Книга Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Желаю тебе доброго Рождества, Онезим! — сказала она. — Я ужинаю у Маруа. Мы с Симоном помолвлены.

— Знаю! — громко заметил он. — И мне очень нравится этот парень. Ты бы зашла ко мне в начале января, поговорим о бумагах. А потом мы с Иветтой переедем, и я отдам тебе ключи от дома.

— Спасибо, такой план меня устраивает.

Она приподнялась на цыпочках и чмокнула брата в бороду. Он заворчал, поскольку не умел выражать свои чувства иначе.

— Ладно, поеду и я, — добавил он. — Береги себя, Шарлотта!

— Непременно.

Шарлотта бегом вернулась в дом и захлопнула дверь. У нее было достаточно времени, чтобы не торопясь нарядиться к вечеру.

На дороге между Валь-Жальбером и Робервалем, в тот же день

Собаки быстро бежали, распушив хвосты. Сидя в санях рядом с плотно прижавшейся к ней Кионой, Эрмин могла любоваться пейзажем. С самого детства она наблюдала, как зимы следуют одна за другой, а снег был обязательным явлением для этого долгого холодного времени года, когда жизнь во всех ее формах словно замирала на несколько месяцев. Но это было только кажущееся впечатление. Когда свирепствовали морозы, все равно подо льдом жива была тонкая струйка воды, которая стойко следовала своему течению до самой весны. Если некоторые животные впадали в спячку в ожидании более теплой погоды, то лоси, волки, рыси и олени продолжали бродить в поисках пропитания.

И снег никогда не бывал совершенно одинаковым. Эрмин заметила это в тот день, когда крупные мягкие хлопья покрыли каждую частичку пейзажа своим ватным убранством. Ветви кустов и лапы елей вдоль дороги были опушены чисто-белым снегом с голубоватыми отблесками.

— Симон! — воскликнула она. — Ты заметил, какой сегодня красивый снег? Настоящая картинка с почтовой открытки.

— О Мимин, какая ты романтичная! Я вижу только снег, сильный снегопад.

— Ты права, Мимин, здесь все такое красивое! — поддержала ее Киона.

— Да, конечно, дорогая!

Эрмин мечтательно улыбнулась, снова посмотрев на серое небо и чащу леса.

«Тошан передал мне свою любовь к лесу и природе, к этому вольному воздуху, — подумала она. — Я напишу ему о том, что сейчас чувствую, он будет мной гордиться. Кто знает, может быть, со временем я стану индианкой, светловолосой индианкой».

Эта идея ее позабавила. Она с чувством прижала к себе Киону, словно для того, чтобы разделить с ней свои восторги.

— Кстати, Мимин, — прокричал ей Симон, — ты боялась, что твоя мать устроит скандал в связи с твоим отъездом, а я не слышал воплей и не видел, чтобы тарелки летали.

Эрмин повернулась и широко улыбнулась своему неожиданному вознице.

— Симон, ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала? Я думаю, мама почувствовала облегчение, когда увидела, что я уезжаю. Двум хозяйкам трудно ужиться под одной крышей. Плюс еще и Мирей, которая тоже любит командовать. А я страшно рада, что проведу Рождество в доме Талы.

Эрмин была готова еще поболтать, но тут Киона схватила ее за руку.

— Мимин, посмотри вон туда. Волки!

— Где?

— Там, — уточнила девочка, показывая пальцем влево от дороги.

— Так оно и есть, — проворчал Симон.

Кьют уже учуял запах диких зверей. Он ощетинился и ускорил бег. Остальные четыре собаки старались не отставать. Дрожь охватила молодую женщину. Она увидела трех диких животных, неподвижно стоящих среди елей. Их желтые глаза неотрывно следили за упряжкой, мчащейся на полной скорости.

— Они, должно быть, вышли на охоту, — заметил Симон. — На снегу видны лосиные следы.

Киона высвободилась из рук Эрмин и выпрямилась. Она смеялась, словно загипнотизированная волками.

— Не размахивай руками, — посоветовала Эрмин.

— Они не злые, — заверила Киона. — Мамочка и Тошан любят волков, они говорят, что это наши братья, братья индейцев.

— Да замолчи ты, — взорвался Симон. — Давай, Кьют, жми вовсю!

Собаки взвизгивали, шерсть у них стояла дыбом, и они все больше набирали скорость. Полозья саней скрежетали по подмерзшему снегу, бубенчики громко звенели. Упряжка пролетела мимо волков. Чуть погодя волки прыгнули вперед и бросились в погоню.

— Эти мерзкие твари не отстанут! — пробурчал Симон. — Чего им от нас надо?

— Не знаю, Симон, — ответила Эрмин, пытаясь побороть зарождающийся страх.

Она замолчала, охваченная тревогой, а в памяти всплыло приятное воспоминание из их детства, когда однажды вечером в полнолуние они с Симоном тайком отправились слушать волчий хор в зимнем безмолвии.

— Они есть хотят! — закричала Киона.

— Так пусть найдут что-нибудь, чем поживиться! — ответил Симон. — В декабре дичи хватает.

Стая ворон перелетела через дорогу, согласно хлопая крыльями. Киона снова громко рассмеялась, а затем порылась в плетеной корзине, в которой лежала еда.

— Мимин, давай отдадим им наши сэндвичи, — предложила она. — Это твоя мама их так называет. Сэндвичи! С сыром и маслом, а еще с паштетом.

— Дорогая, главное — сиди и не двигайся. Я не хочу, чтобы ты вывалилась из саней.

Эрмин повернулась так, чтобы следить за волками, Симону поворачиваться было опасно, потому что он стоял на полозьях, широко расставив ноги и уцепившись за дугу саней.

— Они, конечно, не решатся нас догнать, но они у меня за спиной! Ничего страшного, не из-за чего впадать в панику!

Не дожидаясь согласия Эрмин, Киона бросила сэндвичи в снег. Результат оказался действенным: трое волков стали драться между собой за эту нежданно свалившуюся на них манну, а затем быстро проглотили ее. Этого оказалось достаточно, чтобы они остановились.

— Отлично, они повернули назад, — тихо сказал Симон. — Если Онезим следует за нами по пятам, они удерут тотчас, как только заслышат шум мотора.

Эрмин вздохнула с облегчением. Она погладила Киону по голове.

— Вот видишь, эти волки хотели есть, — с хитрым видом сказала Киона. — Теперь они смогут поохотиться на лося.

— Тебе совсем не было страшно? — спросила Эрмин. — А все-таки редко случается, чтобы волки бежали за собачьей упряжкой. Если я расскажу об этом отцу, он мне не поверит. Однако Симон тому свидетель.

— Да, не волнуйся, Мимин, я не буду тебе противоречить! Сегодня вечером расскажу Шарлотте, что меня чуть не съели.

Решив, что лучше всего посмеяться над этим, оба молчали о том, как им было страшно. Киона неотрывно смотрела на Эрмин. В рассеянном свете заснеженного пейзажа золотистые глаза девочки вызывали в памяти глаза волка.

«Бог мой, какую шутку сыграла с нами судьба, послав миру такого незаурядного маленького человечка! — недоумевала Эрмин. — Унаследовав что-то от своего прадедушки-шамана, а что-то от своей прабабушки-колдуньи, Киона являет собой живую загадку. Возможно, сестра Аполлония была права, сказав, что лучше было бы вверить ее какому-нибудь религиозному учреждению».