Книга Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

Во второй половине дня 16 марта после сильной артиллерийской подготовки перешел в наступление 3-й Украинский фронт – на участке фронта между Секешфехерваром и поселком Замой шириной 14 километров. В операции участвовали 4-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Н.Д. Захватаева и 9-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника В.В. Глаголева. Но IV танковый корпус СС не допустил запланированного русскими прорыва (к исходу дня продвижение советских войск не превышало 3–7 километров). Немцы оказали наступающим стойкое сопротивление, умело использовав оборонительные условия местности: «17 марта. В течение ночи мы получили новые подкрепления. Все незначительные прорывы были ликвидированы. Мы прочно удерживаем главную линию обороны. Левее нас противник добился глубоких прорывов. Многочисленные воздушные атаки. <…> 18 марта. Вклинения противника на левом фланге в течение ночи ликвидировать не удалось. Полк понес тяжелые потери от артиллерийского и минометного огня. С рассветом противник усиливает давление на наш левый фланг. Он вводит в бой все новые и новые танки…» (Напомним, что танков здесь у немцев было не меньше, причем много тяжелых. – Ред.)

К этому времени на левом фланге 2-го Украинского фронта уже вступила в бой 46-я армия под командованием генерал-лейтенанта A.B. Петрушевского. Ее наступление обеспечивалось не только артиллерийской подготовкой, но и участием нескольких штрафных батальонов. Перед ней была поставлена задача оттянуть на себя вражеский огонь, чтобы обнаружить силы и позиции противника, а также облегчить наступление основного ядра войск. Всей мощи лобового удара 46-й армии противостояла только оборонявшаяся в районе низкогорного массива Вертеш венгерская кавалерийская дивизия.

Эти драматические часы описывает в своих воспоминаниях полковник Шелл:

«Уже ранним утром 17 марта ко мне поступило донесение о том, что в течение ночи неприятельские силы во многих местах просачиваются через наш участок обороны. После этого последовали одна атака русских за другой. На нашем северном участке обороны мне в первой половине дня доложили, что русским удалось сломить сопротивление соседних частей и выйти на линию железной дороги Сар – Фелсёгалла – Банхида, фронт в этом месте прорван, а германские части отходят. Расположенная западнее нас Татабанья уже находится в руках русских, русские танки наступают из этого района на Тататоварош и Кернье.

4-й кавалерийский полк обойден врагом и просит разрешения (если еще возможно) отойти на Кернье. Одновременно пришло донесение от 2-го кавалерийского полка с нашего южного оборонительного участка, что им удалось в ближнем бою отбить атаку русских. Полк прочно удерживает свои позиции. Но русским удалось прорвать оборону в районе городка Замой. По информации немцев, находившийся там IV танковый корпус СС намеревался перейти в контратаку, но, по мнению нашего командира полка, ему это не удалось сделать, так как гром сражения уже перемещался на запад и северо-запад. С центрального участка мне пришло донесение, что 3-й кавалерийский полк ведет тяжелый бой, несет большие потери и у него заканчиваются боеприпасы. <…> Во второй половине дня положение еще больше обострилось. Со всех участков требовали резервов, которыми я не располагал. Связи с соседними дивизиями больше не было, а потом пропала связь и с вышестоящим командованием. Отправленные с донесениями связные вернулись ни с чем; им нигде не удалось разыскать штабов, повсюду господствовал хаос. Сражение продолжалось, напор неприятеля все усиливался.

Во второй половине дня в бой вступила русская авиация. <…> Село, в котором расположился мой штаб, заполыхало. Несколько позднее к нам поступило сообщение о том, что пал город Тата, а в тылу нашего северного фланга, где находился 4-й кавалерийский полк, замечены русские. Гусары намеревались прорываться на Кернье. Я не мог проверить ситуацию с Тата в настоящий момент. Было только ясно, что позади нас германские части и тыловые службы, потеряв голову, спешно отступают на запад и северо-запад. Однако наша оборона в горах Вертеш еще держалась, за исключением разве что участка 4-го кавалерийского полка! Ближе к вечеру нам удалось неподалеку от моего КП взять в плен русскую батарею противотанковых орудий, которые тянули уставшие лошади. Батарея беспечно и без охранения двигалась по шоссе на запад. Они считали, что в горах Вертеш уже больше не может быть никакого сопротивления. <…> Вечером мне пришлось осознать, что нам просто необходимо начать отход, пока мы еще не полностью окружены. Прорывы русских на участках наших соседей с севера и юга, которые, по всей видимости, уже не удастся ликвидировать, не позволяют удерживать наши позиции. Поэтому я отдал приказ отвести наши войска на линию Кечкед – Бокод – Баконьшаркань…»

