Книга Табакерка из Багомбо - Курт Воннегут

V. Взрыв и Утопия.

Рива Оули, продавщица из отдела косметики и по совместительству библиотекарь, спросила, может ли она мне чем–то помочь.

— Конечно, можете, — отозвался я. — Вы мне очень поможете, если выкинете эту дрянь в ближайшую канаву.

— Это очень популярная книга, — сказала она.

— Возможно. Виски и многозарядные карабины тоже были очень популярны у краснокожих. А если хотите, чтобы в вашу аптеку народ валил валом, установите прилавок с гашишем и героином для подростков.

— А вы сами ее читали?

— Мне хватило оглавления.

— Значит, вы хотя бы ее открыли, — вздохнула Рива. — Никто из остальных «Анонимных воздыхателей» даже на это не сподобился за последние десять лет.

— К вашему сведению, я очень много читаю, — возмутился я.

— Я и не знала, что о стеклопакетах пишут так много книг. — Рива была очень неглупой вдовой.

— А вы, оказывается, умеете язвить…

— Такое бывает, когда узнаешь, во что мужчины превратили наш мир, — сказала она.

Выбора у меня не оставалось — я прочел эту книгу.

О, это была та еще книжица ! Я одолел ее за полторы недели, и чем больше я читал, тем сильнее мне казалось, что под одеждой у меня колючая власяница.

Как–то ко мне в офис зашел Герб Уайт. Он заметил, что я читаю.

— Просвещаешься? — спросил он.

— Может быть, но уж точно не благодаря этой гадости. Сам–то читал?

— Да уж, имел удовольствие. Ты на чем сейчас остановился?

— Я только что пролистал худшие пять миллионов лет, какие только можно представить. И отдельные мужчины наконец заметили, что жизнь у женщин не самая приятная.

— Теодор Паркер?

— Ага.

Паркер был проповедником в Бостоне во время Гражданской войны.

— Напомни, — попросил Герб.

Я прочел вслух:

— «Возможности женщины не ограничиваются домашним трудом. Заставлять половину человечества тратить свою энергию на обязанности домохозяйки, жены и матери — чудовищно расточительная потеря самого драгоценного материала, который только создавал Господь».

Пока я цитировал преподобного, Герб закрыл глаза. Не открывая их, он произнес:

— Ты представляешь, каким ударом были для меня эти слова — при моей–то жене?

— Мы все уже поняли, что тебя чем–то стукнуло. Но никто пока не догадался, чем конкретно.

— Эта книга валялась у нас дома несколько недель, — начал он. — Ее читала Шейла, я поначалу не обращал внимания. Как–то вечером мы смотрели «Второй канал». Это бостонский научно–популярный телеканал, если ты не в курсе. Там в передаче два каких–то профессора спорили о разных теориях происхождения Солнечной системы. И тут, ни с того ни с сего, Шейла вдруг разрыдалась, сказала, что ее мозги превратились в жижу, и что она уже ничего не знает и не понимает.

Герб открыл глаза.

— Что я мог ей сказать? Как успокоить? Она пошла спать. На столе лежала эта книга. Я открыл ее и попал на ту самую цитату, которую ты сейчас мне прочел.

— Герб, — сказал я. — Это, конечно, не мое дело, но…

— Это твое дело, — перебил он. — Ты же у нас президент «АВ»?

— Не думаю, что существует такая организация.

— Насколько я знаю, «Анонимные воздыхатели» также реальны, как «Ветераны заграничных войн». Как бы тебе самому понравился клуб, который ставит единственной целью следить, чтобы ты хорошо обращался со своей женой?

— Герб, клянусь честью…

Он не дал мне закончить.

— Теперь я понимаю… только теперь, с десятилетним опозданием… что я разрушил жизнь этой прекрасной женщины, что я заставил ее потратить весь ее ум, весь талант… И на что? — Герб пожал плечами. — На уборку дома провинциального бухгалтера, который даже не удосужился окончить школу, который за десять лет, что прошли после свадьбы, ничего не добился и не достиг.

Герб хлопнул себя по лбу — не знаю, то ли хотел наказать себя, то ли вправить себе мозги.

— Так вот, — сказал он. — Я прошу всех анонимных воздыхателей мне помочь. Помочь все исправить. Конечно, вернуть ей десять потерянных лет я не смогу. Но когда мы приведем в порядок сарай, я хотя бы не буду болтаться у нее под ногами, избавлю от необходимости готовить мне, обшивать и делать тысячи других мелких глупостей, которыми мужья озадачивают своих жен. У меня будет собственный домик, я сам себе буду домохозяйка. Если Шейла захочет, она всегда сможет постучать в мою дверь и узнать, что я все еще люблю ее. Она сможет взяться за книги и стать океанографом или кем–то еще. Всю мужскую работу в ее большом доме будет делать умелец–сосед, то есть я.

С очень тяжелым сердцем я отправился к дому Герба, чтобы замерить окна сарая. Герб был на работе, девочки–двойняшки еще в школе. Шейлы тоже не было видно. Я постучал в дверь кухни, но откликнулась только стиральная машина.

Хлюп, гррр, бам, пшш…

Тогда я, раз уж пришел, решил посмотреть, как себя «чувствуют» уже установленные «Флитвуды». Волей–неволей пришлось заглянуть в окно гостиной. Шейла лежала на диване, вокруг нее на полу были разбросаны книги. Она плакала.

Добравшись до сарая, я убедился, что Герб устроил там импровизированное жилище. На поленице, рядом с батареей кухонной посуды и консервов, стоял примус.

Посреди сарая стояло кресло, над ним Герб подвесил бензиновый фонарь, а рядом с креслом — на большой плахе для рубки дров — разложил свои трубки, табак и журналы. Матрас лежал прямо на полу, но постель была аккуратно застелена. С простыней, одеялом — все как полагается. Стены были увешаны фотографиями: Герб в армии, Герб в школьной баскетбольной команде. И еще там висела большая репродукция «Битвы с индейцами».

Дверь между сараем и домом была закрыта, и я решил, что если влезу через окно, это не будет считаться незаконным вторжением. Меня интересовало состояние старых рам и особенно — коробки окна. Усевшись в кресло, я принялся записывать размеры.

Потом откинулся на спинку и закурил сигарету. Кресло очень… располагало. В результате я не услышал, как вошла Шейла.

— Удобно, правда? — спросила она. — По–моему, все люди твоего возраста просто обязаны обзавестись вот таким вот убежищем. Герб заказал новые окна для своей Шангри–Ла?

— «Флитвуды», — кивнул я.

— Хорошо, — сказала Шейла. — «Флитвуды», разумеется, самые лучшие. — Она подняла взгляд. Прогнившую крышу пронзали тонкие солнечные лучики. — Как я понимаю, происходящее между мной и Гербом уже перестало быть тайной.

Я не знал, что ответить.

— Ты, пожалуйста, передай «Анонимным воздыхателям» и их языкастым женушками, что мы с Гербом еще никогда не были так счастливы.