Книга Бенкендорф. Сиятельный жандарм - Юрий Щеглов

Винценгероде свели во двор, посадили в коляску и повезли медленно к Арсеналу, окруженного толпой солдат молодой гвардии, которые осыпали пленника вульгарной бранью.

— О, вот так птичка попалась нам!

— Скоро мы тебя заставим взлететь на воздух! — крикнул гвардеец, намекая на близящийся взрыв.

— Он не взлетит. Дерьма в животе много.

«Дело плохо» — мелькнуло у Винценгероде. Они действительно готовят взрыв. Глупость французов поразила его. Разрушение Кремля и святынь доведет русских до озверения. Они просто повесят Наполеона за ноги.

Пока все это происходило в Кремле, бежавший сотник Кремнев доложил Бенкендорфу, что Винценгероде обманом взяли в плен на Тверской неподалеку от губернаторского дома. Бенкендорф тут же отправил графа Орлова-Денисова с драматическим сообщением к Кутузову. Главнокомандующий возмутился и незамедлительно велел сообщить Мортье через аванпост, что за покушение на жизнь Винценгероде ответят все французские генералы, в плену находящиеся. Бенкендорф незамедлительно составил письмо и сам позаботился о незамедлительной его передаче.

По настроению встретившего его драгунского капитана Анри Бойе Бенкендорф понял, что надеяться на скорейшее освобождение Винценгероде нельзя. Бойе был предупредителен, но дал понять, что император Наполеон разочарован поведением русских и готов на крайние меры: война так война! Вряд ли он пощадит Кремль. Крест с Ивана Великого давно снят.

— Сударь, — сказал Бенкендорф, — я хорошо понимаю вас и как военный вам сочувствую, но мне придется еще больше вам посочувствовать, если письмо маршалу Мортье задержится с доставкой хотя бы на минуту. Отныне и вы берете на себя — пусть невольно — ответственность за жизнь и здоровье генерал-адъютанта Винценгероде и целостность Кремля. Вы неосторожно назвали свою фамилию, и вас найдут, даже если вы сбежите в Америку. Впрочем, я не хотел вас обидеть, а лишь предупредить.

— Я не в претензии к вам, полковник, — ответил драгун. — Вы выполняете свой долг. Позвольте, я выполню свой.

К вечеру, в чем был определенный расчет, Винценгероде привели к Наполеону. Он находился в Чудовом монастыре — резиденции самого надежного маршала — Даву. Не посчитавшись ни с чем, Даву распорядился выбросить престол и водрузить на его место походную кровать. Под ней стоял ночной горшок. С ночными горшками у французов вообще случилась заминка. Для Наполеона тоже искали новый ночной горшок, который русские баре и их обслуга называли «ночной вазой». Прежний горшок потеряли после пожара в Кремле, не успели вывезти в Петровский дворец. Мелочи, мелочи, а сколько волнений! И кто выручил?! Как всегда — Дюрок.

Наполеон сидел за небольшим столиком, на котором белела серебряная чернильница с открытой крышкой. Колеблющиеся блики от одной-единственной церковной свечи еле разгоняли колеблющийся сумрак.

— О, наконец-то вы мне попались! — вскричал Наполеон, потрясая в воздухе кулаками. — Да еще со своим адъютантом. Вас я расстреляю как изменника. Вы подданный Рейнского союза, который состоит со мной в договорных отношениях. Я вас расстреляю, и вам на сей раз не помогут никакие уловки. Вы бездельник, и вы шатаетесь из страны в страну, науськивая на меня всю самую отвратительную придворную чернь! Вы, Фуль, Гарденберг, Витгенштейн, Виртембергский и прочие предатели. Я с вас спущу шкуру!

Наполеон вскочил на ноги и в ярости зашагал от стены к стене.

— Но теперь вы попались и ответите за всех. Я вас отправлю в Париж и буду возить по улицам в клетке.