Подробное описание событий, произошедших с венгерской 1-й кавалерийской дивизией, преследует одну особую цель. Они должны разрушить созданную не одной-единственной публикацией распространенную легенду о том, что гусарам удалось «за несколько минут остановить русский прорыв и отбросить наступавших». Наступление русских рассекло германо-венгерский фронт надвое и в столь значительном масштабе, что кризис армейской группы «Бальк» уже 18 марта перерос в катастрофу всей группы армий «Юг». Направления основных ударов наступавших очень быстро обрисовали планы Красной армии: окружение германских войск в Венгрии и прорыв на Вену!

Как же реагировало на это командование группы армий «Юг»?

Генерал от инфантерии Вёлер во второй половине дня 17 марта «временно» приостановил дальнейшее германское наступление восточнее канала Шарвиз и начал перегруппировку танковых дивизий 6-й танковой армии СС из ее нынешнего района боевых действий по направлению к Секешфехервару. Оттуда они должны были совместно с одной пехотной дивизией нанести массированный контрудар в северном направлении на Замой. Об успехах 46-й армии севернее низкогорного массива Вертеш командование группы армий «Юг» к этому моменту еще не было информировано. Только 19 марта Вёлер понял всю серьезность сложившегося положения: «Неприятелю удалось, – записал он в своем военном дневнике в эти дни, – а) силами центральной наступающей группировки войти в Секешфехервар; б) силами этой же центральной группировки на участке между Секешфехерваром и Мором продвинуться в направлении Варпалоты и занять значительное пространство; в) силами северной наступающей группировки прорваться в Верхневенгерскую низменность через Коч на Мочу, занять промышленный район Тата– Товарош и выйти на южную окраину промышленного района города Татабанья». Самым важным было то, что в результате этих действий могли быть отрезаны силы, занимавшие позиции южнее перешейка между озерами Балатон и Веленце, – вся 6-я танковая армия СС, тогда как на севере возникала угроза потери связи между германской 6-й и венгерской 3-й армиями!

Теперь один приказ следовал за другим. Секешфехервар, этот краеугольный камень всего фронта, следовало удерживать всеми силами. Эта задача была поставлена перед 5-й танковой дивизией СС, которая вместе с другими отбившимися от своих соединений частями удерживала город, ведя тяжелые оборонительные бои. Чтобы сконцентрировать ответственность за разъединенные фронты, генерал Вёлер 19 марта в 14.00 отдал приказ передать руководство силами между озерами Балатон и Веленце командованию 6-й армии (Бальк), а между озером Веленце и Дунаем – 6-й танковой армии (Дитрих). Отход 6-й танковой армии СС, который начался уже 17 марта на канале Шарвиз, должен был осуществляться ускоренными темпами. Нервозность командования, обусловленная множеством противоречащих друг другу донесений и не в последнюю очередь усилившейся активностью русской авиации, передавалась также и войскам, уже десять дней непрерывно ведущим бои. Предписанный приказами «постепенный отвод фронта по обеим сторонам канала Шарвиз» никак не мог быть осуществлен. Бесчисленные транспортные средства тонули в грязи, требовавшие ремонта танки и штурмовые орудия бросали, поскольку войска старались при любых обстоятельствах избежать грозившего им окружения (тяжелые танки и штурмовые орудия немцев при отступлении было крайне трудно эвакуировать. Поэтому «Тигры», «Пантеры» и другие машины, которые было нелегко поразить в бою, в случае обхода противником и вынужденного быстрого отступления немцам часто приходилось бросать, выводя из строя своими руками. Так было на Украине и в Белоруссии в 1943–1944 гг., в Нормандии в ходе отступления за Сену и в ходе завершающих войну катастрофических для вермахта операций Красной армии. А советские Т-34 и открытые сзади и сверху самоходные артиллерийские установки СУ-76М (любимые нашей пехотой за поддержку огнем, но имевшие неблагозвучное прозвище «сука», из-за чего не столь прославлены после войны, как «катюши») проходили почти везде. – Ред.).