Книга Могила тамплиера - Андрей Воронин

Проникавшие сквозь стеклянную крышу солнечные лучи золотили пыль, которая густыми облачками поднималась над мешковиной при каждом движении Круминьша. Чтобы так основательно пропылиться, эта тряпка должна была пролежать нетронутой не один год. А впрочем, точно такого же эффекта можно очень легко достичь, завернув вынутый из гитарного чехла клинок в первый попавшийся мешок из-под картошки, валяющийся в углу кладовой.

Мешковина почти беззвучно сползла вниз, обнажив сверкающую зеркальным блеском сталь. Меч был прямой, с заостренным концом и простой, надежной крестовиной. Рукоятку тугой спиралью обвивал потертый, потемневший сыромятный ремешок; тусклое стальное навершие в форме рыбьего хвоста даже на вид было тяжелым, напоминая о своем исконном назначении – служить противовесом клинку.

– Это вещь, – сказал Сиверов с восхищением, которое процентов на семьдесят было искренним.

– Да, – просто согласился Круминьш. – Настоящих кузнецов теперь осталось мало, но они есть. Надо только уметь искать. Станьте подальше, эта штука довольно острая.

Глеб с удовольствием подчинился, поскольку ему совсем не хотелось, чтобы "эта штука" ненароком срезала с него пару лишних килограммов.

– Кстати, Мастер, – сказал он, удалившись на безопасную дистанцию, – а вы в курсе этой нашумевшей истории с псковским тамплиером?

– О да, – довольно равнодушно ответил Круминьш, для разминки вращая кистью с зажатым в ней мечом. Тяжелый клинок крутился, как тросточка в руке солиста мюзик-холла, дробя отраженный солнечный свет. – Очень занятный казус.

– Мне не раз приходилось слышать, как этот казус называли открытием, – заметил Глеб.

– Разумеется, это открытие. Но оно, увы, ничего не меняет в общей картине тогдашней истории. Мало ли кого куда могло занести! Это же просто частный случай.

– А энклапион?

– Энклапиона жаль. Жаль именно как уникальной находки, доставшейся какому-то прохвосту. А вся эта шумиха вокруг шифрованной надписи... Не знаю. Вы, может быть, во все это верите?

– Как вам сказать... Хотелось бы верить. Но на самом деле, наверное, все-таки не верю.

– Хотелось бы? – Круминьш сделал пару свистящих взмахов мечом в горизонтальной плоскости. Рука его не останавливалась ни на секунду, с завидной ловкостью выделывая сложные фигуры тяжелым клинком, но он ни капельки не запыхался и говорил так непринужденно, словно они продолжали сидеть за столом. – А вот мне, наверное, даже и не хотелось бы.

– Почему же?

– Возраст, молодой человек! С возрастом начинаешь меньше увлекаться романтикой и больше думать о последствиях. Допустим, энклапион действительно содержит некое сообщение, указывающее, где искать известный вам предмет. Смотрите, что тогда получается. Энклапион украден, так? Следовательно, сейчас он находится в руках человека, моральные устои которого, мягко говоря, расшатаны. Боюсь, они у него вообще отсутствуют, эти устои... И вот такой человек, расшифровав надпись, открывает для себя путь к бессмертию и почти божественному могуществу. Вообразите, что он может натворить...

Замолчав, Круминьш сделал шаг вперед. Меч со свистом ринулся вниз и, описав в воздухе уже знакомую Глебу фигуру, отдаленно напоминающую незамкнутую восьмерку, устремился вверх. Раздался скребущий по нервам шелестящий лязг; одетое в рваную кольчугу чучело покачнулось на подставке, но не упало. Вырвавшийся на свободу клинок описал над головой Круминьша сверкающую окружность и легко, как кочан капусты, снес накрытую пустым ведром резиновую безликую башку. Проделано это было прямо-таки молниеносно, и Глеб понял, что произошло, только потому, что был готов к этому зрелищу.

– Пардон, – сказал Круминьш, опуская меч, – я, кажется, немного увлекся. Голова – это уже лишнее.

– Да, – сказал Сиверов, разглядывая "механические повреждения", о которых они беседовали пару минут назад, – после такого удара рубить голову уже необязательно.

Кольчуга была распорота наискосок, от бедра до плеча, а тугая анатомическая резина под ней взрезана, как скальпелем, до самого деревянного каркаса. Сиверов ткнул пальцем в разрубленную грудь, и чучело неожиданно распалось по линии разреза. Верхняя половина откинулась, как крышка диковинного чемодана, и закачалась на уцелевшей резине "спины", демонстрируя чисто, без единого скола, перерубленный "позвоночник", представлявший собой дубовую палку толщиной с черенок от лопаты.

– Фантастика, – сказал Глеб, которому все стало окончательно ясно. – Жутковатое зрелище.

– И вы по-прежнему хотите этому научиться? – с легкой насмешкой спросил Круминьш, аккуратно заворачивая меч в мешковину.

– По-моему, научиться этому невозможно. Но надо хотя бы попытаться. Не зря же я ехал в такую даль!

На самом деле Глеб был уже по горло сыт этой рыцарской забавой. Но отказаться от участия в ней, не вызвав подозрений хозяина, он не мог и потому продолжал играть свою роль, прикидывая, как бы вернуть разговор в нужное русло.

– Что ж, воля ваша. Выбирайте меч.

– Меч? – изумился Сиверов. – Право, Мастер, я не чувствую себя достаточно подготовленным для схватки с таким виртуозом, как вы.

– Никто и не говорит о схватке, – немного раздраженно объяснил Круминьш. – Вы просили показать удар? Извольте, я готов. Но я не могу поднять меч на безоружного человека. Можете, если хотите, считать это старческой причудой.

– Старческой? – подчеркнуто изумился Глеб.

– Благодарю за комплимент... Хорошо, пусть просто причудой. Капризом, если хотите. Но я уже не в том возрасте, когда легко менять привычки. Тем более если речь идет о замене хороших привычек дурными.

– Я бы поспорил, но против такого аргумента возразить трудно, – проворчал Слепой, снимая со стены первый попавшийся меч – тупой, с закругленным концом и исцарапанным от частого употребления лезвием.

Он пару раз взмахнул этой штуковиной в воздухе. Меч неплохо лежал в ладони, но был непривычно тяжелым. Мешал не столько его вес, вполне посильный для взрослого, здорового мужчины, сколько инерция, которую все время приходилось преодолевать.

Круминьш покосился на его довольно неуклюжие манипуляции и снял со стены точно такой же по длине и весу клинок. Это обстоятельство Глебу не очень понравилось, но он решил, что выбор одинакового оружия является частью личного кодекса чести Ивара Круминьша, выработанного так давно и настолько закостеневшего, что его требования выполняются даже тогда, когда идут вразрез со здравым смыслом. Наличие кодекса чести у этого мясника, спокойно потрошившего безоружных людей, выглядело чудовищным парадоксом, но Глеб Сиверов видывал и не такое. С самим собой человек всегда договорится; покойник не расскажет о допущенном тобой грубом нарушении дуэльного кодекса, а сам ты и подавно не станешь об этом болтать. А нарушения, о котором никто не знает, как будто и вовсе не было. Значит, можно и дальше блюсти свой драгоценный кодекс, выходя на посыпанную опилками арену с куском старательно затупленного железа в правой руке – точно таким же, как тот, которым размахивает кретин, стоящий напротив. Все по-честному, разве нет?..