Книга Гимн Лейбовицу - Уолтер Миллер-младший

– Никуда. Я передумала.

Он улыбнулся:

– Но ты так спешила поскорее попасть в город…

– Забудьте об этом, святой отец. Я передумала.

– Хорошо. Тогда едем домой. Может, отдашь ребенка на попечение сестер на пару дней?

– Я подумаю.

Машина помчалась по шоссе в сторону аббатства. Подъезжая к лагерю «Зеленой звезды», Зерки заметил, что что-то не так. Пикетчики больше не маршировали у входа в лагерь. Они собрались вместе и слушали двух полицейских и третьего человека, которого Зерки не узнал. Он свернул на медленную полосу. Один послушник заметил машину и замахал табличкой. Дом Зерки не собирался останавливаться сейчас, когда в машине сидела женщина, однако один из полицейских вышел на трассу и направил свой жезл на детекторы препятствий машины. Автопилот среагировал и затормозил. Зерки не мог не подчиниться. Двое полицейских подошли к машине, записали ее номер и потребовали документы. Один из них с любопытством взглянул на женщину с ребенком, заметил красные билеты. Другой махнул рукой в сторону пикетчиков.

– Так это вы все устроили, исусик? – рыкнул он. – Ладно, вон тот джентльмен в коричневом хочет вам кой-чего рассказать. По-моему, его стоит послушать.

Ребенок снова заплакал. Мать беспокойно заерзала на сиденье.

– Послушайте, эта женщина и малышка нездоровы. Я приму у вас судебные распоряжения, но, пожалуйста, позвольте нам немедленно вернуться в аббатство. Потом я вернусь.

Полицейский снова посмотрел на женщину:

– Мэм?

Она бросила взгляд на лагерь, на статую, возвышающуюся над входом:

– Я выйду здесь.

– Нет! – Дом Зерки схватил ее за руку. – Дитя, я запрещаю тебе…

Полицейский мгновенно вцепился в запястье священника.

– Отпустите ее! – выпалил он, а затем добавил: – Мэм, он ваш опекун?

– Нет.

– Тогда почему вы запрещаете этой женщине выйти? – грозно спросил полисмен. – Наше терпение уже на исходе, мистер, так что лучше…

Не обращая на него внимания, Зерки заговорил с женщиной. Та покачала головой.

– Тогда отдай мне малышку. Я отвезу ее к сестрам. Я настаиваю…

– Мэм, это ваш ребенок? – спросил полицейский. Женщина уже вышла из машины, но Зерки держал на руках ее ребенка.

Женщина кивнула:

– Да.

– Он вас в заложники взял, что ли?

– Нет.

– Что вы хотите делать, мэм?

Она не ответила.

– Садись в машину, – сказал ей дом Зерки.

– Прикусите язык, мистер! – рявкнул полицейский.

– Леди, а ребенок?

– Мы оба выходим, – ответила она.

Зерки захлопнул дверь и попытался включить двигатель, но офицер быстро просунул руку в окно, нажал кнопку «ОТМЕНА» и вытащил ключ.

– Попытка похищения? – спросил один полицейский у другого.

– Возможно, – ответил второй и открыл дверь машины. – Отпустите ребенка!

– Чтобы его здесь убили? – спросил аббат. – Вам придется применить силу.

– Зайди с другой стороны, Фэл.

– Нет!

– Так, просунь дубинку подмышку. Вот так, тяни!.. Леди, вот ваш ребенок… Нет, похоже, без костылей ничего не выйдет. Корс! Где Корс? Эй, док!

Зерки заметил в толпе знакомое лицо.

– Возьмите ребенка, пока мы держим этого психа.

Доктор и священник переглянулись, а затем доктор взял ребенка. Полицейские отпустили священника. Один из них повернулся и обнаружил, что его окружают послушники с поднятыми вверх табличками. Он решил, что таблички могут стать оружием, и потянулся к пистолету.

– Назад! – крикнул он.

Ошеломленные послушники подались назад.

– Вылезайте.

Аббат вышел из машины и оказался лицом к лицу с пухлым судейским чиновником в коричневом. Тот похлопал его по руке сложенным листом бумаги.

– Вы только что получили судебный запрет, который я должен вам зачитать и объяснить. Эти полицейские – свидетели…

– Ладно, давайте его сюда!

– Вот и славно. Итак, суд постановил: «Поскольку истец заявляет о серьезном нарушении общественного порядка»…

– Бросьте таблички вон в ту урну, – обратился Зерки к послушникам, – затем садитесь в машину и ждите. – Он не стал слушать чиновника и направился к полицейским. Судебный пристав шел за ним, продолжая монотонно читать. – Я арестован?

– Мы пока не знаем.

– По какому обвинению?

– Если хотите, можем придумать парочку.

Уведя женщину с ребенком в лагерь, из ворот вышел Корс. Вид у врача был мрачный, если не пристыженный.

– Послушайте, святой отец, я знаю, что вы чувствуете, но…

Аббат Зерки ударил правой ему в лицо. Корс потерял равновесие и резко сел на дорогу. Из его носа потекла кровь. Полицейские скрутили священнику руку за спиной.

– …исключено, – бубнил судебный пристав, – иначе как по распоряжению суда pro confessor…[126]

– Веди его к машине, – сказал один из полицейских.

Аббата повели не к его машине, а к полицейской.

– Вот судья-то удивится, – заметил полицейский. – Теперь стойте здесь, и чтоб без звука. Если дернетесь, наденем на вас наручники.

Аббат и полицейский ждали у машины, пока судебный пристав, врач, прижимавший к носу платок, и второй полисмен совещались.

Они говорили минут пять. Совершенно пристыженный, Зерки прижался лбом к металлическому корпусу машины и попытался молиться. Сейчас его мало заботило, к какому решению они придут. Он мог думать только о женщине и о ребенке. Она была готова изменить свое решение, ей требовался лишь приказ – «я, служитель Бога, заклинаю тебя», но они заставили его остановиться, и она увидела, как над «служителем Бога» бесцеремонно взял верх дорожный полицейский кесаря.

– Ладно, мистер. Везучий же вы псих, скажу я вам.

Зерки поднял взгляд на полицейского:

– Что?

– Доктор Корс отказывается подавать жалобу. Говорит, что получил по заслугам. Почему вы его ударили?

– У него спросите.

– Спросили. Я просто пытаюсь решить – забрать вас или вручить вам повестку. Судебный пристав говорит, что в этих местах вас знают. Кто вы?

Зерки покраснел:

– Для вас это ничего не значит? – Он коснулся креста на своей груди.

– Если человек с крестом бьет кого-то в нос, то нет. Кто вы?