Львов, груз – малазийские компьютеры с оргтехникой.

Как многие дальнобои тех лет, Димыч ездил без напарника. Отечественные капиталисты экономили на пролетариате. А потому к ночи останавливался на ночевку в группе таких же фур, стоящих где-нибудь в удобном месте. На этот раз до такой не дотянул. В районе Конотопа случилась поломка. Пока устранял, на землю опустилась мгла, и в небе замерцали звезды. Трасса была совершенно пустой, по обочинам лесопосадки, в небе луна и тишина. Как в том фильме.

Запустил двигатель, послушал, тронулся. Через несколько километров фары высветили на левой обочине стоявшие там два легковых автомобиля, у которых шла разборка. На капоте «ауди» бритоголовый малый распинал женщину, а чуть дальше, у внедорожника, двое мутузили одного. Тот пытался сопротивляться.

По негласному правилу дальнобойщиков тех лет, ночью, да еще одному, в рейсе останавливаться нельзя. За то поплатились жизнью многие. Димыч нарушил правило и выскочил из кабины с «фомкой»[165]. Обрезиненной и не раз опробованной. Бритоголового перетянул ей по горбу, и тот сполз с женщины, второго, метнувшегося навстречу с битой в руке юнца, уклонившись от удара, рубанул сбоку по ребрам, а третий, видя такой расклад, зайцем рванул в лес. Только сучья захрустели.