Вошел Дюрок и подал императору пакет. Винценгероде, оглушенный гневным шквалом, молчал, не воспользовавшись паузой. Он знал корсиканца и знал, что он способен выполнить угрозу. Наполеон разорвал пакет и, склонив голову, как ворона, к источнику света, мгновенно пробежал бумагу.

— Это не тот ли Бенкендорф, который был адъютантом Толстого в Париже?

— Да, сир! Он разбойничает в окрестностях Москвы. Мы несколько раз пытались захватить его. Но уходил, бестия!

— Еще один бездельник! Хотя хороший кавалерист. Вы, Винценгероде, я вижу, собрали вокруг себя миленькую компанию. Постыдились бы иметь дело с Иловайским! Ведь казаки — это нечисть, позор мира! Платов пьяница и разбойник. Как вам не стыдно?!

— Мне, ваше величество, не стыдно. Казаки — русские и отличные воины.

— Русские?! Где вы видели русских? Дюрок, вы видели или слышали что-нибудь о русских?! Барклай! Витгенштейн! Дурак Фуль! А чего стоит один Беннигсен! Этот убийца, этот наемник английских толстосумов! Бенкендорф! Да еще «фон»! Фон Бенкендорф! Какая подпись размашистая! Впрочем, что с вами говорить — вы не лучше, нет, вы хуже всех! И я вас расстреляю. Каналья! Где этот Нарышкин, о котором пишет Бенкендорф? Этот шпион, этот похититель французской собственности!

Дюрок приоткрыл дверь, и гренадер втолкнул Нарышкина. Винценгероде не хотел, чтобы корсиканец обрушил потоки брани на молодого и достаточно чувствительного офицера.

— Ваше величество, — упредил он императора, совершая отвлекающий маневр и вызывая огонь на себя, — я состою на службе государя, и мне не к лицу выслушивать оскорбления, которые задевают его величество.

— Замолчите, негодяй? Бездельник! Я велю вас сейчас же расстрелять.

Винценгероде пожал плечами. Расстрелять двоих корсиканец не отважится. Наполеон резко повернулся к Нарышкину и внезапно стихшим — обычным — голосом довольно вежливо спросил:

— О вас упоминает в меморандуме полковник фон Бенкендорф. Вы сын обер-камергера Нарышкина? Я знаком с вашим отцом.

— Я адъютант барона Винценгероде, — ответил скромно Нарышкин.

— Тогда вот что я вам замечу, юноша. Вы, русские, добрые люди. И я вас уважаю. Но бездельники, подобные этому, — и Наполеон презрительно махнул в сторону Винценгероде, — толкают вас к гибели. Зачем вы служите этим иностранцам, этим космополитическим бродягам?

У Винценгероде сжалось сердце, он изучил характер адъютанта и чувствовал, чего можно от него ожидать. И не ошибся. Когда Наполеон сделал паузу, Нарышкин, как-то весь выпрямившись и подобравшись, выпалил:

— Сир, я служу только моему государю императору Александру и России. Государь император назначил мне в начальники генерал-адъютанта барона Винценгероде, и только в таком смысле, исполняя долг офицера, я служу и буду служить под его началом. Если вы отдадите приказ расстрелять моего генерала, то я требую, как его адъютант, чтобы меня расстреляли вместе с ним.

Пропитанный свечным духом сумрак скрыл слезы, навернувшиеся на глаза Винценгероде. Мальчик не знает, насколько он близок к смерти. Он изъясняется по-французски лучше и чище, чем Бонапарт. Смешно!

— Служите своим русским, — пробормотал Наполеон, собираясь выйти из импровизированного кабинета Даву. — Этих бездельников вы должны выгнать из армии, а уж я с ними не премину расправиться. — И он взялся за скобу грубо сколоченной двери. — Какая наглость — фон Бенкендорф! Похититель французской собственности! Разбойник! Подумать только! Вот каких офицеров мне не хватает, Дюрок!